Иллюминации в стиле интернациональной готики читать ~29 мин.

Иллюминированные рукописи интернационального готического стиля были последними из великих европейских иллюминаций: традиция, начавшаяся в Ирландии с Катаха (жития) Святого Колумбы (ок. 610 г.), Книгой Дарроу (ок. 680 г.), Линдифарнским и Эхтернахским Евангелиями (оба ок. 700 г.), а также бессмертной Келлской книгой (ок. 800 г.). Затем история иллюминированных рукописей переместилась в средневековую Англию и на континент, где каролингское искусство (ок. 750-900 гг.) и оттоновское искусство (ок. 900-1050 гг.), вдохновлённое декоративной эстетикой Византии, привело нас к более широкому стилю романской живописи, а готическая церковная архитектура с её великолепным витражным искусством вызвала к жизни собственный стиль иллюминации, примером которого являются Бельвильский бревиарий (1323-26) и Часослов Жанны д’Эврё (1328) Жана Пюселя.

Подробно о древнейших библейских иллюминациях см. в Евангелии Гаримы из Эфиопии.

Серия эссе о средневековой книжной иллюминации
Средневековая иллюминация рукописей (ок. 1000-1500 гг.)
Романские иллюминированные рукописи (ок. 1000-1150 гг.
Готические иллюминированные рукописи (ок.1150-1350)
Интернациональная готическая книжная живопись (ок.1375-1450)

За эти семь веков изготовление иллюминированных рукописей изменилось, но не сильно. Многие материалы и техники остались прежними, хотя средневековые художники стали более искусными, а размеры книг изменились. Вначале нередко встречались церемониальные евангелия, скреплённые ювелирными изделиями и драгоценными металлами. К XIV веку наибольшим спросом пользовались псалтыри, часословы и другие мелкие богослужебные предметы. Появление интернациональной готики стало связующим звеном между средневековым искусством и новым итальянским стилем, известным как искусство Возрождения.

Характеристика интернационального готического стиля

Зарождение интернационального движения в искусстве часто является естественным результатом тесных политических связей между государствами. В 1348 г. императором Германии стал Карл IV Богемский. Его мать была француженкой, он получил образование во Франции и женился на французской принцессе. К этому времени относится возвышение Праги как интернационального культурного центра, а в университет, созданный на основе Парижского и Болонского, были приглашены итальянские гуманисты Риенцо и Петрарка.

Среди художников, вызванных императором, были каменщик Маттье д’Аррас для работы над пражским собором, ювелир Иоганн Галликус и итальянский живописец Томмазо да Модена. Ранее Матье д’Аррас работал при папском дворе в Авиньоне. В 1382 г. Анна Богемская стала женой Ричарда II, и есть много свидетельств того, что она привезла с собой в Англию богемских художников.

О космополитическом характере работы художников можно судить и по строительству Миланского собора, где французские и немецкие архитекторы сотрудничали с лангобардами по заказу семьи Висконти. Один из интересных аспектов интернационального готического стиля заключается в том, что ни один город или даже страна не могут претендовать на право его возникновения. Похоже, что это было движение, развивавшееся одновременно в нескольких местах, предположительно на основе слияния различных идей.

Интернациональный готический стиль живописи характеризуется более глубоким пониманием, новой оценкой природы. Художники придумывают новые идеалы, новую эстетику и наполняют свои страницы удивительно точными деталями. По сути, это искусство, предназначенное для аристократа с его мирскими удовольствиями, прекрасными лошадьми и сказочными замками, отражёнными в картинах. Однако это не пустая поверхностность, ибо новое христианское искусство проникнуто глубоким набожным мистицизмом.

Интернациональные готические иллюминации во Франции

Париж, важнейший культурный центр позднего средневекового искусства, привлекал многих художников из-за рубежа. В поздние годы XIV в. там, безусловно, работали итальянцы, в частности Зенобо да Фиренце, который украсил Часослов для Карла, короля Наваррского, и художники, собравшиеся вокруг итальянской поэтессы Кристины де Пизан.

Однако основной поток иммигрантов шёл с севера. Среди них был Жан Бондоль, художник, родившийся в Брюгге и работавший в Париже с 1368 по 1381 год. Обычно считается, что это тот же художник, что и Мастер боскетов, названный так из-за использования небольших кучек деревьев. В его иллюстрации к книге Св. Августина De Civitate Dei (Париж, Bibliotheque Nationale) нет характерных для него пейзажей, но его фигурный рисунок обнаруживает новое понимание и ощущение объёма человеческой фигуры.

