Готические иллюминированные рукописи, псалтыри читать ~29 мин.

Если сравнить рукопись XII века, например, третью «Жизнь Святого Аманда», с книгой середины XIII века, например, Псалтырем Святого Людовика, то можно увидеть, что в первой половине XIII века в стиле средневековой живописи произошли огромные изменения. Полную смену взглядов нельзя проследить по одному простому пути. Прежде чем оценить новый готический стиль живописи во всей его полноте, необходимо распутать полвека сложных идей и противоречий.

Серия эссе о средневековой книжной иллюстрации
(1) Средневековое иллюминирование рукописей (ок. 1000-1500 гг.)
(2) Романские иллюминированные рукописи (ок. 1000-1150)
(3) Готические иллюминированные рукописи (ок. 1150-1350)
(4) Международная готическая книжная живопись (ок. 1375-1450)

Обзор христианского декоративно-прикладного искусства в период
Средневековья см: Средневековое искусство (ок.450-1450).

От романского стиля к готическому

В определённой степени упадок романской живописи и возникновение нового стиля готики во Франции, как и в Англии, объясняется новыми контактами с византийским искусством, пришедшим либо через Сицилию, либо из самого Константинополя. Новый натурализм особенно заметен в такой книге, как Библия Сувиньи (Париж, Национальная библиотека), где сцены пронизаны новым чувством формы и композиции.

Вопрос о том, где впервые возникло это новое направление, осложняется тем, что в Кентербери была передана группа книг, написанных, вероятно, во Франции во время изгнания святого Томаса Бекета. Кентерберийский монах Манериус был писцом трёхтомной Библии (Париж, Библиотека Сте Женевьевы). В Библии Сент-Андре-о-Буа (Булонь, Bibliotheque Municipale) инициалы заполнены бойцами, отличавшимися необычайной жестокостью. Эти две книги, а также некоторые другие можно объединить в одну группу из-за стиля их инициалов. Все они украшены густой акантовой листвой, выходящей из упорядоченного узора стеблей, и все имеют мощную окраску.

В этих ранних книгах переходного периода следует ещё раз подчеркнуть важность мосанской металлообработки. Многие из небольших произведений бронзовой скульптуры второй половины XII в. имеют удивительно натуралистичные драпировки, где ткань отведена от колен в виде ряда параллельных складок. На панелях Клостернойбургского алтарного образа, выполненного в 1181 году Николаем Верденским – ведущим представителем мозанского искусства, – изображены фигуры, близкие по стилю такой книге, как Псалтырь Ингеборг (Шантийи, Музей Конде). Эта Псалтирь была написана для датской королевы Филиппа Августа, короля Франции, и изготовлена, вероятно, около 1200 года. Роспись приобрела металлическое качество своих прототипов, а драпировки имеют расходящиеся горизонтальные складки, характерные для работ Николая Верденского. В другом виде этот стиль встречается в некоторых каменных скульптурах Реймского собора.

Альбом Виллара д’Оннекура не совсем удачно вписывается во введение к иллюминированным рукописям, но даже в этом случае его стоит упомянуть. Архитектурные проекты, видимо, переносились из одного центра в другой в книгах образцов. К сожалению, они не рассматривались как важные предметы и уничтожались последующими поколениями. Однако сохранился этюдник Виллара, который многое говорит о распространении художественных идей. Он рисовал контрфорсы, ростовые окна, планы местности, прежде всего, с точки зрения архитектора. Но, скорее всего, этюдниками пользовались и живописцы, и в любом случае, в конечном итоге мы обнаруживаем, что средневековые художники, каменщики и металлисты пользовались одним и тем же базовым репертуаром форм.

Кроме рисунка, на новый стиль оказало значительное влияние искусство витража. Хотя романское искусство уделяло большое внимание витражам, площадь, отведённая под них в романских церквях, была сравнительно невелика, а украшением служила в основном настенная живопись, которой можно было отвести большие площади. Но по мере того как готическая архитектура совершенствовала технику каменных сводов, она смогла облегчить нагрузку за счёт использования летящих контрфорсов и сделать гораздо большие оконные проёмы. Они заполнялись витражами. Это новое средство открыло широкие возможности для художников-живописцев, которые, в свою очередь, повлияли на создание иллюминированных рукописей, как в композиции, так и в цвете.

О древнейшем известном иллюминированном библейском тексте см. Евангелия Гаримы (390-660 гг.) из эфиопского монастыря Абба Гарима.

