«Делает ли Google нас глупее?» Николаса Карра, краткое содержание читать ~8 мин.

Это эссе написал Николас Карр. Первоначально оно было опубликовано в журнале «The Atlantic» в номере за июль-август 2008 года. Эссе вызвало много споров, и в 2010 году Карр опубликовал расширенную версию эссе в виде книги под названием «Пустышка. Что интернет делает с нашими мозгами».

Эссе начинается и заканчивается аллюзией на фильм Стэнли Кубрика 1968 года «2001 год: Космическая одиссея». В начале аллюзии Карр кратко описывает момент к концу фильма, в котором “суперкомпьютер HAL обращается с мольбой к непримиримому астронавту Дэйву Боуману в знаменитой и странно пронзительной сцене. Боуман, которого неисправная машина почти отправила на смерть в глубокий космос, спокойно, холодно отключает цепи памяти, управляющие его искусственным «мозгом». Дэйв, мой разум уходит, – тоскливо говорит HAL. Я чувствую это. Я чувствую это”.

Карр использует эту аллюзию, чтобы утверждать, что у него, как и у HAL, растёт ощущение, что “кто-то или что-то возится с его мозгом, переделывает нейронные схемы, перепрограммирует память”. Он чувствует, что его мозг изменил способ обработки информации и мышления. Ему все труднее читать глубоко и вдумчиво, он теряет концентрацию, отвлекается и становится беспокойным во время чтения. Он связывает это изменение с тем, что он все чаще пользуется интернетом.

Карр утверждает, что он не одинок в этом, поскольку интернет быстро становится «универсальным средством». Хотя он признает, что интернет подарил «мгновенный доступ к невероятно богатой информации», он также приводит более сложное замечание теоретика медиа Маршала Маклюэна: “Средства массовой информации – это не просто пассивные каналы информации. Они поставляют материал для мышления, но они также формируют процесс мышления”. Карр утверждает, что “то, что делает Сеть, похоже, лишает меня способности к концентрации и созерцанию”. Затем он говорит, что многие из его друзей, увлекающихся литературой, также наблюдают подобное явление в своей жизни.

Карр отмечает, что эти анекдоты не являются эмпирическим доказательством чего-либо, а научные эксперименты по «долгосрочному неврологическому и психологическому» воздействию интернета ещё не завершены. Однако он ссылается на недавнее исследование, опубликованное Университетским колледжем Лондона, которое “предполагает, что мы, возможно, находимся в самом разгаре морских изменений в том, как мы читаем и думаем”.

В ходе пятилетнего исследования колледж изучал “компьютерные журналы, документирующие поведение посетителей двух популярных исследовательских сайтов, один из которых управляется Британской библиотекой, а другой – образовательным консорциумом Великобритании, предоставляющих доступ к журнальным статьям, электронным книгам и другим источникам письменной информации”: “Они обнаружили, что люди, пользующиеся этими сайтами, проявляли «форму скимминга», переходя от одного источника к другому и редко возвращаясь к уже посещённым источникам”.

В итоге авторы исследования пришли к выводу, что читатели читают материалы в интернете не так, как они читают материалы в более традиционных СМИ, и что интернет создаёт новую парадигму чтения, “поскольку пользователи «просматривают» горизонтально заголовки, оглавления и рефераты в поисках быстрой выгоды”.

Карр отмечает, что распространение текста как в интернете, так и через текстовые сообщения, вероятно, увеличило количество прочитанного: “Но это другой вид чтения, и за ним скрывается другой вид мышления – возможно, даже новое ощущение себя”, – говорит он. Затем он цитирует Мэриэнн Вульф, психолога по развитию из Университета Тафтса, которая написала книгу «Пруст и кальмар: история и наука читающего мозга». Он пишет: “Вульф беспокоится, что стиль чтения, продвигаемый Сетью, стиль, который ставит «эффективность» и «оперативность» превыше всего, может ослабить нашу способность к глубокому чтению, которое возникло, когда более ранняя технология, печатный станок, сделала длинные и сложные прозаические произведения обычным делом”.

Далее Карр перефразирует некоторые идеи Вулф. Он подчёркивает её утверждение, что чтение не является инстинктивной чертой человека: “Мы должны научить наш разум переводить символы, которые мы видим, на понятный нам язык. И средства массовой информации или другие технологии, которые мы используем в процессе обучения и практики чтения, играют важную роль в формировании нейронных цепей в нашем мозге”. Поэтому он делает вывод, что нейронные цепи, созданные в результате использования человеком интернета, неизбежно будут отличаться от тех, которые были созданы в предыдущие эпохи, когда книги и другие печатные издания были нормой.

Он также приводит анекдот, подтверждающий этот тезис: В 1882 году Фридрих Ницше перешёл с пера и бумаги на печатную машинку для написания своих работ. Друг Ницше вскоре заметил, что в результате его письмо приобрело иное качество – стало «более плотным» и «телеграфным».

Карр напоминает читателю о пластичности человеческого мозга, утверждая, что даже мозг взрослого человека “регулярно разрушает старые связи и формирует новые”. Затем Карр определяет «интеллектуальные технологии» как «инструменты, расширяющие наши умственные, а не физические способности». Он говорит, что “мы неизбежно начинаем приобретать качества этих технологий”.

