Иллюминации в стиле интернациональной готики читать ~29 мин.

Иллюминированные рукописи в стиле интернациональной готики стали последними великими произведениями европейской книжной миниатюры. Эта традиция зародилась в Ирландии и началась с таких манускриптов, как «Катах» святого Колумбы (ок. 610 г.) — ранний ирландский псалтирь, Книга из Дарроу (ок. 680 г.), Евангелие из Линдисфарна, Евангелие из Эхтернаха (оба ок. 700 г.) и бессмертная Келлская книга (ок. 800 г.). Затем история иллюминированных рукописей переместилась в средневековую Англию и на континент. Там искусство Каролингов (ок. 750–900 гг.) и Оттоновское искусство (ок. 900–1050 гг.), вдохновлённое декоративной эстетикой Византии, привело к формированию более широкого стиля романской живописи. В свою очередь, готическая церковная архитектура с её великолепными витражами породила собственный стиль книжной миниатюры. Его примерами служат «Бельвильский бревиарий» (1323–1326) и «Часослов Жанны д’Эврё» (1328) работы Жана Пюселя.

Подробно о древнейших библейских иллюминациях см. в статье о Евангелиях Гаримы из Эфиопии.

Серия эссе о средневековой книжной иллюминации
Средневековая иллюминация рукописей (ок. 1000-1500 гг.)
Романские иллюминированные рукописи (ок. 1000-1150 гг.)
Готические иллюминированные рукописи (ок. 1150-1350)
Интернациональная готическая книжная живопись (ок. 1375-1450)

За эти семь веков процесс создания иллюминированных рукописей менялся, но не кардинально. Многие материалы и техники оставались прежними, хотя средневековые художники становились всё более искусными, а форматы книг менялись. Вначале часто встречались церемониальные Евангелия в драгоценных окладах, украшенных ювелирными изделиями. Однако к XIV веку наибольшим спросом стали пользоваться псалтыри, часословы и другие личные молитвенники меньшего размера. Появление интернациональной готики стало связующим звеном между искусством Средневековья и новым итальянским стилем, известным как искусство Возрождения.

Характеристика интернационального готического стиля

Зарождение интернациональных течений в искусстве часто становится результатом тесных политических связей между государствами. В 1348 году императором Священной Римской империи стал Карл IV Богемский. Его мать была француженкой, он сам получил образование во Франции и женился на французской принцессе. К этому времени относится возвышение Праги как международного культурного центра, а в университет, созданный по образцу Парижского и Болонского, были приглашены итальянские гуманисты Риенцо и Петрарка.

Среди художников, приглашённых императором, были каменщик Матьё из Арраса для работы над собором Святого Вита в Праге, ювелир Иоганн Галликус и итальянский живописец Томмазо да Модена. Ранее Матьё из Арраса работал при папском дворе в Авиньоне. В 1382 году Анна Богемская стала женой английского короля Ричарда II, и существует множество свидетельств того, что она привезла с собой в Англию богемских художников.

О космополитическом характере работы мастеров того времени можно судить и по строительству Миланского собора, где французские и немецкие архитекторы сотрудничали с ломбардскими по заказу семьи Висконти. Один из самых интересных аспектов интернациональной готики заключается в том, что ни один город или даже страна не могут претендовать на единоличное право её зарождения. Судя по всему, это было движение, которое развивалось одновременно в нескольких центрах на основе слияния различных идей.

Живопись в стиле интернациональной готики характеризуется новым, более глубоким пониманием и оценкой природы. Художники создавали новые идеалы и новую эстетику, наполняя свои работы удивительно точными деталями. По своей сути это было аристократическое искусство, отражавшее мирские удовольствия заказчиков: их прекрасных лошадей и сказочные замки. Однако это не было пустой поверхностностью, поскольку новое христианское искусство было проникнуто глубоким, благочестивым мистицизмом.

Интернациональные готические иллюминации во Франции

Париж, важнейший культурный центр позднего средневекового искусства, привлекал многих художников из-за рубежа. В последние годы XIV века там работали итальянцы, в частности Дзенобио да Фиренце, украсивший часослов для Карла, короля Наварры, а также художники, собравшиеся вокруг итальянской поэтессы Кристины Пизанской.

Однако основной поток иммигрантов шёл с севера. Среди них был Жан Бондоль, художник родом из Брюгге, работавший в Париже с 1368 по 1381 год. Принято считать, что это тот же художник, который известен как Мастер Боскетов (или Мастер рощиц), названный так из-за характерного изображения небольших групп деревьев. В его иллюстрациях к труду святого Августина «De Civitate Dei» («О граде Божьем») (Париж, Национальная библиотека Франции) нет его типичных пейзажей, но рисунок фигур обнаруживает новое понимание и ощущение объёма человеческого тела.

