Джорджо де Кирико Chirico, Giorgio De
1888,1978В предвоенные годы в противовес футуризму в Италии возникло направление, или, как чаще называют, школа «метафизической» живописи. Основоположником её был итальянский художник Джорджо де Кирико, заявивший о себе в 1910 г. участием в выставке Независимых в Париже.
В предвоенные годы в противовес футуризму в Италии возникло направление, или, как чаще называют, школа «метафизической» живописи. Основоположником её был итальянский художник Джорджо де Кирико, заявивший о себе в 1910 г. участием в выставке Независимых в Париже. Во время своего обучения в Мюнхене Кирико познакомился с трудами Ницше, Шопенгауэра, Вейнингера. Кирико сделал попытку воплотить средствами живописи отвлеченные метафизические идеи философов-идеалистов. Свое творчество он противопоставлял другим направлениям искусства модернизма.
Художник Джорджо де Кирико. Основоположник «метафизической» живописи
Историки искусства определяют творчество Кирико как сочетание «греческого духа с итальянским умом, включая элементы античности и современности Средиземноморья, в едином сновидении». Греческая архитектура и скульптура произвели неизгладимое впечатление на Кирико ещё в детстве, когда он жил в Греции, где отец его работал инженером. Элементы греческого искусства органически вошли в его творчество. Но, в отличие от подлинных произведений греческого искусства, всегда помещавшихся на природных возвышенностях или на высоких цоколях, в картинах Кирико греческие статуи «низводились» до уровня повседневной жизни, располагались на одной плоскости с людьми.
Попытки такого непосредственного включения произведений скульптуры в повседневную жизнь не новы. Они известны по творчеству Родена, который предполагал поместить свою скульптурную группу «Жители Кале» на низком цоколе в центре рыночной площади. Хотя формально Кирико делал то же, что и Роден, мотивы Кирико были диаметрально противоположны роденовским. Роден хотел включить своё идейно насыщенное искусство в жизнь людей, сделать произведение искусства непосредственным участником повседневной жизни. Кирико, помещая античные скульптуры в свои картины как бы «на равных правах» с образами людей, стремился придать своим произведениям «странность», сделать искусство загадочным, потусторонним».
По мнению учёных, произведения Кирико были призваны отразить «пафос Заратустры». Однако живопись Кирико, скорее, свидетельствует о воздействии на него философии Шопенгауэра: художник как бы силится выразить «идею» явлений и вещей, нечто, выходящее за рамки действительности. Нарочитую «значительность» придают картинам Кирико развернутая перспектива, удлиненные линии горизонта. Статичная монументальность достигается четким расположением предметов под прямым углом к горизонту. Несмотря на геометрически четкое построение, картины Кирико создают впечатление лабиринта. Это достигается изобилием изображений стен, искусственно удлиненных, перерезанных небольшими портиками, как бы ведущими «в никуда», в «потусторонность». Статичность композиции картин подчеркивается отдельными образами людей, часто бегущих, иногда стоящих в странных, «многозначительных» позах раздумья, всегда отбрасывающих густую, «таинственную» тень. Но самым характерным признаком живописи Кирико является алогичность сюжетов его картин, заполненных странными сочетаниями неожиданных предметов — детально выписанных резиновых перчаток, рыб, женских торсов, бананов... Мнимо значительные, претендующие на эпичность полотна Кирико не поддаются логическому восприятию и объяснению.
Хотя Кирико и противопоставляет своё творчество деятельности художников-модернистов, принципиального различия между его творческим методом и творческим методом кубистов и футуристов нет: так же, как и они, Кирико пользуется методом формализма, идейной основой деятельности Кирико служит идеалистическая философия, отрицающая необходимость отражения действительности в художественном творчестве. Так же, как кубизм и футуризм, «метафизическое» искусство Кирико быстро, уже в конце первой мировой войны, исчерпало себя.
КОММЕНТАРИИ: 4
ТЕРРИТОРИЯ ЗИККУРАТА
1
Нам пресное досталось время –
Его никак не полюбить –
Однообразна суета.
Уж лучше прошлого варенье
Употребляя, позабыть,
Что всё проходит, всё тщета.
И вот пригрезятся просторы,
Где торжествует зиккурат.
Плутают улиц коридоры,
Проходит воин, бородат.
Коль мысли суть рабыни вздора,
Мудрец – ты сам в том виноват.
Привет тебе – о, Вавилон!
Громоздкость стен! Размах колонн!
Действительность необычайна!
Мы в воды прошлого войдём –
Они расскажут о своём,
И станет – их – понятна тайна.
2
Так высоко и птицы не летают.
Приходит ночь. Потом грядёт рассвет.
И люди в перспективу попадают,
Которой нет.