Как центр книжной иллюстрации значение Парижа временно ослабело перед лицом огромного покровительства бургундских герцогов. В 1361 г. бургундские земли отошли к французской короне и были переданы королём своему сыну Филиппу Смелому, брату будущего короля Карла V. Этот герцог женился на Маргарите, дочери графа Фландрии, и в 1384 г. унаследовал всю Фландрию. Фламандские скульпторы, художники и ювелиры стекались к его двору в Дижоне, среди них Клаус Слютер, скульптор знаменитых дверных проёмов в Шартрез де Шамполь и Пюи де Муаз.

Младший брат Филиппа Смелого, Жан, герцог де Берри, также был большим меценатом и очень внимательно относился к созданию его книг. Он часто рисовал в них дополнительные сцены, а судя по большому количеству незаконченных книг из его библиотеки, надо полагать, что у него часто не хватало терпения дождаться их завершения! Будучи настоящим знатоком, он соперничал со своим братом Филиппом Смелым за привлечение самых лучших художников.

Иллюстрации к «Трём прекрасным дням» в Брюсселе (Королевская библиотека) выполнил фламандский художник Жакмар де Эсден (ок. 1355-1414 гг.), который в 1402 г. был придворным художником герцога де Берри. Среди картин – изысканно красивая «Мадонна с младенцем». На фоне хора ангелов Мадонна сидит на троне с высокой спинкой и сосёт Младенца, который нетерпеливо ёрзает у неё на коленях. Это Мадонна, полная земной благодати и человечности, трогательная сцена матери и ребёнка. Драпировки мягкими, тяжёлыми складками ниспадают на пол и на кресло. Интернациональный характер проявляется в маленьком рте и миндалевидных глазах, характерных для сиенской живописи, и в длинных тонких пальцах, характерных для Богемии. Изящество и спокойствие страницы усиливает сдержанная кайма с маленькими птичками и бабочками, отдыхающими на цветущей листве.

В 1409 году Жакмар де Эсден исчез из придворных кругов, и его место заняли три брата Лимбур – Поль, Жан и Герман де Лимбур. Их шедевром стал Великолепный часослов герцога Беррийского(в оригинале «Три богатые ночи герцога де Берри», ныне хранятся в музее Конде, Шантийи), пожалуй, одно из величайших произведений французской живописи, созданных на протяжении XV века. Календарь, предваряющий «Часослов», изображён полукругом в верхней части каждой из двенадцати страниц и украшен знаками Зодиака на фоне звёздного неба. Обычные труды месяцев заменены сценами, изображающими самого герцога, занимающегося своими придворными делами. В декабре показана охота на оленя, гончие настигают жертву в лесной чащобе, а в январе благородный герцог развлекает своих друзей. Перед ними раскинулся пышный пир, из золотых фужеров льётся вино, хозяин приглашает гостей приблизиться. Фигурная живопись очень сложна, и все сцены обладают интригующим качеством интимной детализации. Придворные костюмы и манеры богатых людей можно досконально изучить.

Самой замечательной особенностью этой прекрасной книги является почти невероятный прогресс в развитии пейзажной живописи. Внезапно перед нами открываются огромные просторы, уходящие вдаль; замки и деревья нарисованы с любовью, а небо бледнеет, касаясь горизонта. Возникает новое, если не полное, понимание живописной перспективы, источником которого должна быть Италия. Проникновенная итальянскость прослеживается и в архитектурных решениях, причём реальные детали взяты из Миланского собора. Нет оснований полагать, что братья де Лимбур совершили путешествие в Италию, но они наверняка тесно общались с итальянскими художниками, работавшими в Париже до их появления при дворе Жана, герцога де Берри. Такие прекрасные образцы пейзажной живописи не появлялись больше до появления таких великих фламандских мастеров, как Ян ван Эйк (1380/90-1441).

На самом деле, ван Эйки вполне могли знать религиозное искусство братьев де Лимбур, даже если они не знали самих художников. Книга Tres Belles Heures de Notre Dame («Прекрасный Турино-Миланский часослов») была одной из книг библиотеки герцога де Берри, оставшейся незавершённой после его смерти. Она была завершена после его смерти, и дополнения к ней представляют собой интересную проблему. Позднее книга была разделена на три части между Парижем, Миланом и Турином. Туринская часть была уничтожена пожаром в 1904 г., но миланская часть, которая, как ни странно, сейчас находится в Турине, содержит иллюстрации, которые отличаются прекрасным качеством и вполне могут быть работой Хьюберта ван Эйка.