Как центр книжной иллюстрации значение Парижа временно ослабело перед лицом огромного покровительства со стороны бургундских герцогов. В 1361 году бургундские земли отошли к французской короне и были переданы королём своему сыну Филиппу Смелому, брату будущего короля Карла V. Этот герцог женился на Маргарите, дочери графа Фландрии, и в 1384 году унаследовал всю Фландрию. Фламандские скульпторы, художники и ювелиры стекались к его двору в Дижоне. Среди них был и Клаус Слютер, скульптор знаменитых порталов в монастыре Шанмоль и «Колодца Пророков».

Младший брат Филиппа Смелого, Жан, герцог Беррийский, также был великим меценатом и очень трепетно относился к созданию своих книг. Он часто просил дорисовать в них дополнительные сцены, а судя по большому количеству незаконченных рукописей из его библиотеки, можно предположить, что у него не всегда хватало терпения дождаться их завершения. Будучи настоящим знатоком, он соперничал со своим братом Филиппом за привлечение лучших художников.

Иллюстрации к «Прекраснейшему часослову Богоматери» в Брюсселе (Королевская библиотека) выполнил фламандский художник Жакмар де Эсден (ок. 1355–1414), который в 1402 году был придворным художником герцога Беррийского. Среди миниатюр — изысканно красивая «Мадонна с младенцем». На фоне хора ангелов Мадонна сидит на троне с высокой спинкой и кормит Младенца, который нетерпеливо ёрзает у неё на коленях. Это Мадонна, полная земной благодати и человечности, трогательная сцена матери и ребёнка. Драпировки мягкими, тяжёлыми складками ниспадают на пол. Интернациональный характер стиля проявляется в маленьком рте и миндалевидных глазах, свойственных сиенской живописи, и в длинных тонких пальцах, характерных для богемского искусства. Изящество и спокойствие страницы подчёркивает сдержанное обрамление с птичками и бабочками, отдыхающими на цветущей листве.

В 1409 году Жакмар де Эсден исчезает из придворных записей, и его место занимают три брата — Поль, Жан и Эрман Лимбурги. Их шедевром стал «Великолепный часослов герцога Беррийского», который сегодня хранится в музее Конде в Шантийи. Это, пожалуй, одно из величайших произведений французской живописи XV века. Календарь, предваряющий часослов, изображён в виде полукруга в верхней части каждой из двенадцати страниц и украшен знаками зодиака на фоне звёздного неба. Привычные «труды месяцев» заменены сценами, изображающими самого герцога, занятого своими придворными делами. На декабрьской миниатюре показана охота на оленя, где гончие настигают добычу в лесной чаще, а на январской — благородный герцог пирует со своими друзьями. Перед ними раскинулся пышный стол, из золотых кубков льётся вино, а хозяин приглашает гостей присоединиться. Фигурная живопись очень сложна, и все сцены обладают интригующим качеством интимной детализации, позволяя досконально изучить придворные костюмы и манеры богатых людей того времени.

Самой замечательной особенностью этой рукописи является почти невероятный прогресс в развитии пейзажной живописи. Внезапно перед зрителем открываются огромные пространства, уходящие вдаль; замки и деревья нарисованы с любовью, а небо бледнеет, касаясь горизонта. Возникает новое, пусть и неполное, понимание живописной перспективы, источником которого, должно быть, была Италия. Итальянское влияние прослеживается и в архитектурных деталях, заимствованных из Миланского собора. Нет оснований полагать, что братья Лимбурги путешествовали в Италию, но они наверняка тесно общались с итальянскими художниками, работавшими в Париже до их появления при дворе герцога Беррийского. Столь прекрасные образцы пейзажной живописи не появлялись вновь до эпохи великих фламандских мастеров, таких как Ян ван Эйк (1380/90–1441).

Вполне возможно, что ван Эйки были знакомы с религиозным искусством братьев Лимбургов, даже если не знали их лично. «Турино-миланский часослов» (Très Belles Heures de Notre Dame) был ещё одной книгой из библиотеки герцога де Берри, оставшейся незаконченной. Работа над ним была завершена уже после смерти герцога, и эти дополнения представляют собой интересную загадку для искусствоведов. Позднее книга была разделена, и её части оказались в Париже, Милане и Турине. Туринская часть была уничтожена пожаром в 1904 году, но миланская часть (которая сейчас, по иронии судьбы, также находится в Турине) содержит иллюстрации такого высокого качества, что их вполне можно приписать руке Губерта ван Эйка.