Французские готические иллюминации

Не случайно этот новый стиль христианского искусства зародился во Франции. Парижский университет был интеллектуальным центром Европы на протяжении всего XIII века, а со времён Людовика Святого (1226-70 гг.) французский двор приобретал все большее значение. Студенты и учёные со всего континента съезжались в Париж, чтобы учиться и обсуждать научные вопросы. Рыцари, возвращавшиеся из крестовых походов, приобщались к восточной теории и науке.

С приходом к власти университета значение монастырей как центров книжной иллюстрации и иллюминирования снизилось. Появились коммерческие гильдии, книги стали выпускаться для частного владения. Большие торжественные книги, богато иллюминированные и украшенные драгоценностями, стали менее распространены, и мы должны следить за развитием стилистики в основном в Псалтырях, которые высокородные миряне делали своими собственными. В конце концов Псалтирь уступила место ещё более мелким Часословам, но первые были более популярны в XIII веке.

Узоры и мотивы, использовавшиеся в готических иллюстрациях и иллюстрациях, оказали сильное влияние на декоративные элементы, использовавшиеся в Вычурной готической архитектуре (1375-1500 гг.).

Развитие французской живописи в первой половине столетия можно проследить по целой серии псалтырей, написанных для королевского дома в Париже. Первая из них уже упоминалась – это Псалтирь Ингеборг (Музей Конде, Шантийи), написанная для королевы Филиппа Августа. Во-вторых, это Псалтырь Бланш Кастильской, книга, вероятно, привезённая из Йорка её мужем Людовиком. Представляется маловероятным, что одна из этих книг была написана в Париже; Псалтирь Ингеборг имеет ярко выраженные мозанские черты, а Псалтирь Бланш Кастильской – английские.

Напротив, Псалтирь, написанная около 1230 г. для норвежской принцессы Кристины, по-видимому, была составлена в Париже. Из Парижа того же времени происходит ещё один псалтырь, который всегда связывали с именем Бланш Кастильской (Париж, Библиотека Арсенала). На ней изображены сцены, заключённые в медальоны, переплетающиеся между собой подобно витражным панелям.

О стиле Ингеборг напоминают скульптурные складки драпировки Мадонны, но в более мелких фигурах эта манера отходит на второй план. Богатая, мясистая листва аканта в кайме всё ещё напоминает о библиях конца XII века, с их закрученными краями и любопытным способом обозначения сгиба листа серией белых точек. Элементы романского искусства полностью отсутствуют в Псалтыри, написанной около 1250 г. (Париж, Национальная библиотека). Здесь сцены, расположенные под трёхлопастными архитравами, богато раскрашены. Фигуры, расположенные на фоне узорчатого золота, трактованы с новой простотой; условности драпировок уступают место новому интересу к мягким вертикальным складкам и незамысловатым контурам.

Эти две последние Псалтири создают основу для самой роскошной из всех псалтирей – Псалтири Святого Людовика (Париж, Национальная библиотека). Это изысканное произведение библейского искусства было создано в период между 1253 и смертью короля в 1270 году. В книге семьдесят восемь полностраничных иллюстраций, изображающих сцены из Ветхого Завета. Книга тесно связана с другой творческой деятельностью Людовика Святого, так как архитектура, представленная в ней, является точной копией Сент-Шапель (1241-48 гг.), построенной его архитектором Пьером де Монтреем. Выполненные в насыщенных цветах, фигуры расположены на фоне мерцающего золота, которое словно купает их в лучах великолепного солнечного света. Они очень элегантны, с маленькими головками и высокими тонкими телами, которые двигаются с лёгкой грацией. Это прежде всего «издание de luxe», признанное достойным великого короля.

Типология Библейской морали принадлежит учёному-доминиканцу XIII века Хью из Сен-Шера. Она содержит сцены из Библии, сопоставленные со сценами, имеющими моральное значение. Было создано несколько копий этого великого произведения, наиболее важной из которых является «Моральная Библия Святого Людовика» (Париж, Национальная библиотека, Лондон, Британский музей, и Оксфорд, Бодлиан). В ней тексты подкреплены иллюстрациями, а каждое библейское событие сопровождается его морализаторским аналогом. Страницы выглядят как витражи, перенесённые на пергамент. В каждом листе медальоны расположены вертикальными рядами по четыре штуки, а промежуточные полосы текста заменяют мульоны окон. Цвет имеет яркость, обычно присущую витражам, а рисунки и фигуры отличаются сильными контурами, напоминающими зацепки. Иногда фактическое качество варьируется, но художники должны быть в некоторой степени оправданы, поскольку вся книга содержала более пяти тысяч медальонов.

К концу XIII века мы видим становление иллюминатора рукописей как самостоятельной художественной личности. Не раз упоминается некий мастер Оноре с улицы Бутебри в Париже. Его имя встречается в бухгалтерских книгах короля и в одной рукописи, Декреталах Грациана (Тур, Муниципальная библиотека).

