Выставка «Становление стиля модерн в русском искусстве» читать ~5 мин.

«Стиль модерн – особый среди стилей», – писал некогда немецкий искусствовед Д. Штернбергер. И дело не только в том, что модерн был как стиль «желаемым, вожделенным, наконец – изобретенным». «Он должен был и хотел быть или стать, – по словам все того же Штернбергера, – стилем без образца, без примера, совсем новым, самостоятельным, современным стилем».

Но будучи сочиненным, сознательно созданным, стиль модерн (Ар Нуво, югендштиль) имел великое множество «авторов». Естественно, в результате возникло нечто крайне разнообразное, внутренне противоречивое, трудно сводимое к единому знаменателю.

Великим предтечей русского модерна был, несомненно, и И.Е. Репин (1844-1930). Принято считать, что уже на рубеже XIX-XX веков творчество его переживает кризис, оказывается на спаде. И это, конечно, так, но лишь в определённой мере. Можно говорить о кризисе репинского реализма, о завершенности тех его исканий, результатом которых стали шедевры мастера 1880-х годов («Крестный ход в Курской губернии», «Не ждали» и т. п. ). Но очевидно, что с годами живопись Репина становится все более декоративной и все менее жизнеподобной. Пусть подспудно, невнятно, но все более проявляют себя в ней принципы модерна. Вряд ли можно считать представленный на выставке «Женский портрет» удачей великого художника, но в нем, несомненно, сказывается стремление Репина не отставать от общего хода европейского искусства.

Именно в кругу учеников Репина, ставшего в пору всероссийской славы своей профессором Академии художеств, формируются крупнейшие фигуры русского модерна. И прежде всего, конечно же, М. А. Врубель (1856-1910). Несомненно, это самый великий мастер не только русского, но и общеевропейского модерна – гениальность этого художника не подлежит сомнению. И как раз это обстоятельство нередко даёт повод считать, что живопись Врубеля – шире, выше, больше модерна, не умещается в его стилевые рамки.

Крохотная «Философия», представленная здесь, заключает в строе своем и отблеск мощи врубелевского дара, и явственные приметы стиля модерн. Энергичные, нащупывающие форму мазки образуют сложный красочный орнамент, манерная, условная фигура женщины-аллегории пронизана стихиями животворящей живописи.

Учениками Репина были и К.А. Сомов (1869-1939), Ф.А. Малявин (1869-1940), Б.М. Кустодиев (1878-1927), И.И. Бродский (1883/1884-1939).

Именно Сомов стал ведущим мастером объединения мастеров ретроспективного модерна – «Мира искусства». Интерьер «Мартышкино» создан, скорее всего, в 1896 году, в пору учебы Сомова в мастерской Репина, в преддверии возникновения «Мира искусства». Живопись тут ещё не слишком уверенная да и не всегда умелая, но уже чувствуется стремление художника «рисовать краской», уточняя и даже несколько орнаментализируя, на графический лад, живописные формы.

Малявин обратил в основополагающий принцип всей своей живописи репинское «брио». Мазки, такие порой мощные у Репина, в живописи Малявина стали ещё более широкими, ещё более длинными, порой словно бы малярными кистями нанесенными. Красочная стихия стала прямо-таки безудержной. Но при этом и манерной, почти самодостаточной, вполне «модерновой». На выставке, впрочем, представлены камерные акварели Малявина, свидетельствующие о том, что искусство его не сводится к одному и тому же манерному, «шикарному» приему.

Бродский более всего известен как деятель социалистического реализма, автор тематических полотен, главными персонажами которых были Ленин и Сталин. Но порой забывается при этом, что у наследия этого художника есть подспудный пласт. Помимо официозных полотен на протяжении всей своей жизни Бродский писал подчеркнуто, манерно красивые полотна. И это был типичный модерн – пусть салонного склада и не очень высокого пошиба.

Весьма плодотворными оказалось и то течение модерна, в истоках которого – искания Васнецова. Одна из самых значительных фигур тут – Е.Д. Поленова (1850-1898). Она в наибольшей мере сумела претворить сказочную тематику в особое художественное качество, в сказочность самой образности. К тому же ответвлению модерна вполне можно отнести живопись Н.С. Ульянова (1872-1924), друга В.Э. Борисова-Мусатова. В пейзаже кисти этого мастера все, что он изображает, претворено в единство видения и переживания. У скромного образа – мусатовский строй. Краски тут кажутся почти невесомыми, они пространственны, словно бы полупрозрачны. Былинным духом овеян эскиз Н.К. Рериха (1874-1947) к опере «Князь Игорь». Великолепная работа эта – замечательное свидетельство того, как модерн утверждался в русской театральной живописи, триумфом которой стали знаменитые Русские сезоны в Париже, в пору проведения которых были показаны парижанам и сцены из «Князя Игоря».

Совершенно особое место занимает в этом ряду живопись К.А. Коровина (1861-1939). Он – ведущий мастер русского импрессионизма. И импрессионизм этот совершенно особого толка, разительно отличный от импрессионизма французского. Коровин воспринял приемы импрессионизма как замечательную живописную манеру. Импрессионизм тут не художественный метод познания мира, а декоративный строй.

В работах всех этих мастеров стиль модерн являет себя чрезвычайно разнообразно. Свойственные ему черты переплетаются со стилевыми чертами неоромантизма (Врубель), неореализма (Сомов, Поленова, Малявин и Ульянов), символизма (Рерих), импрессионизма (Коровин). А вместе с тем модерн порой непосредственно преобразуется в модернизм. Замечательный пример тому – творчество Г. Б. Якулова (1884-1928), органично соединяющее в себе свойства и модерна, и вполне зрелого уже русского авангарда.

В наиболее чистом виде стилистика модерна воплощена в полиптихе Д.С. Стеллецкого («Утро», «День», «Вечер», «Ночь»), подчеркнуто орнаментальном, преисполненном пряности и художнического субъективизма. С той же определённостью проявляет свои специфические черты модерн в прикладном искусстве. Прежде всего – в абрамцевско-кудринской резьбе по дереву, начало которой было положено в мастерской, устроенной Е.Д. Поленовой. Тут и «излюбленные волнистые линии» (М.В. Алпатов), и подчеркнутая органичность, текучесть форм, их стилизованность и стильность.

Удивительным образом соединяются в искусстве модерна буржуазность и антибуржуазность, тяготение к пошлейшей салонности и художественные, духовные взлеты, бытовизм и бытийность. В полной мере выразилась в нём странная эпоха рубежа веков, в чем-то упадочная, а вместе с тем чреватая великими социальными бурями и переворотами. Эпоха, во многом родственная нашему времени. И нет, видимо, ничего случайного в том, что принципы, формы и идеи стиля модерн, пусть и несколько трансформированные, все более приметно возрождаются в нынешнем искусстве. Особенно в архитектуре. Пусть в меньшей мере, но приметны они и в современной станковой живописи, в графике, скульптуре.