«Медитация 17» Джона Донна, краткое содержание читать ~7 мин.

Джон Донн, один из самых известных английских писателей якобинской эпохи, является центральной фигурой группы поэтов XVII века, называемых поэтами-метафизиками. Эти поэты сочетали сложные, необычные метафоры с философскими и научными аллюзиями, их стихи часто посвящались метафизическим проблемам (отсюда название «метафизическая поэзия»).

Донн написал «Медитацию 17» в 1623 году, будучи смертельно больным, и хотя это не поэма, проповедь все же исследует метафизическую тайну смерти. После выздоровления от тифа, который, по общему мнению, был тифом, Донн опубликовал серию из 23 проповедей в одном томе под названием «Посвящения на непредвиденные случаи» в 1624 году. «Медитация 17» наиболее известна благодаря двум часто цитируемым строкам: «По ком звонит колокол» и «Человек не остров».

«Медитация 17» имеет латинский эпиграф  – “Nunc lento sonitu dicunt, morieris”, что в переводе означает: “Сейчас этот колокол, тихо звонящий по другому, говорит мне: Ты должен умереть”. Это событие запускает серию размышлений автора. Донн начинает свою проповедь с притворства: звонит церковный колокол, означающий чью-то смерть (традиционная церковная церемония в таких случаях). Донн задаётся вопросом, не был ли этот человек настолько болен, что не понял, что колокол возвещает о его смерти. Это заставляет Донна задаться вопросом, не болен ли и он сам больше, чем он думал. Возможно, окружающие его люди осознают серьёзность его болезни. Возможно, говорит он, он настолько близок к смерти, что колокол на самом деле возвещает о его собственной смерти.

Донн на время оставляет этот конкретный вымышленный сценарий и расширяет свои размышления до всеобъемлющей природы церкви: «Церковь кафолическая, вселенская». Он использует слово «кафолическая» не для отличия от других направлений христианства, а в смысле всеобъемлющей христианской веры. Он подчёркивает взаимосвязь членов этой религии, когда олицетворяет церковь, говоря: “Все её действия, все, что она делает, принадлежит всем”. Донн приводит конкретную иллюстрацию своей мысли: Когда ребёнок крестится и становится членом церкви, он (Донн) теперь связан с этим ребёнком. Кроме того, утверждает Донн, он так же связан со смертью любого члена церкви.

Затем Донн развивает первую из трёх метафизических концепций, или расширенных метафор: Каждый человек  – это глава книги, написанной Богом. Однако когда один человек умирает, эта глава не вырывается из книги. Вместо этого метафорическая глава и человек, которого она символизирует, переводятся на более совершенный язык. Перевод тоже символичен: Земная жизнь человека превращается в небесную загробную жизнь, превращение, которое, как утверждает Донн, неизбежно для верующих.

Донн развивает метафору, утверждая, что Бог  – всеведущий автор метафорической книги  – использует различные средства, чтобы «перевести» человека из жизни в загробную жизнь. Главы (отдельные люди) переводятся (умирают и возрождаются в вечности) различными способами: старость, болезнь, война или казнь. Тем не менее, Бог заказывает каждую смерть. Донн завершает концепцию тоном утешения, утверждая, что рука Бога “свяжет все наши разбросанные листья снова”, подготавливая верующих к конечной библиотеке, которой является рай.

Донн возвращается к исходному пункту  – взаимосвязанности человечества, проводя параллель между двумя причинно-следственными сценариями: Колокол проповеди звонит, и проповедник и прихожане созываются в церковь. Точно так же звонит колокол смерти, и умирающий человек призывается на небеса. Тема взаимосвязи между членами церкви повторяется со словами: “Так этот колокол зовёт нас всех” (Донн колеблется между церковью и всем человечеством, иногда рассматривая их как взаимозаменяемые). В заключении Донн снова задаётся вопросом: “Но насколько больше я, которого эта болезнь так близко подвела к двери”. Он задаётся вопросом, не является ли его призвание более насущным из-за того, что он сам близок к смерти.

