Концепции магии в Византийской империи читать ~5 мин.

Жития византийских святых свидетельствуют о глубоком пласте магии, пронизывавшем повседневную жизнь. Чары, проклятия, заклинания и зелья регулярно применялись как во благо, так и во зло.

Сверхъестественная сила слов могла активироваться через изопсефию — суммирование числовых значений букв. Так, число 535 соответствовало призыву к Господу (Kyrie), а 99 — слову «аминь». Считалось, что яблоко с начертанным на нём стихом из Библии способно продлить срок хранения вина или даже исправить испорченный напиток. Подобные практики часто сопровождались использованием защитных амулетов, реликвий и других предметов, наделяемых особой силой.

Византийские авторы, следуя римской традиции, выделяли несколько уровней магии. Высшим считалась гоетия, или учёное колдовство — искусство, доступное образованной мужской элите, изучавшей античные трактаты. Подобные мистические практики вызывали как интерес, так и осуждение в обществе.

Обвинения в колдовстве чаще всего выдвигались в среде образованных и состоятельных горожан, преимущественно против мужчин, особенно в периоды смут VIII – IX веков. Женским аналогом книжной магии считалось ведовство. В отличие от абстрактных «научных» искусств, оно опиралось на тайные знания женщин, которые могли давать советы и влиять на здоровье — как во благо, так и во вред. Наряду с этим существовал пласт народных верований, основанных на устных традициях и аграрных циклах.

Официальное отношение к магии оставалось неоднозначным. Согласно церковному учению, сила колдунов иллюзорна, поскольку Христос своим воскресением победил демонов. С этой позиции магия — лишь дьявольское заблуждение. Однако частые обличения магических практик свидетельствуют о беспокойстве по поводу их действенности. Церковные иерархи чаще осуждали не само существование тёмных сил, а их использование во зло.

Грань между каноническими и неортодоксальными обращениями к сверхъестественной помощи была размыта, особенно для страждущего, ищущего избавления от болезни или травмы. Защитные и исцеляющие ритуалы были одними из самых распространённых и сочетали в себе заклинания, чары и зелья.

В сборниках заклинаний содержались народные рецепты от множества недугов: головной боли, глазных болезней, колик, подагры. Другие формулы предназначались для снятия жара, вызова сна, защиты от змеиных укусов или облегчения родов. При этом чудотворные иконы и мощи святых считались более действенными средствами, и многие предпочитали их светской медицине.

Множество сохранившихся филактериев (защитных амулетов), заклинаний и вотивных предметов свидетельствуют о широком распространении магии в быту. Апотропеические, или защитные, символы наносили на городские стены или использовали для защиты дома от «дурного глаза». Магические изображения — полумесяцы, концентрические круги, пентальфы, узлы, змеи — включали в орнаменты пряжек, брошей, одежды и личных талисманов.

Магические тексты чаще всего записывали на свинцовых табличках или небольших свитках папируса. Эти документы, часто дошедшие до нас во фрагментах, отражают личные и тайные заботы людей. В них мужчины и женщины просят о возвращении судна, удачной рыбалке или улучшении певческого голоса. Также они ищут защиты от угроз — как мистических, вроде злых духов и демонов-акефалов, так и бытовых, например, пресмыкающихся или домашних вредителей.

Часто магия касалась любовных дел. Существовали эротические приворотные чары, призванные обеспечить верность избранника. В сборниках ритуалов приводились рецепты зелий из смесей масел, минералов, трав, специй и частей животных. Некоторые проклятия и заклинания требовали создания глиняной или восковой фигурки (колосса), которую связывали, пронзали иглами, а затем закапывали или уничтожали.

Женщины обращались к магии для решения важнейших жизненных вопросов: замужества, деторождения и смерти. Чары и зелья должны были помочь в выборе супруга или обеспечить его верность. Особое значение имело репродуктивное здоровье — способность зачать, благополучно родить, определить пол ребёнка или избежать нежелательной беременности. Магия была одним из немногих доступных средств влияния на эти процессы.

Одной из главных угроз считалась демоница Гилу, полуженщина-полузмея, вызывавшая, по поверьям, выкидыши и удушавшая младенцев. В ритуалах, связанных со смертью, женщины играли ключевую роль: они омывали тело, готовили его к погребению и возглавляли траур. В Западной Европе подобные практики нередко становились поводом для обвинений в колдовстве. В Византии же такие обвинения были редки, что указывает на более терпимое отношение к народным верованиям и ритуалам.

Предсказание будущего с древности считалось важным искусством. Разные культуры практиковали свои формы гадания: наблюдение за небесными телами, полётом птиц, гадание на зёрнах или костях. Гаруспиция — гадание по внутренностям жертвенных животных — осуждалась ранними христианами как кровавый ритуал, противоречащий идее свободы воли. Тем не менее, следуя имперской традиции, Константин I прибегал к услугам гаруспиков при основании новой столицы.

В средневековом городе за предсказанием обращались к заезжим прорицателям, животным-оракулам или даже к древним статуям. Некоторые гадатели утверждали, что способны вызывать духов умерших или демонов для своих целей. Церковные и образованные круги с презрением относились к практикам «тёмных искусств», ставя их в один ряд с актёрами, музыкантами, борцами и другими представителями «низкого» общества.

Надёжным способом предсказания будущего многие считали книги. В Поздней Античности была популярна библиомантия, известная как «Вергилиевы жребии» (Sortes Vergilianae). Гадающий наугад открывал «Энеиду» и толковал случайно выбранный стих. В Средние века для этих же целей использовали Библию. Подобные гадания, или «жребии святых» (sortes sanctorum), требовали, как и ответы античных оракулов, вдумчивой интерпретации.

Сложные взаимоотношения магии и религии ярко проявлялись в отношении ко снам. Византийские интеллектуалы знали о противоречивых взглядах античных авторов на этот вопрос.

Ещё со времён Геродота толкование снов критиковалось как иррациональная и ненадёжная форма гадания. В то же время Платон, стоики и позднеантичные философы относились менее скептически к возможности заглянуть во сне в высшую реальность. Как и в случае с астрологией, официальное отношение к онейромантии (толкованию снов) колебалось от неприятия до осторожного интереса.

В VI веке император Юстиниан I запретил деятельность профессиональных толкователей снов. Однако уже в X веке византийские императоры брали с собой в походы сонники. Сама практика толкования сновидений при этом никогда не подвергалась прямому церковному запрету.

Примерами служили библейские пророки Иосиф и Даниил, чьи сны считались боговдохновенными видениями. Именно во сне, согласно преданию, получил своё знамение и император Константин. Сны и видения постоянно фиксировались в житиях святых. Считалось, что святые-целители являются больным, спящим у их рак с мощами.