Техника гризайли — монохромная живопись в оттенках серого или коричневого с использованием белил — приобретает в этот период особое значение. В рукописи «Обитель Пресвятой Девы» (Турин, Городской музей) есть иллюстрации такого типа, где Дева и Младенец изображены словно через оконный проём. Вероятно, это произведение фламандской школы, а в массивных драпировках ощущается скульптурная тяжесть, характерная для Клауса Слютера.

Герцог Беррийский был не единственным крупным покровителем иллюминаторов. Многие рыцари и дворяне заказывали прекрасные книги для личного пользования. Среди них был Жан ле Менгр, маршал де Бусико. Он нанял анонимного художника, известного как Мастер Бусико, главной работой которого стал «Часослов» (Париж, Музей Жакмар-Андре), выполненный около 1410–1415 годов. Не следует забывать, что это была великая эпоха рыцарства и романтики. Маршал де Бусико был одним из последних крестоносцев. В его часослов включён эпизод «Святой Георгий и дракон» — романтический сюжет, несомненно, близкий сердцу такого героя. Художник демонстрирует живописный стиль и врождённое чувство линейной перспективы. Горизонты всё ещё нереально высоки, но мастер стремится создать ощущение глубины пространства с помощью извилистых тропинок и скал, чтобы замаскировать свои ограничения.

Мастер Бусико, по-видимому, работал вместе с Мастером Бедфорда над иллюминированной рукописью «Книга чудес света» (Livre des Merveilles) (Париж, Национальная библиотека Франции), повествующей о путешествиях Марко Поло на Восток. Мастер Бедфорда — ещё один анонимный художник, работавший с 1424 по 1435 год для Джона Ланкастера, герцога Бедфордского, который был назначен регентом английской короны во Франции.

Среди заказанных им книг — «Бедфордский бревиарий» (Париж, Национальная библиотека Франции) и «Часослов» (Лондон, Британская библиотека). В «Часослове» есть портрет герцогини Бедфордской, поклоняющейся Мадонне. Сюжет со святым Георгием и драконом вновь встречается в «Бревиарии». Эти тома отличаются необычайным богатством декора: на многих страницах вокруг основного сюжета изображены дополнительные сцены, а пространства заполнены пышной листвой. Интересно сравнить изображения святого Георгия у Мастера Бедфорда и Мастера Бусико. Оно показывает, что Мастер Бедфорда обладает бо́льшим чувством декоративности; выражения лиц для него менее значимы, но его сцены пронизаны гармоничным, атмосферным светом.

Ещё один брат короля Карла V, герцог Анжуйский, и его супруга Иоланда Арагонская также были коллекционерами иллюминированных рукописей. Около 1414 года на службу к герцогу поступил художник, известный как Роханский мастер. Среди его работ — так называемый «Роханский часослов» (Париж, Национальная библиотека Франции). Роханский мастер, вероятно, проходил обучение в Париже и тесно сотрудничал с Мастером Бедфорда и Мастером Бусико. Возможно, он был выходцем из Испании, где жила герцогиня Иоланда, так как картины, выполненные им после прибытия ко двору Анжуйской династии, сильно отличаются от работ его парижских современников.

В «Роханском часослове» вечерня открывается сценой «Бегство в Египет». Здесь художник отходит от модного стиля времён своего сотрудничества с парижскими мастерами и создаёт нечто более личное. На смену невыразительным лицам фигур Мастера Бедфорда приходят черты, ярко передающие сильные эмоции. Он выделяет главных героев сюжета, делая их значительно крупнее остальных; в этой сцене они кажутся больше, чем охотники на переднем плане.

В отличие от изящных, идеализированных фигур Мастера Бедфорда, персонажи Роханского мастера более приземистые, крепкие и гораздо менее манерные. Этот стиль пришёлся по душе испанской герцогине, и действительно, наиболее близкие аналогии ему можно найти в готическом искусстве Лангедока и Каталонии. В Провансе, где правил Рене Анжуйский, одним из ведущих иллюминаторов был Энгерран Картон (ок. 1410–1466), создатель знаменитой «Авиньонской Пьеты» (1454–1456, Лувр).

Интернациональные готические иллюминации в Англии

Роль Англии в становлении интернационального готического стиля прослеживается уже в 1377 году в книгах, созданных для королевского дома. «Коронационная книга» Ричарда II (Лондон, Вестминстерское аббатство) тесно связана с «Библией Венцеля», написанной для шурина Ричарда, Венцеля Богемского. В ряде рукописей конца XIV века имеются примечания на нижненемецком языке, написанные, вероятно, иллюминаторами, которых привезла с собой королева Ричарда.

Величественное «Распятие» в миссале, написанном для Роберта Лайтлингтона, аббата Вестминстерского (Лондон, Вестминстерское аббатство), также можно с успехом сравнить с лучшими богемскими рукописями того времени, однако на английскую сцену повлияли и другие стили.