Техника гризайли, монохромная форма живописи в оттенках серого или коричневого с усилением белым, приобретает важное значение в этот период. В «Обители Пресвятой Девы» (Турин, Museo Civico) есть иллюстрации этого типа, причём Дева и Младенец изображены как бы через окно. Вероятно, это произведение фламандской иллюминации, а в основной массе драпировок преобладает скульптурная тяжесть, характерная для Клауса Слютера.

Герцог де Берри был не одинок в своём большом покровительстве иллюминаторам. Многие рыцари и дворяне хотели иметь прекрасные книги для личного пользования. Среди них был Жан ле Мейнгр, марешаль де Бусико. Он нанял анонимного художника, известного как Мастер Бусико, главной работой которого стал Часослов (Париж, Музей Жакмар-Андре), выполненный в 1410-1415 гг. Не следует забывать, что мы всё ещё находимся в великой эпохе рыцарства и романтики. Марешаль де Бусико был одним из последних крестоносцев, и Чосер хорошо описывает его в «verray parfit gentil knight». В Часослов включён эпизод «Святой Георгий и дракон» – романтический сюжет, несомненно, близкий сердцу такого героя. Художник демонстрирует живописный стиль и врождённое чувство линейной перспективы. Горизонты всё ещё нереально высоки, но художник борется за ощущение рецессии с помощью извилистых тропинок и скал, чтобы замаскировать свою ограниченность.

Мастер Бусико, по-видимому, работал вместе с мастером Бедфорда над иллюминированной рукописью Livre de Merveilles (Париж, Национальная библиотека), повествующей о путешествиях Марко Поло на Восток. Бедфордский мастер – ещё один художник, имя которого неизвестно; он работал с 1424 по 1435 г. для Джона Ланкастера, герцога Бедфордского, который был назначен регентом английской короны во Франции.

Среди заказанных им книг – Бедфордский бревиарий (Париж, Национальная библиотека) и Часослов (Лондон, Британский музей). В Часослове помещён портрет герцогини Бедфордской, приносящей свои поклоны Мадонне. Георгий и дракон снова встречаются в Бревиарии. Эти тома отличаются необычайным богатством декора: на многих страницах вокруг основного сюжета изображены вспомогательные сцены, а пространства заполнены богатой листвой. Интересно сравнение картин Бедфорда и Бусико «Святой Георгий и дракон». Оно показывает, что бедфордский мастер обладает большим чувством декоративности; выражения лиц для него менее значимы, но его сцены пронизаны гармоничным атмосферным светом.

Ещё один брат короля Карла V, герцог Анжуйский, и его герцогиня Иоланда Арагонская были коллекционерами иллюминированных рукописей. Около 1414 г. на службу к герцогу поступил художник, известный как Роханский мастер. Среди его работ – так называемые Роханские часы (Париж, Национальная библиотека). Роханский мастер проходил обучение в Париже и тесно сотрудничал с мастером Бедфорда и мастером Бусико. Возможно, он был выходцем из Испании, где жила герцогиня Иоланда, и картины, выполненные им после прихода ко двору Анжуйской династии, несомненно, сильно отличаются от работ его парижских современников.

В Часослове Рохана вечерня открывается картиной «Бегство в Египет». Здесь художник отходит от модного стиля периода его сотрудничества с парижскими мастерами и переходит к чему-то более личному. На смену невыразительным лицам фигур Бедфордского мастера приходят черты, ярко выражающие сильные эмоции персонажей. Он выделяет главных героев сюжета, делая их значительно крупнее остальных; в средней части этой сцены они показаны крупнее охотников на переднем плане.

В отличие от изящных, идеализированных фигур Бедфордского мастера, роханские мастера более низкие и крепкие, и гораздо меньше осознают себя. Этот стиль пришёлся по душе испанской герцогине, и действительно, наиболее близкие сравнения с ним можно найти в готических работах Лангедока и Каталонии. В Провансе, где правил Рене д’Анжу, одним из ведущих иллюминаторов был Энгерран де Шарантон (Куартон) (ок. 1410-1466 гг.), создатель «Авиньонской Пьеты» (1454-6 гг., Лувр).

Интернациональные готические иллюминации в Англии

Роль Англии в становлении интернационального готического стиля прослеживается уже в 1377 г. в книгах, написанных для королевского дома. Коронационная книга Ричарда II (Лондон, Вестминстерское аббатство) тесно связана с Венцелевой Библией, написанной для шурина Ричарда, Венцеля Богемского. В ряде рукописей конца XIV в. имеются примечания на нижненемецком языке, написанные, вероятно, иллюминаторами, которых привезла с собой королева Ричарда.