Для доказательства этого он использует изобретение часов, ссылаясь на культурного критика Льюиса Мамфорда, который утверждает, что повсеместное распространение часов “отделило время от человеческих событий и помогло создать веру в независимый мир математически измеряемых последовательностей”. Карр утверждает, что это явление помогло возникновению «научного разума и научного человека», но оно также кое-что отняло: “Решая, когда есть, работать, спать, вставать, мы перестали прислушиваться к своим чувствам и стали подчиняться часам”.

Карр утверждает, что это изменение выходит за рамки простого человеческого действия и распространяется на биологию и познание человека. Он цитирует работы Алана Тьюринга 1936 года, который предсказал, что огромная вычислительная мощность цифровых компьютеров приведёт к вытеснению ими ранее существовавших форм технологии. Карр считает, что это произойдёт, когда интернет станет «нашей картой и часами, нашим печатным станком и нашей пишущей машинкой, нашим калькулятором и нашим телефоном, нашим радио и телевидением».

Карр замечает, что «когда Сеть поглощает средство массовой информации, это средство создаётся заново по образу и подобию Сети». В качестве примера этого явления он приводит решение «Нью-Йорк Таймс» «посвятить вторую и третью страницы каждого издания рефератам статей», чтобы предоставить читателям печатных изданий опыт, схожий с опытом читателей интернета. Затем он утверждает, что ни одна другая форма СМИ не оказывала такого мощного влияния на человеческое мышление, как интернет, и что мы не потратили достаточно времени на изучение того, “как именно интернет перепрограммирует нас”. Он заключает, что “интеллектуальная этика Сети остаётся неясной”.

Затем Карр сообщает нам, что примерно в то же время, когда Ницше перешёл на пишущую машинку, человек по имени Фредерик Уинслоу Тейлор изобрёл упорядоченную программу, которая разделила каждый элемент работы машинистов сталелитейного завода на «последовательность небольших дискретных шагов». Затем Тейлор проверил различные методы выполнения каждого шага, чтобы разработать “набор точных инструкций – «алгоритм», как мы могли бы сказать сегодня, – для того, как должен работать каждый рабочий”. Это привело к значительному повышению производительности труда, хотя многие машинисты считали, что эта система превращает их в простых роботов.

Тем не менее, система Тейлора была быстро принята производителями как внутри страны, так и за рубежом: “Система Тейлора всё ещё с нами; она остаётся этикой промышленного производства. А теперь, благодаря растущей власти компьютерных инженеров и программистов над нашей интеллектуальной жизнью, этика Тейлора начинает управлять и сферой разума”, – утверждает Карр.

В качестве доказательства этого Карр использует мандат Google на «систематизацию всего», а также заявленное руководителями компании желание усовершенствовать свою поисковую систему, чтобы в конечном итоге усовершенствовать искусственный интеллект. Карр пишет: “Google легко допускает, что нам всем будет «лучше», если наши мозги будут дополнены или даже заменены искусственным интеллектом, это тревожит. Оно предполагает веру в то, что интеллект – это результат механического процесса, серия дискретных шагов, которые можно выделить, измерить и оптимизировать”.

Карр также отмечает, что эта регламентация человеческого разума “является также и господствующей бизнес-моделью интернета. Чем быстрее мы путешествуем по Сети, чем больше ссылок мы нажимаем и страниц просматриваем, тем больше возможностей у Google и других компаний собирать информацию о нас и кормить нас рекламой”. В такой атмосфере продвижение медленного, вдумчивого темпа чтения и размышлений, характерного для предыдущих эпох, наносит ущерб доходам таких рекламодателей.

Затем Карр признаёт, что, возможно, он слишком тревожен в своих утверждениях. Он признаёт, что каждое внедрение новой технологии сопровождалось скептиками. Он утверждает, что вполне возможно, что утопические прогнозы и потенциал интернета могут осуществиться. Однако он приводит аргумент Вулфа о том, что “глубокое чтение неотличимо от глубокого мышления”, чтобы подкрепить свой собственный авторитет: “Если мы потеряем эти тихие пространства или заполним их «содержанием», мы пожертвуем чем-то важным не только в нас самих, но и в нашей культуре”, – утверждает Карр. Для Карра этот процесс является, по словам драматурга Ричарда Формана, “заменой сложной внутренней плотности новым видом саморазвития под давлением информационной перегрузки и технологии «мгновенно доступного»”.

Затем Карр возвращается к сцене из фильма «2001 год: космическая одиссея», с которой он начал своё эссе. Он отмечает, что мольбы компьютера HAL были наиболее человечным аспектом сцены, контрастирующим с “безэмоциональностью, характеризующей человеческие фигуры в фильме, которые занимаются своими делами с почти роботизированной эффективностью. Их мысли и действия кажутся записанными, как будто они следуют шагам алгоритма”. Он опасается, что человеческий интеллект будет чрезмерно упрощён и обеднён до уровня искусственного интеллекта, если наше общество продолжит слишком некритично полагаться “на компьютеры в качестве посредника в нашем понимании мира”.