Имя английского монаха-доминиканца Джона Сайферваса встречается в «Шерборнском миссале» (собрание герцога Нортумберлендского), который был написан между 1396 и 1407 годами. Он и Герман Шерре были двумя выдающимися художниками того времени. В Кембридже (Музей Фицуильяма) хранится альбом с эскизами, который часто ассоциируется с Германом Шерре. В нём птицы и животные, костюмы и лица нарисованы с таким же вниманием к деталям, как и у Джованнино деи Грасси в Италии. Между ними нет прямой связи, но это сравнение служит прекрасным примером общности идей у художников из географически далёких друг от друга центров.

«Кармелитский миссал» (Лондон, Британская библиотека) — это богато украшенная книга большого формата. Маловероятно, что Герман Шерре сам оформлял эту книгу, но иллюстрации близки к его стилю и обнаруживают поразительную связь с современными ему работами из Голландии. Используются яркие цвета, а фигуры нарисованы с круглыми, похожими на кукольные лицами, которые так характерны для голландской школы.

Для интернационального характера этого движения показательно, что один из лучших часословов, выполненных в Англии, предназначался тому же Джону Ланкастеру, герцогу Бедфордскому, который заказал «Бревиарий» и «Часослов» в Париже. Английский «Бедфордский часослов» (Лондон, Британская библиотека) содержит очень большое количество мелких инициалов с историческими сценами, на некоторых из которых изображены эпизоды из жизни Христа. По сравнению с грандиозными иллюстрациями французского Мастера Бедфорда они кажутся почти традиционными и очень простыми, но работа выполнена уверенно, а художник демонстрирует замечательный натурализм в мельчайших деталях, предвосхищая искусство миниатюры, которым позже прославится английский двор.

Интернациональные готические иллюминации в Италии

Влияние интернационального готического стиля было настолько сильным, что затронуло даже художников раннего Возрождения в Центральной Италии. Сам Лоренцо Гиберти (1380–1455) на мгновение оказался под его влиянием. Конечно, своим происхождением этот стиль во многом обязан сиенскому художнику XIV века Симоне Мартини (1284–1344), но Гиберти работал во Флоренции, где всё больше господствовал новый дух Раннего Возрождения (ок. 1400–1490).

Крупные итальянские художники редко работали над иллюминированными рукописями, но во Флоренции конца XIV века мы видим Лоренцо Монако (1370–1425), работавшего в монастырском скриптории Санта-Мария-дельи-Анджели. В его ранних рукописях отразились сильные флорентийские традиции, идущие от таких художников, как Орканья, но позднее, под влиянием интернациональной готики, в его работах появляются утончённость и изысканность.

В свою очередь, влияние Лоренцо Монако прослеживается в такой работе, как «Хоральная книга», хранящаяся в библиотеке Сан-Марко во Флоренции. Даже в своих самых готических произведениях Лоренцо сохраняет повествовательную силу и величие, к которым северные художники могли только стремиться. Однако линии его драпировок мягки и плавны, фигуры высоки и элегантны, и он передаёт то ощущение интроспективного мистицизма, которое так характерно для стиля интернациональной готики.

Это новое направление нашло наибольший отклик в городах северной Италии — Вероне и Милане. Североитальянские художники работали в Париже и Праге, где, конечно же, впитывали новый стиль. В равной степени под его влияние попадали и те мастера, которые оставались в Италии. Джованнино деи Грасси, родившийся около 1370 года, является верховным представителем интернациональной готики в Италии. В одном из его альбомов с эскизами, хранящемся в Бергамо, можно увидеть его страстный интерес к наблюдению за птицами и животными, который уравновешивается придворным восторгом от костюмов и тканей.

Считается, что именно он является автором бревиария, известного под названием «Il Beroldo» (Милан, Библиотека Тривульциана). В этой работе, написанной по заказу и ограниченной каноническими иллюстрациями, утрачена большая часть его свежей наблюдательности, но жизненная сила художника всё равно просвечивает, что хорошо видно в небольшой сцене «Давид и Голиаф». Его иллюстрации к «Божественной комедии» Данте (Библиотека Тривульциана) содержат рисунки пером и тушью, уступающие по качеству лучшим работам деи Грасси, но в них вновь подчёркивается придворный аспект миланского искусства.

«Книга здоровья» (Taccuinum Sanitas) — это род справочника с кратким текстом и большим количеством иллюстраций, которые, подобно флорентийской рукописи Biadaiolo, изображают скромные сюжеты из повседневной жизни с тщательным вниманием к деталям. Среди экземпляров этого произведения, созданных в Ломбардии, есть книга, хранящаяся сейчас в Париже (Национальная библиотека Франции). В ней есть сцены продажи товара торговцами маслом и работы портных. Можно предположить, что именно такие иллюстрации производили впечатление на художников, работавших в Париже, ведь реализм в интимных деталях — это мощный и важный аспект стиля.