На основании стилистического сравнения мастеру Оноре можно приписать и другие книги, в частности Бревиарий Филиппа Красивого (Париж, Национальная библиотека). Эта книга, безусловно, написанная для королевского дома, содержит историзированные инициалы и одну полностраничную иллюстрацию со сценами из Жития Давида. Повествование легко прослеживается, а имена главных персонажей написаны под рисунками. Эта работа является кульминацией тенденций, наметившихся в начале века. Сцены полны жизни, движение фигур чётко прослеживается под драпировками. Художник сохранил узорчатые фоны, но в нижней сцене ввёл элементы пейзажной живописи, например, холмы, поросшие деревьями, чтобы создать впечатление натуралистичности обстановки.

Жан Пюсель (ок. 1290-1334 гг.), работавший в Париже во второй четверти XIV в., был, как и мастер Оноре, профессиональным иллюминатором. Пусель, несомненно, был художником Бельвильского бревиария (1326) и Биллингской Библии (обе находятся в Национальной библиотеке, Париж), Его рука прослеживается и в ряде других Часословов, в частности, в шедевре «Часы Жанны д’Эврё» (1324-28 гг., Клойстерс, Музей Метрополитен, Нью-Йорк). Этот художник использовал маргинальные украшения, столь популярные на севере Франции и в Англии, заполняя поля деревенскими сценами, заимствованными из повседневной жизни.

Бабочки и улитки цепляются за созревающие усики гороха, стрекозы скользят среди листвы, пока крестьянин собирает урожай. Его интерес к натурализму проявляется в «Трудах месяца», где обычные сцены рубки дров или посева урожая заменены деревом, ветви которого демонстрируют смену листвы в разное время года. Несмотря на то, что Жан Пюсель был преемником мастера Оноре и, по сути, парижским художником, его творчество важно тем, что он также демонстрирует знание итальянской сиенской школы живописи, важного направления искусства треченто.

В 1309 г. папский двор переехал из Рима в Авиньон, где во второй половине своей жизни работал великий сиенский художник Симоне Мартини (1285-1344). Несмотря на несколько поверхностное понимание итальянской манеры, Пучелле ещё не мог усвоить линейную перспективу и пластическую трактовку объёмов и пространства. Для полного усвоения этих уроков Италии необходимо дождаться другого поколения, достижения которого принято относить к международному готическому стилю искусства. Среди них были такие художники, как Жакмар де Эсден (ок. 1355-1414) и трио, известное как братья Лимбур (все умерли в 1416 г.), а также провансалец, создатель замечательной авиньонской Пьеты (1454-6) – Энгерран де Куартон (ок. 1410-1466).

Английские готические иллюминации

В статье о романской книжной живописи мы отметили признаки перемен, о которых свидетельствует Винчестерская Библия (ок. 1170 г.), но в последующие пятьдесят лет не появилось ни одного произведения, которое можно было бы назвать подлинно готической рукописью. Переходный период – это длительный процесс экспериментов и изменений.

О близком стилистическом сходстве рукописей, написанных во Франции и в Англии, уже говорилось. Их назначение часто можно определить по включению или исключению тех или иных святых из календаря, но обычно даже это мало что говорит о национальности художника, поскольку в английских скрипториях, безусловно, работали французские художники, а во Франции – англичане. Парижский экземпляр Утрехтской псалтыри, по-видимому, является примером этого.

О более ранних английских и ирландских иллюминациях в инсулярном стиле см: Книга Дерроу (ок. 680), Линдисфарнское Евангелие (ок. 700), Эхтернахское Евангелие (ок. 700), Личфилдское Евангелие (ок. 730) и Книга Келлс (ок. 800), в частности, её Страница монограмм (Chi/Rho).

В конце XII века мода на большие Библии, предназначенные для торжественного использования, уступает место небольшим произведениям для богословских исследований и Псалтырям для частного посвящения мирян. С изменением масштаба книг качество религиозного искусства в них становилось все более тонким и мельчайшим, прокладывая путь миниатюрной живописи интернациональной готики. Однако монастырские скриптории просуществовали в Англии дольше, чем во Франции, и в Сент-Олбансе и Винчестере велась активная деятельность по крайней мере до середины XIII века.