Донн рассказывает анекдот о различных религиозных группах, которые спорили, кто из них имеет право первым звонить в колокол в таких случаях. Та церковь, которая звонила первой, первой созывала своих прихожан на молитву и, таким образом, получала преимущество перед соседними церквями. Донн объясняет вывод: Кто проснулся первым, тот и звонит первым. Донн использует этот сценарий, чтобы преподать более глубокий урок. Он напоминает своим слушателям о «достоинстве этого колокола», проводя связь со звоном колокола смерти.

Ежедневный молитвенный звон должен напоминать слушателям об их собственном неизбежном смертном звоне, и Донн предлагает слушателям провести этот день по-христиански. Донн возвращается к первоначальному колокольному звону и поясняет свою мысль. Колокол звонит по каждому человеку, который его слышит, и с этого момента каждый человек, задумавшийся о своей конечной смерти, соединяется с Богом. Донн задаёт серию риторических вопросов  – фирменный приём писателя эпохи позднего Возрождения. Он спрашивает: Разве не всех влечёт к восходящему солнцу? Кто может отвести взгляд от вида кометы, пересекающей ночное небо? А кто может не прислушаться к колоколу, когда слышит его звон? Донн доводит свою мысль до конца, спрашивая: “Как можно слушать звон колокола смерти и не признавать, что часть тебя самого умирает, когда умирает другой человек?”

Следующий раздел проповеди начинается со знаменитой строки: “Ни один человек не является островом, сам по себе”. Донн развивает эту вторую мысль, уподобляя человека куску грязи, который, в свою очередь, является частью континента. Он приводит ряд аналогий, в которых кажущееся незначительным очевидно неотделимо от большей важности целого: Если даже «комок будет смыт морем», то Европа станет меньше. Более того, этот маленький «ком» будет смыт не менее значимо, чем если бы был смыт целый полуостров  – не только полуостров, но и поместье друга, и «собственное» поместье. Эта расширенная метафора фактически возвышает «ком земли» до собственности друга и до собственной собственности; другими словами, другой человек  – это то же самое, что и друг, то же самое, что и сам человек.

Донн использует эти аналогии, чтобы подвести к сути задумки. Он говорит: «(Смерть) любого человека уменьшает меня, потому что я причастен к человечеству». Он подчёркивает, что не стоит спрашивать, по ком звонит колокол смерти, он звонит по тебе.

Донн понимает, что некоторые из его слушателей могут истолковать эту реакцию как нежелательное «заимствование страданий», но он прямо опровергает эту интерпретацию, говоря: “Мы не можем назвать это и вымаливанием страданий”. Однако Донн подводит черту под этим аргументом, указывая, что “это было бы извинительным любостяжанием, если бы мы так поступали; ведь страдание  – это сокровище, и едва ли кто имеет его в достатке”.

Это сравнение  – между несчастьем и сокровищем  – открывает третью концепцию, говорящую о том, что самое большое богатство, которое человек может надеяться обрести,  – это безграничные трудности. Донн объясняет, что трудности заставляют человека созреть и стать «пригодным для Бога»; страдания, таким образом, бесценны, поскольку они очищают и совершенствуют душу. Поскольку цель земной жизни  – подготовка к смерти и единению с Богом, накопление огромных страданий является частью этой подготовки.

Связывая эту мысль со всеобъемлющей метафорой колокола, Донн заключает, что, услышав колокол, возвещающий о чужих трудностях, он передаёт слушателю духовное золото, поскольку слушатель понимает, что колокол звонит в равной степени и для него самого, и после этого его тянет к созерцанию. Это золото ценно только в том случае, если слушатель задумывается о том, что его собственные трудности  – это возможность стать ближе к Богу. Проповедь заканчивается заявлением: Человек находится в полной безопасности только тогда, когда он полностью доверяет Богу, «Который является нашей единственной безопасностью».