Риччи Себастьяно (1659 Беллуно – 1734 Венеция) – Тарквиний Древний вопрошает Аттия Навия (162х138 см) ок1690 Музей Гетти

На полотне представлен драматичный эпизод, разворачивающийся на фоне античной архитектуры. В центре композиции – две фигуры: мужчина в римской одежде, облачённый в яркий красный плащ и венчан лавровым венком, и старец, склонившийся перед ним в жесте смирения и мольбы. Старец опирается на деревянную дощечку, словно инструмент или символ его ремесла. Его лицо изборождено морщинами, а взгляд направлен на молодого человека с выражением глубокой тревоги и надежды.
Молодой человек, в свою очередь, задумчиво прислонился к подбородку рукой, его поза выдаёт внутреннюю борьбу или раздумья над поставленным вопросом. Он выглядит властным и уверенным, но в его взгляде проскальзывает тень сомнения.
Слева от центральной сцены изображена женщина, держащая на руках младенца. Она смотрит на происходящее с выражением беспокойства или сочувствия. Рядом с ней стоит мужчина, поднявший руки в жесте умоления или предостережения. Эта группа создаёт ощущение свидетелей важного события, наблюдающих за развитием драматического сюжета.
Фоном служит пейзаж с руинами античных построек и парящими над ними птицами. Небо окрашено в светлые тона, что придаёт сцене некоторую воздушность и эпичность.
Композиция картины выстроена таким образом, чтобы подчеркнуть контраст между молодостью и старостью, властью и смирением, надеждой и отчаянием. Яркие цвета одежды главного героя выделяют его на фоне более приглушённых тонов, используемых для изображения старца и окружающих его персонажей. Свет падает на фигуры спереди, акцентируя внимание на их лицах и жестах, что усиливает эмоциональное воздействие сцены.
Подтекст картины можно интерпретировать как размышление о моральной ответственности власти, о цене мудрости и о важности человеческой сострадания. Встреча молодого правителя с опытным старцем может символизировать необходимость прислушиваться к голосу народа и учитывать последствия принимаемых решений. Присутствие женщины с младенцем добавляет сцене оттенок универсальности, намекая на то, что судьба отдельного человека тесно связана с будущим всего общества.