Выставка Андрея Гросицкого «Порядок вещей» читать ~8 мин.

Новый выставочный сезон галереи ARTSTORY откроется выставкой работ классика отечественного современного искусства Андрея Гросицкого «Порядок вещей», которая пройдёт с 19 сентября по 10 ноября 2019 года. Проект приурочен к 85-летию художника.

В центре внимания художника лежат самые обычные вещи – предметы домашнего обихода, облупившиеся стены, старые музыкальные инструменты, ключи, замки, а иногда и просто куски ржавого металла. И хотя моделью, как правило, является предмет, его работы ошибочно было бы назвать натюрмортами, потому что Гросицкий не «портретирует» вещь как она есть, а трансформирует её, наделяя новым смыслом, раскрывая её «тайную» красоту и суть. Важно отметить, что для передачи своего видения окружающего нас предметного мира он создает свой собственный пластический язык – посетители выставки сразу заметят, что некоторые вещи «выходят» за пределы привычного формата холста – все вещи живут в необъятном пространстве, им будто тесно в замкнутом обрамлении. Картины как бы стремятся стать скульптурами. При этом, «несмотря на грубые с виду текстуры, которые Гросицкий использовал в качестве натуры для своих работ, его творчество пронизано невероятной нежностью и состраданием к окружавшему его миру», – говорит куратор выставки Наталья Гросицкая.

Из этих ярких образов Гросицкий выстраивает целую вселенную, попадая в которую, невольно начинаешь видеть мир иначе, тоньше, ярче, поэтичнее – как когда-то сказал Маяковский: «А вы ноктюрн сыграть могли бы на флейте водосточных труб?» Возможность услышать, как это бывает, появится у посетителей выставки «Андрей Гросицкий. Порядок вещей».

Иногда этот мир сравнивают с забытым сейчас пространством, родившимся в неофициальном искусстве середины 1920-х годов и получившим название «новой вещественности».

На выставке будут показаны работы разных периодов, в том числе произведения, которые либо никогда не выставлялись, или выставлялись очень давно и однократно. Среди таких произведений – «Бутафория» (1984), «Большой переключатель» (1991), «Шпингалет» (1995), «Это не шляпа» (2004). Наряду с этим, в экспозиции будут представлены работы, которые сам автор считал этапными для себя и которые занимают особое место в ряду его произведений – это «Семья» (1970-71) «Агрегат №7» (1988), «Красная краска» (1996) и, конечно, «Предметы и небо» (1980-81), про которую известный искусствовед Виталий Пацюков писал: «В одной из лучших своих композиций, можно сказать, программной, “Предметы и небо”, художник предлагает нам взглянуть на предметы как бы с точки их абсолютной Ценности перед абсолютом неба, как на живую часть Вселенной. Все эти уставшие от работы вещи: шляпа, кувшин, портфель, свечка, скрипка, телефон – больше не нуждаются в своей функциональности. Они освещены особым сиянием вечности, они сохранились в нашей памяти навсегда, в них открывается новое измерение – экзистенциальная глубина. Вещь здесь не используется как предмет и не истолковывается как знак, она значит то, что она есть, что она существует и останется такой в сознании человека».

Андрей Борисович Гросицкий (1934–2017) окончил МГХИ им. В. И. Сурикова в 1959г.

1960-е гг. – начало формирования стилистики и творческой позиции в кругу художников московского андеграунда, куда входили И. Кабаков, Э. Булатов, И. Чуйков, Ю. Злотников, Б. Турецкий.

В конце-1960-х – начале 1970-х гг. Гросицкий подошел к наиболее значимому этапу своего творчества, сфокусировав внимание на предмете как объекте исследования и начав разрабатывать собственный пластический язык, ставший впоследствии его «визитной карточкой». Творчество художника стало неотъемлемой частью искусства отечественного нонконформизма. Обращение к миру вещи, её метафизическому образу, переход к лаконичному и обобщенному цвету, характерной пластике изображения дали повод упоминать Гросицкого в числе основателей «русского поп-арта» и сделали его живопись узнаваемой не только в отечественном искусстве, но и в мировом масштабе.

Работы Гросицкого находятся в крупнейших музейных собраниях, в том числе: ГМИИ, ГТГ, ГРМ, ММОМА, Музее Зиммерли (Нью-Джерси, США), ряде региональных музеев России и во многих частных коллекциях по всему миру.

О Гросицком

В. Пацюков:

«В одной из лучших своих композиций, можно сказать программной, «Предметы и небо» 1981 г, художник предлагает нам взглянуть на предметы как бы с точки их абсолютной Ценности перед абсолютом неба, как на живую часть Вселенной. Все эти уставшие от работы вещи: шляпа, кувшин, портфель, свечка, скрипка, телефон – больше не нуждаются в своей функциональности. Они освещены особым сиянием вечности, они сохранились в нашей памяти навсегда, в них открывается новое измерение – экзистенциальная глубина. Вещь здесь не используется как предмет и не истолковывается как знак, она значит то, что она есть, что она существует и останется такой в сознании человека».