Переходный период хорошо иллюстрирует такое произведение, как Хантингфилдская псалтырь (Нью-Йорк, Библиотека Пьерпонта Моргана). Книга, в которой прослеживаются довольно схожие тенденции, – это Псалтирь из Имолы. Начало первого псалма показано на открывающейся двухстраничной странице с начальной буквой «B» «Beatus», обращённой к украшенной странице с первым стихом псалма. В букве «B» содержится «Сон Иессея». В иллюстрациях царит спокойная, уравновешенная упорядоченность: цари и пророки симметрично расположены в интервалах инициалов, а кайма дополнена историями из жизни Давида. Расположение текста на цветном фоне было очень популярно в это время и отличается трезвой красотой.

Библия Де Белло (Лондон, Британский музей) была написана для Роберта де Белло, аббата Кентерберийского с 1224 по 1253 год. Она больше, чем большинство книг этого времени, и имеет большой инициал в начале Книги Бытия, заполненный сценами Сотворения мира. Чтобы освободить место для сцен первородного греха, инициал Т был расширен внизу в форме буквы «L», что позволило разместить только одну колонку текста. Каждая сцена заключена в медальон, как и в современных французских книгах, но лиственные выступы по краям инициала – это новая особенность, которая будет значительно расширена в последующих книгах.

Некоторые из лучших книг второй четверти этого века связаны с теневой фигурой В. де Брайлеса. Известно только имя художника. Откуда он родом, был ли он монахом или светским экклезиастом, странствующим художником или работал в одном скриптории – это вопросы, ответы на которые могут быть только умозрительными. Его имя встречается в двух рукописях, а ещё несколько приписываются по стилистическим признакам. В. де Брайлес обладает всеми способностями хорошего рассказчика. Он умеет воплощать идеи своего яркого воображения в живые рисованные истории.

Обладая замечательным знанием деталей библейских событий, он не стеснялся использовать их в своих иллюстрациях. На листах Псалтыри (Кембридж, Музей Фицуильяма) есть один экземпляр автографа В. де Брайлеса; он очаровательно изображён на маленькой фигурке, выделенной из числа проклятых на Страшном суде, видимо, в надежде, что его труды будут вознаграждены спасением.

Гораздо более осязаемой личностью является Матфей Парис. Он родился около 1200 г., в 1217 г. поступил в монастырь Сент-Олбанс и, как известно, общался с королём и другими знатными людьми. В 1235 г. он был назначен историографом аббатства Сент-Олбанс и составил две хроники, которые в настоящее время хранятся в Британском музее и колледже Корпус-Кристи, Кембридж.

На одной из отдельных страниц, вклеенных в хроники, имеется рисунок Мадонны с младенцем. Этот знаменитый лист, на котором изображён сам Парис, распростёртый у ног Мадонны, представляет собой монументальное произведение искусства.

В полной мере проявились качества Париса как рисовальщика, придавшего рисунку фигуры твёрдую, выразительную форму. Фигуры имеют царственную осанку, но оживают благодаря живой работе с драпировками, оттенёнными бледными цветовыми размывами. Текст Хроники богато иллюстрирован соответствующими сценами, зарисованными на полях и в подножии страниц, что даёт нам поучительный рассказ об исторических событиях 1230-1251 гг. Не все иллюстрации в произведении такого масштаба выполнены самим мастером, но сходство тематики позволяет предположить, что за оформление всей серии отвечал Мэтью Парис.

Влияние Матфея Париса сильно ощущается в группе Апокалипсисов, происходящих из Сент-Олбанса. Большая группа этого типа из романской Испании уже упоминалась, но внезапную популярность Апокалипсиса в Англии середины XIII в. трудно объяснить. Среди лучших – Апокалипсис из Тринити-колледжа в Кембридже, который предваряется сценами из Жития святого Иоанна. Ещё один интересный Апокалипсис был заказан в Сент-Олбансе английским дворянином.

Французский язык был принятым языком аристократа, и, соответственно, эта книга написана на нём и, по счастливой случайности, хранится не в Англии, а в столице Франции (Bibliotheque Nationale). В книге девяносто две иллюстрации, расположенные в верхней части страниц текста, а в предисловии – полностраничные сцены, расположенные в два яруса, из Жития святого Иоанна. Иллюстрации, как и в «Хрониках», представляют собой рисунки пером и тушью с цветными размывками. Это пристрастие к контурному рисунку, столь заметное в англосаксонском Винчестере, сохраняется и в готическую эпоху. Сцены наполнены одушевлёнными фигурами, но теперь движение персонажей выражается в более твёрдых формах, а тени помогают создать форму тела. (См. также: Английская готическая скульптура ок. 1150-1250 гг.)