Правящая в Милане династия Висконти имела тесные политические связи с бургундскими герцогами. Главным художественным достижением Висконти стало строительство под их патронажем Миланского собора. Они не пренебрегали и рукописями, и среди художников, работавших на них, был Микелино да Безоццо. Именно этому художнику принадлежит фронтиспис к «Погребальной оратории», написанной в честь Джан Галеаццо Висконти (Париж, Национальная библиотека Франции).

Идеализированные формы и неземное изящество сочетаются в сцене, где Младенец Христос принимает дары от Джан Галеаццо. Это сделано с таким совершенством, что Микелино вполне можно сравнить с лучшими французскими и фламандскими художниками того времени. «Зимний миссал Висконти» (Милан, Амброзианская библиотека) был иллюминирован для них неким Ановело да Имбонате. По сравнению с лучшими произведениями Ломбардии этот миссал иллюстрирован довольно однообразно, а в обилии декоративных придворных деталей едва угадывается индивидуальность художника.

Долгое время венецианская живопись находилась в тесном контакте с византийским искусством, и только к концу XIII века сформировался её самостоятельный стиль. Религиозных книг этого периода сохранилось немного, и мы можем проследить стилистическое развитие по Mariegole — книгам, посвящённым уставам гильдий, — и другим светским произведениям. Всё ещё находясь под сильным влиянием византийских образцов, художники черпали вдохновение из самых разных источников, но не всегда удачно объединяли их. К концу XIV века обнаруживается новая волна влияния с Севера, которая и оживила венецианское искусство.

Интернациональные готические иллюминации в Богемии

В первой половине XIV века художественные центры Богемии были уже достаточно развиты, чтобы после 1350 года пережить настоящий расцвет иллюминирования рукописей. О последствиях основания Пражского университета уже говорилось. В этот момент Богемия вышла на передовые позиции в художественном развитии Европы и оставалась на них в течение полувека.

Хорошим примером перехода к новому стилю может служить иллюстрация из «Истории Нового Завета» (Мюнхен, Баварская государственная библиотека). На ней изображены Христос и Мария Магдалина в саду, огороженном плетнём. Это ранний пример сюжета «Не прикасайся ко Мне» (Noli me tangere), ставшего очень популярным в XV веке в Германии. Фигуры прочно стоят на земле, а за оградой видны небольшие группы деревьев, которые напоминают об искусстве Жана Пюселя (1290–1334), великого готического иллюминатора.

Канцлера Карла IV звали Иоанн Ноймарктский (или Ян из Стршеды). Возможно, именно он был ответственен за визит Петрарки в Прагу; они, несомненно, вели переписку. «Дорожная книга» (Liber Viaticus) Яна из Стршеды — это бревиарий, специально созданный для путешествий, который хранится в Национальной библиотеке в Праге. Он был написан около 1360 года и содержит инициалы с историческими сценами, выполненными в стиле, явно основанном на итальянских прототипах.

Фигуры чётко выстроены и хорошо расположены в пространстве, а в бордюрах появляется листва аканта, характерная для болонской школы. Примечание: не следует путать с Болонской школой эпохи барокко, основанной Аннибале Карраччи. С Liber Viaticus тесно связана рукопись «Похвала Марии» (Laus Mariae) Конрада фон Хайнбурга (Прага, Национальная библиотека). Сцена «Сретение в храме» вновь демонстрирует амбициозную попытку построения пространства. Мягкие, ниспадающие изгибы драпировок не скрывают форм тела, и общее впечатление — округлой мягкости.

За группой книг, написанных для Яна из Стршеды, следует собрание рукописей, созданных для преемника Карла IV, короля Богемии Венцеля. Основными произведениями этой группы являются две Библии на немецком языке и ряд светских рукописей, в том числе поэмы Вольфрама фон Эшенбаха и астрологический трактат, хранящийся в Мюнхене. Иллюстрации последней книги включают искусно нарисованных птиц и животных и могут быть с успехом сравнены с альбомом Джованнино деи Грасси в Бергамо. В целом книги короля Венцеля гораздо богаче иллюстрированы, чем книги Яна из Стршеды, и в них в меньшей степени прослеживается итальянское влияние.

Примерно к 1400 году стиль, достигший такого совершенства в Праге, словно исчезает. На смену ему приходит гораздо более схематичный стиль иллюминирования, а книги украшаются оживлёнными линейными рисунками пером и тушью. Причиной резкой смены стиля могло быть всё более широкое использование бумаги вместо пергамента. Наследие «мягкого стиля» пражских иллюминаторов перешло к художникам, работавшим в станковой живописи, таким как Мастер Теодорик, который трудился для богемской королевской семьи в замке Карлштейн.