Сознанье отбирает краски –
Те, что ему близки.
Как зиккураты высоки –
Они, поди, из мира сказки.
А как ничтожен дольний мир
С его вознёю муравьиной.
И появляется причина
Ценить фантазий каждый миг.
3
(…есть Венеция – как образ
красоты…Есть мистика и вера.
А неверье суть разбитый остов
Бытия – разбитый властью зверя.
Чёрный-чёрный лак стекла ночного.
Веры нет объёму инкунабул.
Помню я зачем, что полвосьмого
Ручка вдруг упала на пол?
Иль неверье погруженье в недра
Плоти – всё вокруг материально!
Ночь отнюдь не исключает ветра.
Есть волокна мысли – инфернальны.
Ночь – движенье мерное к рассвету.
Истина движенья сколь известна?
Из того, что жив реальность эту –
Что окрест – не вывесть, если честно...)
4
(…шпионские страсти – в туалете аэропорта
на туалетной бумаге беглая надпись.
Проститутка-агент. Как тебе? Сикось-накось.
Пейзаж интереснее натюрморта.
Кто-то катит в чужую страну за кафедрой
И благополучьем. Сколь дилижанс надёжен?
Обнажённые ветки кажутся графикой.
Мозг в ассоциациях непредсказуемо-сложен.
Приехавший обосновался,
Оставшийся выиграл нечто.
Сколь неверие слепота, а сколь
Страсть к себе? С чем ты остался –
Живший всегда бессердечно,
Считавший – выдумана чужая боль?
Актёр играет на сцене не по-настоящему.
Синий цвет неба сулит потьму.
Зло наползает подобно древнему ящеру,
Но победу одержать неспособно, и знаю я почему…)
5
Я восходил на эти стены
В ярчайшем уголке вселенной,
Оттуда солнце наблюдал,
А о грядущем сколь мечтал?
И ведал тайну сокровенну,
А также – истинную цену
Всему, что видел я вокруг.
И воздух был весьма упруг,
Пластами окружая башню,
Чей день, мистически-вчерашний,
Забыт реальностью, забыт.
И косный торжествует быт.
ДЕ КИРИКО
Стены сдвинуты, а улица изъята
Из дурного сна. Но цвет весьма
Радостен, играет он богато –
Ничего, что сдвинуты дома.
Долею абсурда мир захвачен.
Аргонавты уплывают в даль.
Путь любой вполне неоднозначен.
В старика глазах густа печаль.
Кони…Да, ещё роскошны кони –
Сила ими что ль воплощена?
Живописи знаки безусловны –
Будто взгляд из моего окна.
БАШНЯ
Башни в старом Таллине я помню,
Кладка стен груба, сереют камни.
Ум был впечатленьями наполнен.
Далее…подросток вырос…как-то…
Башня дней – она весьма громоздка,
Только дунь – и сразу разлетится.
Мимо окон пролетают птицы.
Показалось – мимо окон мозга.
Пёстрые, куда летит птицы?
Пригляделся – это просто листья.
Листьям не означена граница
Смертью, чья сильны, ты знаешь, линия.
Башня есть – одновременно нету.
Винтовая лестница крутая.
Коль стихи вас не выводят к свету,
Сущность их едва ли золотая.
Башню строишь сам. И постоянно.
Облака порой башнеподобны.
Дни скучны, и вместе с тем подробны.
Ну а мысли часто окаянны.
Дни любви? Звучали – отзвучали.
Ненависти дней не ведал точно.
То, что было музыкой в начале
Станет хрипом после. Это точно.
Пессимизм? Да нет, я вижу башню –
Золотиста, цвет небесной дали.
Вздрагиваю часто – прожил зряшно,
Где же ордена мои, медали?
Ежели служить старался свету,
Неважны признанье и награды.
Трону звёзд я золотую ветку
Ночью с башни, большего не надо…
МЁРТВЫЙ ГОРОД
Нам оставлен громоздкий макет
Городского устройства. Пустынен.
Что случилось? Не нужен ответ.
Минареты острей суммы пиний.
Переулки, кривые весьма,
Пыль витает, слегка желтовата.
Что за смесь – терема и палаты?
Рядом – из Пиранезе тюрьма.
Вот над лавкой чуть звякнул калач,
Не найдёте внутри караваев.
Купола, и контраст – детский мяч.
Нет машин, и карет, и трамваев.
Город крупный, в нём парки, дворы,
Лавки, где продавались эмали.
Город, много вместивший – миры,
Желчь сатиры, триумф вертикали.
А над площадью – чёрный канат,
Тут атлет граждан явно забавил.
В этом доме жил толстый прелат
Нарушением правил.
Видел я этот город во сне,
Что он значит – неведомо мне.
Комментирование недоступно Почему?