Большое Распятие в Миссале, написанном для Роберта Лайтлингтона, аббата Вестминстерского (Лондон, Вестминстерское аббатство), также может быть выгодно сравнено с лучшими богемскими рукописями того времени, но на английскую сцену произвели впечатление и некоторые другие стили.

Имя английского монаха-доминиканца Джона Сайфера встречается в Шерборнском миссале (собрание герцога Нортумберлендского), который был написан между 1396 и 1407 годами. Он и Герман Шерр были двумя выдающимися художниками того времени. В Кембридже (Музей Фицуильяма) хранится этюдник, который часто ассоциируется с Германом Шерре. В нём птицы и животные, костюмы и лица, нарисованные с таким же вниманием к деталям, как и у Джованнино деи Грасси в Италии. Между ними нет абсолютно никакой связи, но это сравнение служит лишь примером общности идей художников двух географически далёких друг от друга центров.

Кармелитский миссал (Лондон, Британский музей) представляет собой богато украшенную книгу больших размеров. Маловероятно, что Герман Шерр сам оформлял эту книгу, но иллюстрации близки к его стилю и обнаруживают поразительную связь с современными событиями в Голландии. Используются яркие цвета, а фигуры нарисованы с круглыми, похожими на кукольные, лицами, которые так характерны для голландской школы.

Для интернационального характера этого движения характерно то, что один из лучших Часословов, выполненных в Англии, предназначался тому же Джону Ланкастерскому, герцогу Бедфордскому, который заказал Бревиарий и Часослов в Париже. Английский Бедфордский Часослов (Лондон, Британский музей) содержит очень большое количество мелких историзированных инициалов, на некоторых из которых изображены сцены из жизни Христа. По сравнению с грандиозными иллюстрациями французского Бедфордского мастера они кажутся почти традиционными и очень простыми, но работа выполнена уверенно, а художник демонстрирует замечательный натурализм в мельчайших масштабах, предваряя миниатюрную живопись, которой прославился английский двор.

Интернациональные готические иллюминации в Италии

Влияние интернационального готического стиля было настолько сильным, что затронуло художников раннего Возрождения Центральной Италии. Даже Лоренцо Гиберти (1380-1455) на мгновение оказался под его влиянием. Конечно, своим происхождением она во многом обязана сиенскому художнику XIV века Симоне Мартини (1284-1344), но Гиберти работал во Флоренции, где все больше господствовал новый дух Раннего Возрождения (ок. 1400-90).

Редко можно встретить крупного итальянского художника, работающего над иллюминированными рукописями, но во Флоренции конца XIV века мы видим Лоренцо Монако (1370-1425), работающего в монастырском скриптории Санта Мария дельи Анджели. В его ранних рукописях отразились сильные флорентийские традиции таких художников, как Орканья, но позднее под влиянием интернациональной готики в его работах появляется утончённость и все большая деликатность.

В свою очередь, влияние Лоренцо Монако прослеживается в таком произведении, как Хоровая книга, хранящаяся в библиотеке Сан-Марко во Флоренции. Даже в самом готическом стиле Лоренцо сохраняет силу повествования и величие, к которым северные художники могли только стремиться. Однако линии его драпировок мягки и плавны, фигуры высоки и элегантны, и он передаёт то ощущение интроспективного мистицизма, которое так характерно для стиля интернациональной готики.

Это новое направление нашло наибольший отклик в городах Вероны и Милана, расположенных севернее. Североитальянские художники обосновались в Париже и Праге, где, конечно же, усвоили новый стиль. В равной степени под его влияние попадали и те художники, которые оставались в Италии. Джованнино деи Грасси, родившийся около 1370 г., является верховным представителем интернациональной готики в Италии. В одном из эскизов, хранящемся в Бергамо, можно увидеть его страстный интерес к наблюдению за птицами и животными, который уравновешивается его придворным восторгом от костюмов и тканей.

Считается, что именно он является автором бревиария, известного под названием Il Beroldo (Милан, Библиотека Тривульциана). В этой работе, написанной по заказу и ограниченной установленными иллюстрациями, утрачена большая часть его свежей наблюдательности, но его жизненная сила просвечивает и хорошо показана в небольшой сцене Давида и Голиафа. Его иллюстрации к «Божественной комедии» Данте (Библиотека Тривульциана) содержат рисунки пером и тушью менее качественные, чем у Грасси, но в них вновь подчёркивается придворный аспект миланского искусства.

