Живопись начала ХХ века. Рождения композиции и новое восприятие действительности читать ~2 мин.

Художнику рубежа ХIХ и ХХ веков часто представлялось, что он на краю пропасти. Завершался огромный цикл исторического развития, начавшийся ещё в эпоху Возрождения. Художник ощущал себя наследником этой культуры и вместе с тем не мог не видеть её разительного несоответствия с грядущей эпохой. Он предпринимал героическую попытку создать новый большой стиль, но пользовался часто средствами эклектическими. В этом была противоречивость искусства стиля модерн, как часто называют культуру той поры.

В этот период выдвигается много новых пластических идей, внешне очень разноречивых и как будто взаимно уничтожающих друг друга, но притом часто тесно связанных между собой. Эти поиски придают искусству эпохи особую напряженность. Нередко самими художниками ясно осознается экспериментальный характер их работы. Школы сменяли друг друга, ритм художественной жизни был беспокойным и напряженным. Новые идеи не успевали детально разрабатывать, часто их только выдвигали и, не останавливаясь, шли дальше.

Сегодня без опыта сезанновской живописи немыслимо представить себе формирование системы изобразительного искусства XX века. П. Сезанн первый начинает писать картину не как «окно в мир», а пытается представить этот мир изнутри, увидеть картину как часть великого целого. Он строит её как дом, воздвигая из цвета в пространстве горы, деревья, фигуры. Цвет теряет только информационную роль, перестает быть просто окраской, постоянной или изменчивой. Он обретает вес, плотность и тем самым может определить интенсивность чувства сопереживания картины зрителем, характер этого чувства.

П. Пикассо, Ж. Брак, Ф. Леже и другие мастера ещё более активно попытались соединить законы картины — обособленного пространства холста — и законы пространства природы, окружающей нас, внутреннего мира человека. Такое расширенное восприятие пространства при написании картины должно было изменить обычное представление об изображении предмета в раме как о чем-то неподвижном, статичном. Видимое глазом рассыпалось на причудливо видоизмененные фрагменты. Но «сцепление», связь между ними оказались столь велики, что рождалась новая неизвестная ранее гармония. Художник словно высвобождал заложенные в самой пластике возможности формообразования, естественного рождения композиции. И вместе с тем он вносил в этот процесс строгий контроль посредством сведения всех видов форм к геометрической первооснове. Такое двуединство говорило о совершенно новом восприятии действительности — свободном, очень личном, творческом. И наряду с этим оно говорило и о стремлении утвердить черты, присущие в целом искусству эпохи, как закономерности «большого стиля», действительные не только для живописи, но и для других искусств.