Иллюстрации в «Саксонском зерцале» из Люнебурга (Lüneburger Sachsenspiegel) (Люнебург, городская библиотека) ок. 1400 г. сохраняют богатую живописность богемской школы, но это, вероятно, работа художника, расписавшего «Золотой алтарь» и прославившегося как мастер станковой живописи. Аналогичным образом, страница с «Распятием» из рукописи, находящейся сейчас в Базеле (частная коллекция), может быть наиболее близко сопоставлена с работами так называемого Мастера Вероники.

По мере приближения XV века в Германии стиль, зародившийся в пражских рукописях, становился всё более текучим и терял свою непосредственную свежесть. Лица писались с почти леденящей душу сладостью, и термин «мягкий стиль» становится оправдан более чем в одном смысле.

Интернациональная готика не исчезла в одночасье, но в каждой стране вновь стали проявляться национальные особенности. В Германии это изменение заметно уже в 1405 году, в то время как во Франции стиль ещё двадцать лет сохранялся благодаря Мастерам Бедфорда и Бусико.

Как и в предыдущие века, именно в Северной Европе были достигнуты главные успехи в иллюминировании рукописей, и наш последний раздел будет посвящён почти исключительно манускриптам Франции и Фландрии. Конечно, и в других странах продолжали создавать прекрасные книги; например, знаменитый итальянский художник Андреа Мантенья, как известно, был прекрасным иллюминатором. Но даже в его случае итальянская книжная живопись отставала от достижений более монументальных видов искусства.

Рене Анжуйский

Прежде чем перейти к основным направлениям развития искусства во Франции и Фландрии в XV веке, необходимо упомянуть Рене Анжуйского (1409–1480). Рене был герцогом Анжуйским, графом Прованса, королём Неаполя и Сицилии, хотя последний титул он уступил арагонцам в 1443 году. Таким образом, он был человеком, чьи интересы постоянно тяготели к югу. Его дворы в Анже и в Экс-ан-Провансе были космополитическими центрами, где он окружал себя итальянскими учёными и фламандскими иллюминаторами. Рене Анжуйский, глубоко религиозный человек, был также интеллектуалом и писал прекрасные стихи.

Ряд иллюминированных рукописей, выполненных одним мастером, тесно связан с сочинениями самого Рене, поэтому часто считается, что Рене был ещё и художником. Это очень спорный вопрос, на который, вероятно, никогда не будет найден однозначный ответ, но картины этого мастера обладают духовностью и оригинальностью, которых нет в работах его ближайших современников.

Роман «Книга о пленённом любовью сердце» (Livre du Cœur d’Amour épris) (Вена, Национальная библиотека) был написан Рене в 1457 году. Это аллегорический роман, и на одной из страниц мы видим, как влюблённое Сердце спит, а его спутник читает магическую надпись на крышке колодца. В этих миниатюрах присутствует полупрозрачность, художник смело изображает ночные сцены; на одной из иллюстраций видно, как солнце встаёт над лугами. Утренний свет разливается по полям, отбрасывая глубокие тени от фигур. После смерти своей первой жены Рене также написал аллегорию «Умерщвление суетной гордыни» (Le Mortifiement de Vaine Plaisance) (Брюссель, Королевская библиотека). Это христианское размышление о тщете земной жизни, и иллюстрации отражают глубоко духовное содержание текста.

Та же рука прослеживается в иллюстрациях к «Тезеиде» Боккаччо (Вена, Национальная библиотека), где мы видим художника, умевшего иллюстрировать живые, шумные повествования. Придерживаясь рыцарских идеалов XIV века, Рене Анжуйский основал орден рыцарей Святого Маврикия, а его интерес к придворным традициям прослеживается в написанной им в 1460–1465 годах «Книге турниров» (Париж, Национальная библиотека), в которой он подробно описывает все детали рыцарских церемоний.

У Рене, как и у более раннего Роханского мастера, не было ни школы, ни последователей. Самобытный и очаровательный художник, Рене привлёк бы наше внимание, даже если бы это было его единственным достижением, но совокупность его талантов, благородство духа и поступков делают его поистине выдающейся личностью.