Taccuinum Sanitas – «книга разума» с кратким текстом и большим количеством иллюстраций, которые, как и Biadaiolo во Флоренции, представляют собой скромные сюжеты, выполненные с тщательным вниманием к деталям. Среди экземпляров этого произведения, написанных в Ломбардии, есть книга, находящаяся сейчас в Париже (Bibliotheque Nationale). В ней есть сцены продажи товара торговцами маслом и работы портных. Можно предположить, что именно такие иллюстрации впечатляли художников, работавших в Париже в это время, ведь реализм интимных деталей – это мощная и важная вещь.

Правящая в Милане династия Висконти имела тесные политические связи с бургундскими герцогами. Главным художественным достижением Висконти стало строительство под их патронажем Миланского собора. Они не пренебрегали рукописями, и среди художников, работавших на них, был Микелино да Бесоццо. Именно этому художнику принадлежит фронтиспис к Погребальной оратории, написанной в честь Джан Галеаццо Висконти (Париж, Национальная библиотека).

Идеализированная форма и неземное изящество сочетаются в сцене воздаяния Младенцем Христом Джан Галеаццо с таким совершенством, что Микелино вполне можно сравнить с лучшими французскими и фламандскими художниками того времени. Зимний миссал Висконти (Милан, Амброзианская библиотека) был иллюминирован для них неким Ановело да Имбонате. По сравнению с лучшими произведениями Ломбардии этот миссал иллюстрирован довольно однообразно, а в обилии декоративных придворных деталей едва угадывается национальная принадлежность художника.

Долгое время венецианская живопись находилась в тесном контакте с византийским искусством, и только к концу XIII в. сформировался самостоятельный стиль. Религиозных книг этого периода сохранилось немного, и мы должны проследить стилистическое развитие в Mariegole – книгах, посвящённых основанию гильдий, – и других светских произведениях. Все ещё находясь под сильным влиянием византийских образцов, художники черпали вдохновение из самых разных источников и объединяли их в довольно неудовлетворительный собственный стиль. К концу XIV в. обнаруживается новая волна влияния с Севера, которая и оживила их искусство.

Интернациональные готические иллюминации в Богемии

В первой половине XIV века художественные центры Богемии были достаточно подготовлены к большому расцвету иллюминирования рукописей после 1350 года. О важных последствиях основания Пражского университета уже говорилось. В этот момент Богемия вышла на передовые позиции в художественном развитии и оставалась на них в течение полувека.

Хорошим примером перехода к новому стилю может служить иллюстрация из «Истории Нового Завета» (Мюнхен, Штаатсбиблиотека). На ней изображены Христос и Мария Магдалина в саду, огороженном калиткой. Это ранний пример сюжета, ставшего очень популярным в XV веке в Германии. Фигуры прочно стоят на земле, а за оградой видны небольшие кусты деревьев, которые напоминают нам об искусстве Жана Пюселя (1290-1334), великого готического иллюминатора.

Канцлера Карла IV звали Жан де Стреда, или Иоанн из Неймаркта. Возможно, именно он был ответственен за визит Петрарки в Прагу, и они, несомненно, вели переписку. Liber Viaticus Жана де Стреды – это бревиарий, специально написанный для путешествий, который хранится в Национальной библиотеке в Праге. Он был написан около 1360 г. и содержит историзированные инициалы, выполненные в стиле, явно основанном на итальянских прототипах.

Фигуры чётко выстроены и хорошо расположены в пространстве, а в бордюрах появляется акантовая листва Болонской школы – Примечание: не следует путать с Болонской школой эпохи барокко, основанной Аннибале Карраччи. С Liber Viaticus тесно связана Laus Mariae Конрада фон Хайнбурга (Прага, Национальная библиотека). Сретение в храме вновь демонстрирует эту амбициозную попытку построения пространства. Мягкие покатые изгибы драпировки не скрывают скрытых под ней форм, и общее впечатление – округлой мягкости.

За группой книг, написанных для Жана де Стреда, следует собрание рукописей, написанных для преемника Карла IV, короля Богемии Венцеля. Основными произведениями этой группы являются две Библии, написанные на немецком языке, и ряд светских рукописей, в том числе поэмы Вольфрама и астрологический трактат в Мюнхене. Иллюстрации последней книги включают искусно нарисованных птиц и животных и могут быть выгодно сравнены с этюдником Джованнино деи Грасси в Бергамо. В целом книги короля Венцеля гораздо более богато иллюстрированы, чем книги Жана де Стреда, и в них в некоторой степени прослеживается итальянское влияние.

Примерно к 1400 г. стиль, достигший такого совершенства в Праге, как бы исчезает. На смену ему приходит гораздо более схематичный стиль иллюминирования, а книги украшаются оживлёнными линейными рисунками пером и тушью. Причиной резкой смены стиля может быть все более широкое использование бумаги вместо пергамента и связанные с этим ограничения. Наследие мягкого тонкого стиля пражских иллюминаторов перешло к художникам, обучавшимся панельной живописи, таким как мастер Теодорик, работавший на богемскую королевскую семью в замке Карлштейн.