С изменением покровительства менялся и выбор сюжетов. Изображения Мадонны с Младенцем сравнительно редки в романских книгах, но с ростом более мягкого, более человеческого подхода картины с изображением Богородицы и Младенца включаются во многие готические псалтыри. Рисунок Мэтью Париса уже упоминался. Трогательный пример есть и в Эймсберийской псалтыри (Оксфорд, Колледж Всех Душ), где монахиня, вероятно, владелица книги, изображена у ног Мадонны, которая кормит своего Младенца. Монахиня вновь появляется у ног Христа в Величии, где обстановка украшена сложными архитектурными деталями. Псалтырь из Эймсбери подводит итог достижениям середины XIII века. Умело подобранные насыщенные цвета перекликаются с золотым фоном, изящные ивовые фигуры покачиваются в нежных изгибах, а драпировки сохраняют нервную энергию, свидетельствующую о напряжённой преданности.

В целом иллюминация второй половины XIII века подтверждает свои связи с Францией. Это особенно заметно на примере такой книги, как Псалтырь Тенисона (Лондон, Британский музей), предназначавшейся не менее знатному лицу, чем сын короля Эдуарда I. Иллюстрации мельчайших размеров размещены на большом пространстве узорчатого фона, а сюжеты стали изысканно-элегантными. Поля страниц украшены бордюром с изображением птиц и животных, странных гротесков, а также сцен из повседневной жизни.

Украшение полей стало одной из отличительных черт восточно-английской школы. Начиная примерно с 1300 г., по причинам, которые совсем не просто понять, восточно-английская школа стала играть все большую роль, и именно в этой области мы можем проследить важные стилистические изменения последующих тридцати-сорока лет.

Из группы псалтырей очень высокого качества можно выделить Псалтырь Ормсби (Оксфорд, Бодлиан) и Псалтырь Горлестона (Лондон, Британский музей). Здесь традиционные библейские сюжеты соседствуют со всевозможными фантастическими и светскими изображениями. Поля заполнены бабочками и божьими коровками, кентаврами и драконами, обезьянами и людьми.

Бабевин – так называют эти маргиналии, и хотя в самом строгом смысле это слово происходит от итальянского «бабуин», теперь им называют всевозможные гротески. Постепенно акцент на украшении полей начинает преобладать над повествовательным содержанием Псалтири. Например, в Горлестонской псалтыри, которая была написана на несколько лет позже Ормсби, внимание к светскому декору становится первостепенным. Стиль этой работы более юмористический и даже сатирический – художники изображают кроликов, ведущих похороны! Это далеко от бестиариев XII века, предназначенных для обучения.

Подобные маргиналии были популярны по обе стороны Ла-Манша и встречаются в рукописях этого времени из северо-восточной Франции и Низких стран, но более серьёзные черты этих книг также заслуживают комментария. Мы уже видели, что во Франции Жан Пюсель удивительно рано проявил некоторую осведомлённость о великих живописных достижениях Италии.

Не следует недооценивать скорость распространения художественного влияния из одной страны в другую, поскольку параллельное знакомство с итальянским искусством Проторенессанса появляется в это время в Англии. Нет никаких определённых доказательств того, что итальянцы работали в Англии, но если изучить картины, то становится ясно, что английские художники должны были знать работы таких великих итальянских мастеров, как Чимабуэ (Ченни ди Пеппи) (1240-1302), Дуччо ди Буонинсенья (ок. 1255-1319) и Джотто (1267-1337). Псалтирь Ормсби была в основном завершена до 1325 г., но некоторые дополнения были сделаны примерно в это время, и именно здесь проявляется итальянское влияние.

Сделана реальная попытка придать глубину плоскости изображения, а фигурам – определённую весомость. Итальянский стиль ещё более заметен в более поздних книгах, таких как Дуайская псалтырь (ныне сильно повреждена) и Псалтырь Святого Омера (Лондон, Британский музей). Художники этих книг интерпретировали итальянскую трактовку форм драпировок примерно так же, как и Жан Пюсель, используя тяжёлые расходящиеся складки из мягких материалов.

Псалтырь Роберта де Лисле (Лондон, Британский музей) особенно интересна тем, что демонстрирует поздний этап восточно-английской школы, а также стиль, сложившийся примерно двадцатью пятью годами ранее. В поздних иллюстрациях этой книги художник, начинающий понимать перспективу, способен достаточно удовлетворительно объединить фигуры в группу.

Однако в Англии этот этап итальянского влияния оказался неубедительным. В Псалтыри Люттрелла, написанной в Восточной Англии около 1340 г. для сэра Джеффри Люттрелла из Ирнэма в Линкольншире, мы уже видим его угасание. Фигуры снова становятся более плоскими и описываются линейными ритмами.