Фламандские иллюминации XV века

Рост значения Фландрии как центра иллюминирования рукописей в значительной степени объясняется покровительством герцогов Бургундских. После смерти Филиппа Смелого его преемник Филипп Добрый унаследовал владения Бургундии и Фландрии. В отличие от своего предка, Филипп Добрый предпочёл жить в северной части своих земель и имел резиденции в Генте и Брюсселе, в Лилле и Гааге. Фламандские художники, которые ранее стекались на юг, ко двору в Дижоне, теперь могли работать на своей родине. Следуя семейной традиции, Филипп был большим коллекционером иллюминированных книг. При его дворе работали такие историки, как Давид Обер и Жан Мансель. Иногда он давал заказы парижским художникам, но, как правило, герцог находил богатые таланты ближе к дому.

Среди лучших иллюстраторов, работавших на герцога, был Жан Тавернье, стиль которого прослеживается в рукописи Давида Обера «Завоевания Карла Великого» (Брюссель, Королевская библиотека). Тавернье, работавший в середине XV века, непревзойдённо владел техникой гризайли и в монохромных тонах мог создавать яркие рассказы о повседневной жизни. В отличие от него, Луазе Лиде демонстрирует довольно жёсткий, сухой стиль в своих иллюстрациях к «Истории римлян» (Париж, Библиотека Арсенала). Он обладал хорошим чувством композиции и был очень плодовитым художником, но его работы не выдерживают сравнения с работами Тавернье.

О возрастающем доминировании станковой живописи над миниатюрой см. работы фламандского новатора Мельхиора Брудерлама (ок. 1350–1411).

Симон Мармион, которого в своё время называли «князем иллюминаторов», был французом, работавшим также на Филиппа Доброго. Он иллюстрировал «Цветок историй» (Fleur des Histoires) (Брюссель, Королевская библиотека), и его же руке принадлежит фронтиспис «Хроник Эно» (Королевская библиотека, Брюссель) 1448 года. Творческое влияние Рогира ван дер Вейдена и Яна ван Эйка ощущается в тонкой композиции и чётком понимании пространства. Размеры зала, в котором достаточно места для всех зрителей, тщательно обозначены плиточным полом, уводящим взгляд вглубь. Каждое лицо проработано индивидуально, и среди зрителей можно выделить канцлера Ролена, который появляется на картине «Мадонна канцлера Ролена» Яна ван Эйка (Париж, Лувр).

В 1467 году Филиппа Доброго сменил его сын Карл Смелый, который также нанимал большое количество иллюминаторов. Но в 1477 году Карл Смелый был убит в сражении. Созданные в Генте и Брюгге мастерские продолжали выпускать книги исключительно высокого качества, но влиятельными художниками теперь были не великие первопроходцы, такие как Рогир ван дер Вейден и ван Эйк, а Гуго ван дер Гус и Герард Давид.

Одним из триумфов этой поздней школы фламандской живописи является «Бревиарий Гримани» (Венеция, Библиотека Марчиана). К созданию его многочисленных иллюстраций, отличающихся высочайшим качеством, приложили руку несколько художников. Пространство и освещение уже не представляли для них серьёзных проблем, но не следует забывать, что эта рукопись была создана в начале XVI века.

В этой последней великой школе иллюминирования рукописей выделяются две династии художников: Бенинги и Хоренботы. У Сандерса Бенинга было трое детей-художников, которые работали с ним, а Герард Хоренбот был отцом, возможно, первой женщины-иллюминатора, Сюзанны, которая впоследствии переехала в Англию и вышла замуж при дворе Генриха VIII. В рукописи «Садик души» (Hortulus Animae), созданной для Маргариты Австрийской (Вена, Национальная библиотека), которая, вероятно, вышла из мастерской Хоренботов, есть очаровательные иллюстрации в широких декоративных бордюрах. Эти бордюры далеки от лиственных украшений предыдущих веков и демонстрируют первые признаки увлечения северных художников натюрмортом. Цветы и фрукты выполнены с мельчайшим совершенством, а цветки анютиных глазок и арбуза искусно смоделированы с помощью света так, что кажутся выступающими с поверхности страницы. Эти бордюры, безусловно, являются наиболее ценной частью поздних рукописей, поскольку трактовка основных сюжетов в них хороша, но уже лишена былого вдохновения.

Жан Фуке и французские иллюминации XV века

После 1420 года значение Парижа снизилось из-за английской оккупации, безумия короля и жестоких политических распрей. Столица перестала привлекать художников, и мы видим, как возникают провинциальные школы живописи.

Жан Фуке (1420–1481), уроженец Тура, был ведущим французским художником своего времени. Современники, видимо, высоко ценили его, поскольку известно, что он ездил в Рим и написал портрет папы Евгения IV. К сожалению, о живописи Фуке до его поездки в Италию (1445–1447) не сохранилось никаких сведений, кроме его портрета Карла VII (1445–1450, Лувр). Это путешествие оставило неизгладимый след в его творчестве. Его имя упоминается только в одной рукописи, «Иудейские древности» (Antiquités Judaïques), но другие работы легко приписываются ему по стилистическим признакам.