Иллюстрации в Люнебургском Саксеншпигеле (Люнебург, Ратсбиблиотека) ок. 1400 г. сохраняют богатую живописность богемской школы, но это, вероятно, работа художника, расписавшего «Золотой алтарь» и прославившегося как живописец панелей. Аналогичным образом, страница Распятия из рукописи, находящейся сейчас в Базеле (частная коллекция), может быть наиболее близко сопоставлена с панно так называемого мастера Вероники.

По мере продвижения XV века в Германии стиль, зародившийся в пражских рукописях, становился все более текучим и терял свою непосредственную свежесть. Лица писались с почти леденящей душу сладостью, и термин «мягкий стиль» оправдан более чем в одном смысле.

Интернациональный готический стиль завершился не сразу, но в каждой стране вновь стали проявляться национальные особенности. В Германии это изменение мы видим уже в 1405 г., в то время как во Франции стиль ещё двадцать лет сохранялся мастерами Бедфорда и Бусико.

Как и в предыдущие века, именно в Северной Европе были достигнуты значительные успехи в иллюминировании рукописей, и наш последний раздел будет посвящён почти исключительно рукописям Франции и Фландрии. Конечно, и в других странах продолжали создавать прекрасные книги; например, знаменитый итальянский художник Андреа Мантенья, как известно, был прекрасным иллюминатором. Но и в этом случае итальянская книжная живопись отставала от достижений более монументальных произведений искусства.

Рене д’Анжу

Прежде чем перейти к основным направлениям развития Франции и Фландрии в XV веке, необходимо упомянуть Рене д’Анжу (1409-1480). Рене был герцогом Анжуйским, графом Прованса, королём Неаполя и Сицилии, хотя последнюю он уступил арагонцам в 1443 году. Таким образом, он был человеком, чьи интересы постоянно тяготели к югу. Его дворы в Анжу и в Эксе были космополитическими центрами, где он окружал себя итальянскими учёными и фламандскими иллюминатами. Рене д’Анжу, глубоко религиозный человек, был также интеллектуалом и писал прекрасные стихи.

Ряд иллюминированных рукописей, выполненных одним человеком, тесно связан с сочинениями самого Рене, поэтому часто считается, что Рене был ещё и художником. Это очень спорный вопрос, на который, вероятно, никогда не будет найден однозначный ответ, но картины Рене обладают духовным качеством и оригинальностью, которых нет в работах его ближайших современников.

Роман «Cuer des Amours Epris» (Вена, Национальная библиотека) был написан Рене в 1457 году. Это аллегорический роман, и на одной из страниц мы видим, как влюблённый Куэр спит, а его спутница читает магическую надпись на крышке колодца. В этих картинах присутствует полупрозрачность, художник смело изображает ночные сцены; на этой иллюстрации видно, как солнце встаёт над лугами. Утренний свет разливается по полям, отбрасывая глубокие тени за фигурами. После смерти первой жены Рене написал также картину «Умерщвление венецианки» (Брюссель, Королевская библиотека). Это христианская аллегория о тщетности земной жизни, и иллюстрации отражают глубоко духовное содержание текста.

Та же рука прослеживается в иллюстрациях к «Тезеиде» Боккаччо (Вена, Национальная библиотека), где мы видим художника, умевшего иллюстрировать живые, шумные повествования. Придерживаясь старых рыцарских идеалов XIV века, Рене д’Анжу основал орден рыцарей Святого Маврикия, а его интерес к придворным традициям прослеживается в написанной им в 1460-1465 годах «Книге турниров» (Париж, Национальная библиотека), в которой он подробно описывает все детали рыцарских церемоний.

У Рене, как и у более раннего художника, мастера роханских часов, не было ни школы, ни последователей. Самобытный и очаровательный художник, Рене привлёк бы наше внимание, даже если бы это было его единственным достижением, но совокупность его талантов, благородство духа и поступков делают его поистине выдающейся личностью.

Фламандские иллюминации XV века

Рост значения самой Фландрии как центра иллюминирования рукописей в значительной степени объясняется постоянным покровительством герцогов Бургундских. После смерти Филиппа Смелого Филипп Добрый унаследовал владения Бургундии и Фландрии. В отличие от своего предка, Филипп Добрый предпочёл жить в северной части своего королевства и имел резиденции в Генте и Брюсселе, в Лилле и Гааге. Фламандские художники, которые ранее стекались на юг ко двору в Дижоне, теперь могли работать на своей родине. Следуя семейной традиции, Филипп был большим коллекционером иллюминированных книг. При его дворе работали такие историки, как Давид Обер и Жан Мансель. Иногда он давал работу парижским художникам, но, как правило, герцог находил богатые таланты ближе к дому.