Псалтырь Люттрелла небезосновательно называют образцом восточно-английской школы в период её упадка. Свежая оригинальность уступает место более жёсткой, механической технике, но эта книга содержит знаменитую серию крестьян за работой, сцены, представляющие интерес для социального историка, даже несмотря на грубую и довольно тяжёлую обработку.

Псалтырь королевы Марии (Лондон, Британский музей) – один из лучших английских готических манускриптов. Хотя художник не принадлежит к восточно-английской школе, он в чем-то обязан их примеру. Она предваряется шестьюдесятью шестью сценами из Ветхого Завета, снабжена другими полностраничными иллюстрациями и бесчисленными украшениями полей высочайшего качества. Если, что представляется вероятным, эта книга является работой только одного художника, то она ещё более примечательна. Она характерна для английской школы – тонкие контурные рисунки и тонкие размывки нежного цвета.

Чёрная смерть (1348-1349 гг.), вероятно, стала причиной несколько скудного выпуска английских рукописей в период между 1350 и 1370 гг. Однако полного перерыва не произошло, и небольшое количество рукописей помогло заполнить этот пробел. Наиболее интересным из них является «Генезис Эгертона» (Лондон, Британский музей), который, возможно, представляет собой единственный английский эпизод в истории иллюминированных рукописей, где художник предпринял серьёзную попытку осознать более глубокое значение искусства Ренессанса, которое начало появляться в Италии. Собственно сюжет этой книги не имеет английских прототипов, и хотя иллюстрации выполнены в характерных английских очертаниях, стиль должен быть частично заимствован из Италии.

Рука мастера «Генезиса Эгертона» видна на двух страницах «Часослова Фицварина» (Париж, Национальная библиотека), хотя остальная часть книги носит гораздо более английский характер. Наиболее яркой особенностью «Часов Фицварина» является введение фантастических пинаклей в архитектурные декорации и в обрамление миниатюр.

Эти же архитектурные фантазии, сооружения, которые никогда не могли быть построены, образуют связь с важной группой книг, написанных для Хамфри де Бохуна, графа Лестера. Его смерть зафиксирована в 1373 г., что даёт приблизительную дату создания группы, но его семья продолжила патронаж.

Псалтирь в Брешии может быть слабо связана с этой группой произведений. Английская традиция сильно сохранилась в расположении страниц, но посторонние животные и гротески здесь гораздо менее заметны. К этому времени мы начинаем видеть подтверждение влияния Франции. В течение следующего десятилетия в английскую миниатюру привносятся другие новые идеи, и рукописи в Англии, как и в других странах, становятся частью европейского интернационального стиля.

Немецкие готические иллюминации

Как и ранее немецкое средневековое искусство, развитие немецкой готики не было централизованным, как это было во Франции. Здесь не было стабилизирующего влияния, сравнимого с королевским домом в Париже, и монастырские скриптории просуществовали гораздо дольше. В такой атмосфере в разных частях страны продолжали развиваться свои индивидуальные идеи. Хотя бы по этой причине при обсуждении готической живописи этого региона представляется более целесообразным пренебречь современными границами Германии и рассматривать центральноевропейскую живопись как единое целое.

Рукописи первой половины XIII века в Германии представляют собой особую проблему для классификации. Являются ли они романскими или готическими? В целом их следует отнести к готическим произведениям, поскольку они представляют собой ещё один аспект значения Византии в формировании нового стиля. Миссал Бертольда (Нью-Йорк, Библиотека Пьерпонта Моргана) из Вайнгартена был написан вскоре после 1200 г. и явно демонстрирует свежие идеи. Вместо привычных для конца XII века линейных рисунков мы имеем картины, выполненные в насыщенных, сильных цветах. Долг перед византийскими образцами является первостепенным, а грамотное повествование сочетается с хорошим чувством композиции. Фигуры наделены качествами немецкой готической скульптуры, и снова вспоминается искусство обработки металла.

Одна из ярких особенностей этой второй волны влияния с Востока заключается в том, что она быстро погружается под национальные особенности художников. Это особенно заметно в псалтырях ландграфа Германа, написанных для ландграфа Германа Тюрингского в первые десятилетия XIII века.

Среди них – Псалтирь святой Елизаветы, хранящаяся сейчас в Чивидале. Это роскошная книга с богатыми красными, синими и золотыми иллюстрациями, содержащая отдельные события из Ветхого Завета, а также сцены из жизни Христа. В лицах и в тяжеловесности фигур опять-таки явно прослеживаются элементы христианского византийского искусства, но драпировки резкие и угловатые, распадающиеся на ряд неровных горизонтальных складок. Эта манера, по-видимому, зародилась на севере Германии, но вскоре распространилась на юг и восток, в Баварию, Австрию и Богемию.