«Часослов Этьена Шевалье» (Шантийи, музей Конде) — самое яркое свидетельство величия Фуке. Этьен Шевалье был министром финансов при короле, и его имя встречается почти на каждой странице. В сцене «Поклонение Богородице» помещён реалистичный портрет Шевалье и его святого покровителя. Вероятно, эта книга была выполнена вскоре после возвращения художника из Италии, и в ней прослеживается наиболее тесная связь с увиденными там картинами. В обстановке этой сцены можно заметить смешение классической и готической архитектуры, северных и южных идеалов красоты. Отголоски искусства Фра Анджелико видны в полуобернувшихся фигурах и группировке ангелов, но Мадонна гораздо ближе к стилю ранних нидерландских художников. Её голубое одеяние, дополненное золотом, расстилается по полу богатыми волнистыми складками, напоминающими о творчестве Робера Кампена, мастера из Флемаля. Несмотря на глубокое впечатление, произведённое искусством Италии, Фуке по сути остаётся северным художником.

Вскоре после завершения работы над часословом для Этьена Шевалье Фуке получил заказ от короля Карла VII на иллюстрирование «Больших французских хроник» (Париж, Национальная библиотека Франции). Задача была не из лёгких, но Фуке сумел оживить довольно сухие исторические события. Он демонстрирует величественный подход к теме и подчёркивает свои сцены тщательной детализацией.

«Иудейские древности» (Antiquités Judaïques) (Париж, Национальная библиотека Франции) — ещё одна из книг, оставшихся незавершёнными великим знатоком Жаном, герцогом де Берри. Фуке было поручено завершить иллюстрации, начатые братьями Лимбургами. Сцены переполнены фигурами и словно вибрируют от движения. Фуке не счёл нужным помещать свои сцены в историческую обстановку: Иерихон изображён в виде небольшой французской деревушки с рекой, извивающейся по склону холма вдали.

В 1469 году король основал Орден Святого Михаила и, видимо, заказал Фуке иллюстрацию фронтисписа к «Книге статутов» ордена (Париж, Национальная библиотека Франции). Эта страница подтверждает мастерство Фуке в портретном искусстве, поскольку ряд рыцарей можно идентифицировать как важных членов придворного круга.

Жан Фуке, несомненно, имел большое число поклонников и учеников. Среди его наиболее выдающихся последователей был Жан Бурдишон. Именно Бурдишон продолжил традицию иллюминирования рукописей в XVI веке, но по сравнению с великим мастером его искусство следует считать менее значимым. Он брал пример с Фуке, но так и не смог сравниться с ним в свежести и выразительности.

С 1484 года Бурдишон был придворным художником, и среди его работ — часослов, написанный для королевы Анны Бретонской (Париж, Национальная библиотека Франции). Иллюстрации к этой книге представляют собой большие, тяжёлые картины с изображением массивных фигур в архитектурном обрамлении. Они выполнены грамотно, но довольно холодны и механистичны.

Творчество Жана Бурдишона можно обнаружить и в сцене убийства кентавра лапифами из «Часослова Карла Ангулемского» (Париж, Национальная библиотека Франции). Эта драматическая сцена должна быть наполнена огромным волнением, но чувствуется, что Фуке передал бы это ощущение с гораздо большим эффектом. Бурдишон работал на заказчиков, которые пытались увековечить рыцарские идеалы ушедших времён. Если учесть, что художник умер только в 1521 году, становится очевидным, что он был сознательно регрессивным мастером, совершенно не воспринявшим великие движения Возрождения в Италии и Фландрии.

В это время прекрасное декоративное искусство иллюминирования рукописей, процветавшее на протяжении многих веков, резко оборвалось. Ренессансу предстояло затронуть все стороны интеллектуальной и художественной жизни человека. Концепция живописи претерпела коренные изменения, приняв формы, которые сохранились до наших дней. Новым порядком стали портретная и пейзажная живопись, а также масштабные религиозные картины на холсте и дереве.

В то же время изобретение книгопечатания ворвалось в спокойный мир рукописных книг. По мере того как печатание набирало обороты, книги превратились из привилегии немногих богачей в достояние огромного количества людей. Даже если бы не было этого технического прогресса, изменения в отношении к религии, сомнения великих интеллектуалов эпохи Возрождения, нападки Реформации и окончательный подъём материализма — всего этого было бы достаточно, чтобы подорвать ту простую набожность, которая в относительно статичном мире породила этот долговечный пример личного труда — иллюминированный манускрипт.

Иллюминированные рукописи в стиле интернациональной готики можно увидеть в некоторых лучших художественных музеях мира.