Среди лучших иллюстраторов, работавших на герцога, был Жан Тавернье, стиль которого прослеживается в работе Давида Обера «Завоевания Карла Великого» (Брюссель, Королевская библиотека). Тавернье, работавший в середине XV века, непревзойдённо владел техникой гризайли и в монохромных тонах мог дать яркий рассказ о повседневной жизни. В отличие от него Луазе Лиде демонстрирует довольно жёсткий, сухой стиль в своих иллюстрациях к «Истории римлян» (Париж, Библиотека Арсенала). Он обладал хорошим чувством композиции и был очень плодовитым художником, но его работы не выдерживают сравнения с работами Тавернье.

О приближающемся доминировании панельной живописи над миниатюрами см. работы фламандского новатора Мельхиора Бродерлама (ок. 1350-1411 гг.).

Симон Мармион, которого в своё время называли «принцем иллюминаторов», был французом, работавшим также на Филиппа Доброго. Он иллюстрировал «Флёр де Гистуар» (Брюссель, Королевская библиотека), его же рукой выполнен фронтиспис «Хроники Хайнаута» (Королевская библиотека, Брюссель) 1448 г. Творческое влияние Рогира ван дер Вейдена и Яна ван Эйка ощущается в тонкой композиции и чётком понимании пространства. Размеры зала, в котором достаточно места для всех зрителей, тщательно обозначены плиточным полом, уводящим взгляд в глубину. Каждое лицо проработано индивидуально, и среди зрителей можно выделить канцлера Ролина, который вновь появляется на картине «Мадонна» Яна ван Эйка (Париж, Лувр).

В 1467 г. Филиппа Доброго сменил его сын Карл Смелый, который также нанимал большое количество иллюминаторов, но в 1477 г. Карл Смелый был убит в сражении с королём Франции. Созданные мастерские в Генте и Брюгге продолжали выпускать книги исключительно высокого качества, но влиятельными художниками теперь были не великие первопроходцы Роджер ван дер Вейден и ван Эйк, а Хуго ван дер Гоес и Герард Давид.

Одним из триумфов этой более поздней школы фламандской живописи является Бревиарий Гримани (Венеция, Библиотека Марчиана). К многочисленным иллюстрациям, отличающимся высочайшим качеством, приложили руку несколько художников. Пространство и освещение уже не представляют серьёзных проблем для художников, но не следует забывать, что это было написано в начале XVI века.

В этой последней великой школе иллюминирования рукописей выделяются две великие семьи: семья Бенинг и династия Хоребут. У Сандерса Бенинга было трое активных детей, которые работали на него, а Герхард Хоребаут был отцом, возможно, первой женщины-иллюминатора Сусанны, которая впоследствии переехала в Англию и вышла замуж за члена двора Генриха VIII. В «Hortulus Animae» Маргариты Австрийской (Вена, Национальная библиотека), которая, вероятно, вышла из мастерской Хоребута, есть очаровательные иллюстрации, помещённые в широкую кайму декора. Эти бордюры далеки от лиственных украшений предыдущих веков и демонстрируют первые признаки северного увлечения живописью натюрмортов. Цветы и фрукты выполнены с мельчайшим совершенством, а цветки анютиных глазок и арбута искусно смоделированы с помощью света так, что кажутся возникающими из поверхности страницы. Грани этих страниц, безусловно, являются наиболее ценной частью этих поздних книг, поскольку трактовка основных тем хороша, но ни в коей мере не вдохновляет.

Жан Фуке и французские иллюминации XV века

После 1420 г. значение Парижа снизилось из-за английской оккупации, безумия короля и страшных политических распрей. Метрополия перестала привлекать художников, и мы видим, как возникают провинциальные школы живописи.

Уроженец Тура Жан Фуке (1420-1481) был лучшим французским художником того времени. Современники, видимо, высоко ценили его, поскольку известно, что он ездил в Рим и написал портрет папы Евгения IV. К сожалению, о живописи Фуке до его поездки (1445-1447 гг.) не сохранилось никаких сведений, кроме его Портрета Карла VII Французского (1445-50 гг., Лувр), но путешествие в Италию оставило неизгладимый след в его творчестве. Его имя встречается только в одной рукописи, Antiquites Judaiques, но другие легко приписываются ему по стилистическим признакам.