Е. Барабанов:

«В биографиях вещей Гросицкого ситуация бытия двойственна: творческому рождению прежде невидимого сопутствует иллюзорность известного, предупреждающая об исчезновении видимого. Вниманием к этой двойственности – вниманием, равно чуждым и авангарду, и ретроспективиму – пронизано все искусство художника. Здесь, возможно, – скрытая точка соприкосновения с мирочувствием Райнера Мария Рильке, для которого все миры вселенной обрушивались «в невидимое, как в свою ближайшую более глубокую действительность».

Иван Чуйков:

«К сожалению, я не видел его последних работ в оригинале, вернее, его последних выставок, только отдельные работы и, конечно, репродукции. То, что я видел, было мне очень интересным и казалось весьма важным в нашем искусстве.

Прежде всего, самое очевидное – это выбор объекта, предмета настолько незначительного, неважного, как бы недостойного изображения: электросчетчика, половой тряпки, мусорного ведра и т. д. Это не бог весть какое открытие, но у нас такого никто не делал. У нас все больше о сакральном, о мифах – утверждая или разоблачая. И, что важно, у Андрея это не столько по идеологическим причинам (хотя и это снижение мотива, – тоже интересно и важно), а по причинам принципиально формальным, глубинным. Андрей писал эти ничтожные предметы, мне кажется потому, что его живопись была о живописи, о самой сути, тайне изображения, о том, как оно возникает на плоскости картины. И ему нужно было проникнуть в эту тайну, а не отвлекать литературой, пафосом, красотой объектов. Именно поэтому вторая особенность работ Андрея – вылезающие за край холста предметы, нарушающие прямоугольный формат картины. Ведь обычный, традиционный формат есть, по сути, экран, на который с той или другой стороны проецируется изображение, создавая иллюзию. Когда этот экран разрушается или подвергается сомнению, когда предлагаются «весомо, грубо, зримо» материал, основа созданной иллюзии, тогда эта иллюзия и грубая реальность начинают балансировать, мерцать. Зрителю нужно самому решать, на что он смотрит: на электросчетчик или на картину.

Традиционная картина не предлагает выбора – ты смотришь на березовый лес, морской прибой или красивые яблоки, не говоря уж о девушках.

Но в это уже как-то не очень верится – иллюзия, фикция. А вот без обмана – делается это так.

Во всех художниках, во всяком случае имеющих дело с изображением, живет это ощущение тайны, магии, колдовства возможности изображения, и серьёзному, думающему художнику приходится с этим разбираться. Каждый делает это по-своему. Андрей нашёл свой путь и делал это замечательно.

Можно, конечно писать больше – растолковывая, но вот, с моей точки зрения, главное».

Никита Махов:

«Андрей Гросицкий – самый яркий представитель в русском искусстве нынешнего времени той линии, которая в середине 1920-х годов получила название «новой вещественности» или «магического реализма». У Андрея Гросицкого воплотилось то, что действительно было самым ценным в «новой вещественности» образ, который несет в себе смысл не только конкретного изображения, но и всего мира. В действительности такая живопись является подлинной абстракцией в парадигмальном концептуальном смысле слова.

Работы Андрея Гросицкого – лики вещей. Это именно одухотворенное явление вещи, той вещи, за которой на самом деле находится глубинная метафизика, которую по сути может выразить только фигуративное искусство и только искусство пластическое».

Наталья Померанцева:

«Гросицкий обладает совершенным чувством материала в любой его трансформации, будь то гладкие поверхности или рваные, колючие куски холодной жести. У него широкий и разнообразный диапазон фактурных приемов – от слитного мазка до шероховатых налетов краски, создающих глубокий смысловой контраст. Он пользуется приемами иллюзорности, придавая вещам осязаемую выпуклость.

Размышляя о творчестве А. Гросицкого, вспоминаются слова великого Леонардо‚ который как-то сказал, что мир разгадать невозможно, его можно только загадать. И вот в большинстве своих работ Гросицкий загадывает мир и для себя, и для зрителей. Предметный мир, составляющий главную тему картин, обычно принято называть натюрмортом, но к работам Гросицкого определение этого жанра неприменимо, ибо его работы далеко вышли за пределы жанра и стиля. Можно говорить о стиле самого Гросицкого, поскольку художник прокладывает новые пути в современном искусстве, говоря о мире языком, которым до него никто не говорил».

Галерея ARTSTORY: Москва, Старопименовский пер., д. 14 (м. «Тверская», «Маяковская»). Ежедневно, кроме понедельника, с 12.00 до 20.00. Вход по билетам (200 руб.; лицам до 18 лет – 100 руб.; детям до 7 лет, пенсионерам и льготным категориям – бесплатно).