Она становилась все более преувеличенной, как мы видим на примере Псалтыри из Тироля (Нью-Йорк, Библиотека Пьерпонта Моргана). В дальнейшем эта черта определяет весь дух иллюминаций и придаёт картинам нервный, возбуждённый экспрессионизм, напоминающий о великих портретах евангелистов оттоновского искусства.

В таких книгах, как Майнцское Евангелие (Мюнхен, Государственная библиотека) и Бонмонская Псалтирь (Безансон, Муниципальная библиотека), он достигает своего апогея в стиле, который, возможно, является предвестником экспрессионистской идиомы немецкого Возрождения XV века. Однако в подобных работах мы видим первые признаки влияния Франции. В Бонмонской псалтыри чисто французские инициалы с готической листвой.

Как французский стиль попал в Германию в этот период, около 1250 г., оценить сложно, но отчасти это можно отнести на счёт монашеских орденов цистерцианцев и доминиканцев. Постепенно он распространился на восток и к 1300 г. достиг Богемии. Малые часословы так и не вошли в моду в Германии, поэтому в них редко встречаются прямые копии тематики из французских книг. Именно в юридических учебниках, хрониках и светских сочинениях мы впервые видим влияние французского стиля.

Одной из лучших светских книг Средневековья является Миннезангерская рукопись семьи Манессе (Гейдельберг, Университетская библиотека). Это собрание рисунков поэтов, влюблённых и трубадуров, созданное для Рудгера Манессе фон Манека из Цюриха, умершего в 1304 г., и завершённое его сыном Иоганнесом.

Среди сюжетов – король Богемии Венцель (1278-1305), поэт Вольфрам фон Эшенбах (1170-1220) и Генрих Фрауэнлоб, дирижирующий своим оркестром. Неожиданно мы попали в новый мир декоративного искусства, полный тонких придворных деталей. Тщательное внимание уделено деталям костюма: накидка из горностая наброшена на плечи дирижёра, меховая оторочка окаймляет пальто центрального музыканта. Вся книга наполнена живым, актуальным повествованием и представляет собой великолепное декоративное произведение.

Копия поэмы Вольфрама фон Эшенбаха «Виллехальм фон Оранс», выполненная в 1334 году для ландграфа Генриха II, была одним из сокровищ библиотеки в Касселе. Во время Второй мировой войны рукопись была трагически утеряна, но сохранились фотографии, свидетельствующие о её красоте.

В художественном отношении картины были более высокого качества, чем рукопись Миннесангера, и свидетельствовали о высоком уровне художника. Вероятно, он был выходцем из Кёльна, и его рука вновь прослеживается в Градуале из Веттингена (Аарау, Кантонсбиблиотека), где изящные фигуры кажутся отягощёнными тяжёлыми, ниспадающими драпировками. Возникает вопрос, был ли художник знаком с творчеством Жана Пюселя.

Богемские готические иллюминации

До воцарения династии Люксембургов (1311 г.) в отечественном искусстве Богемии чётко прослеживаются различные иностранные влияния, в которых оно черпало своё вдохновение. С севера мы видим характерные волнистые драпировки саксонско-тюрингской школы, из Венеции на юге доносятся сильные следы Византии и Италии, а с запада – французское влияние, придавшее всему утонченность.

После воцарения Иоанна Люксембургского эти последние влияния становятся более заметными. В начале XIV в. по заказу королевского дома в Праге создаются книги по образцу францисканских рукописей, и именно эти произведения дают начало прекрасной традиции иллюминирования богемских рукописей, которая продолжается в период интернациональной готики начала XV века.

Пассион аббатисы Кунигунды (Прага, Университетская библиотека) был написан для Кунигунды, дочери короля Богемии. Принцесса умерла в 1321 г., и книга, видимо, была написана и проиллюстрирована до этой даты. «Пассионарий» не закончен, но иллюстрации в нём самого высокого качества. Среди них – трогательная сцена расставания Христа с Матерью. Сильные, глубокие эмоции связывают этих двоих и, кажется, не допускают постороннего взгляда. Группа заключена в единый контур, а вертикальные линии драпировки ведут взгляд к двум выразительным головам.

Стилистически картина отражает французское искусство, влияние которого можно увидеть в Библии Велислава (Прага, Национальная библиотека), которая была проиллюстрирована примерно двадцать лет спустя. Типология этой Библии с картинками основана на книгах ордена францисканцев; это сравнительно большая книга, содержащая более семисот иллюстраций, сопровождаемых пояснительным текстом. Она была изготовлена для Велислава, который впоследствии стал канцлером императора Карла IV. Линейные качества «Пассиона» получили дальнейшее развитие в этой рукописи, где сцены нарисованы пером и тушью и лишь слегка раскрашены.