Часослов Этьена Шевалье (Шантийи, музей Конде) – самое яркое свидетельство величия Фуке. Этьен Шевалье был министром финансов при короле, и его имя встречается почти на каждой странице. В «Поклонении Богородице» помещён реалистичный портрет Шевалье и его святого покровителя. Вероятно, эта книга была выполнена вскоре после возвращения художника из Италии, и в ней прослеживается наиболее тесная связь с увиденными там картинами. В обстановке этой сцены можно увидеть смешение классической и готической архитектуры, северных и южных идеалов красоты. Отголоски искусства Фра Анджелико видны в полуобернувшихся фигурах и группировке ангелов, но Мадонна гораздо ближе к стилю ранних нидерландских художников. Ее голубое одеяние, дополненное золотом, расстилается по полу богатыми волнистыми складками, напоминающими о Роберте Кампене, мастере из Флемалле. Несмотря на глубокое впечатление, произведённое искусством Италии, Фуке остаётся по сути северным художником.

Вскоре после завершения работы над Часословом для Этьена Шевалье Фуке получил заказ от короля Карла VII на иллюстрирование «Больших хроник Франции» (Париж, Национальная библиотека). Задача была не из лёгких, но Фуке сумел оживить довольно неинтересные исторические события. Он демонстрирует достойный подход к теме и подчёркивает свои сцены тщательной детализацией.

Antiquites Judaiques (Paris, Bibliotheque Nationale) – ещё одна из книг, оставшихся незавершёнными великим знатоком Жаном, герцогом де Берри. Фуке было поручено завершить иллюстрации, начатые братьями Лимбур. Сцены переполнены фигурами и словно вибрируют от активности. Фуке не посчитал нужным поместить свои сцены в историческую обстановку, и Иерихон изображён в виде небольшой французской деревушки с рекой, извивающейся по склону холма вдали.

В 1469 г. король основал Орден Святого Михаила, и, видимо, он заказал Фуке иллюстрацию фронтисписа к Книге статутов (Париж, Национальная библиотека). Эта страница подтверждает мастерство Фуке в портретном искусстве, поскольку ряд рыцарей можно выделить как важных членов придворного круга.

Жан Фуке, несомненно, имел большое число поклонников и учеников. Среди его наиболее выдающихся последователей был Жан Бурдишон. Именно Бурдишон продолжил традицию иллюминирования рукописей в XVI веке; по сравнению с великим мастером его искусство следует считать менее значимым. Он брал пример с Фуке, но так и не смог сравниться с ним в свежем красноречии.

С 1484 г. Бурдишон был придворным художником короля Карла VII, и среди его работ – Часослов, написанный для королевы Анны Бретанской (Париж, Национальная библиотека). Иллюстрации к этой книге представляют собой большие, тяжёлые картины с изображением массивных фигур в архитектурном обрамлении. Они грамотны, но довольно холодны и механистичны.

Творчество Жана Бурдишона можно обнаружить и в сцене убийства кентавра лапитами из «Часослова Карла д’Ангулемского» (Париж, Национальная библиотека). Эта драматическая сцена должна быть наполнена огромным волнением, но чувствуется, что Фуке передал бы это ощущение с гораздо большим эффектом. Бурдишон работал на человека, который пытался увековечить рыцарские идеалы прежних времён, а если учесть, что Бурдишон умер только в 1521 году, то становится очевидным, что он был сознательно регрессивным художником, совершенно не воспринявшим великие движения Возрождения в Италии и Фландрии.

В это время прекрасное декоративное искусство иллюминирования рукописей, процветавшее на протяжении многих веков, резко оборвалось. Ренессансу предстояло затронуть все стороны интеллектуального и художественного бытия человека. Концепция живописи претерпела коренные изменения, приняв формы, которые сохранились до наших дней. Новым порядком стали портретная и пейзажная живопись, масштабные религиозные картины на холсте и панно.

В то же время изобретение книгопечатания ворвалось в спокойный мир иллюминированных рукописных книг, как некий автоматизм, о котором мы даже не мечтали в современном мире. По мере того как печатание книг набирало обороты, они превратились из привилегии немногих богачей в радость огромного количества людей. Даже если бы в этот период не было достигнуто такого технического прогресса, изменения отношения к религии, сомнений великих интеллектуалов эпохи Возрождения, нападок Реформации и окончательного подъёма материализма было бы достаточно, чтобы подорвать ту простую набожность, которая в относительно статичном мире породила этот долговечный пример личного труда – иллюминированный манускрипт.

Иллюминированные рукописи в стиле интернациональной готики можно увидеть в некоторых лучших художественных музеях мира.