В 1348 г. Карл IV основал великий Пражский университет и тем самым открыл ворота Богемии для иностранных художников и ремесленников, которые стекались в Прагу. Именно в этой международной атмосфере и должен был создаваться новый единый стиль.

Итальянские готические иллюминации

В то время, когда Мэтью Парис и мастер Оноре выделяли искусство иллюминирования рукописей в Англии и Франции, иллюминаторы в Италии всё ещё боролись за индивидуальный стиль. Сегодня итальянская иллюминация рукописей конца XIII века всё ещё рассматривается как искусство, по сути, второстепенное, полностью заслонённое достижениями Чимабуэ, Дуччо и Джотто. Этот факт сам по себе показателен, и важно помнить, что в Италии новые художественные достижения неизменно возникали на основе панельной и фресковой живописи, тогда как в Северной Европе первые достижения пришли через иллюминированные книги.

Болонья – один из старейших и наиболее известных университетских городов, и именно здесь мы находим первый центр готического книжного декора. Здесь, по-видимому, существовала настоящая мастерская, где изготавливались не только светские учебники и книги для обучения богословию, но и служебные книги для церковных фондов.

Многочисленными были юридические кодексы, хорошим примером которых может служить иллюстрированная Книга гражданского права (Турин, Национальная библиотека), содержащая сцены, выполненные в ярких красках. В иллюстрации, изображающей правосудие за работой, фигуры выполнены с сильным налётом пластического искусства, несомненно, благодаря вездесущему влиянию Джотто, а сцены наделены яркой жизненной силой.

Болонская школа книжной живописи – не путать с барокко, болонской школой, основанной Аннибале Карраччи, – с её твёрдым построением фигур и сдержанным использованием декора, нашла своего величайшего выразителя в Никколо да Джакомо. Этот художник, работавший во второй половине XIV века, был руководителем большой мастерской, и ряд рукописей содержит его подпись. Никколо да Джакомо был высокоодарённым индивидуалистом.

Копия «Фарсалии» Лукана (Милан, Библиотека Тривульциана) является типичной для его лучших работ и демонстрирует многие характерные для него черты. Никакая идеальная красота не сдерживает его, лица имеют диковинный синюшный цвет, а броские краски и показная поверхностность подчёркивают светский характер мастера.

Флоренция, как никакой другой город, демонстрирует подчинённость иллюминации рукописей более монументальным формам искусства. Отголоски живописи Чимабуэ можно увидеть в больших хоровых книгах Сан-Марко, а Пачино да Буонагуида в своей иконографии и стиле опирался на Джотто. Его работы грубоваты и довольно тяжеловесны, как будто он не желал уменьшать масштаб своих прототипов до мельчайших украшений книг. Бьядайоло (Флоренция, Библиотека Лауренциана) представляет собой своеобразное «зеркало жизни» и содержит сцены, связанные с повседневными событиями. Она была составлена флорентийским торговцем зерном как своеобразный дневник. Сказка просто рассказана с помощью нескольких фигур; это красочная и, по сути, популярная рукопись, но в то же время шедевр в своём роде.

В ранних готических рукописях Сиены прослеживается связь с болонскими скрипториями, но стиль видоизменяется под влиянием великого Дуччо. Лучшим иллюминатором сиенской школы, несомненно, был Симоне Мартини. О его мастерстве иллюминатора свидетельствует лишь одна страница. Это фронтиспис к экземпляру Вергилия, принадлежавшему Петрарке (Милан, Амброзианская библиотека). Симоне подружился с Петраркой во время его длительного пребывания в Авиньоне, и, несомненно, гуманистический характер иллюстрации обусловлен указаниями самого Петрарки.

Стиль картины демонстрирует удивительный сплав линейных ритмов, усвоенных Симоне во Франции, и ярких красок итальянской византийской традиции. В некотором смысле Симоне действительно был художником, опередившим своё время. Он умер в Авиньоне в 1344 г., и его непосредственное влияние трудно оценить, но искусство Симоне, несомненно, стало движущей силой в формировании Интернационального стиля поколением позже, и именно в это время сиенцы считали его своим величайшим художником.

В Венеции и Милане наиболее важные рукописи появляются только в конце XIV века, и мы рассмотрим их в нашей следующей статье, посвящённой Интернациональному готическому стилю.

Готические иллюминированные тексты можно увидеть в некоторых лучших художественных музеях мира, в частности, в Музее Конде, Шантийи, Британском музее и Музее Метрополитен в Нью-Йорке.