Музей еврейского искусства, Иерусалим читать ~27 мин.

Эта статья посвящена подборке основных экспонатов еврейского искусства из Израильского Музея (מוזיאון ישראל‎, Музеон Исраэль) — одного из лучших художественных музеев Ближнего Востока, в котором хранится самая полная в мире коллекция религиозного искусства, ремёсел и артефактов ашкеназов, сефардов и восточных евреев. Постоянная коллекция музея включает широкий спектр археологических артефактов, иудаики, еврейских ритуальных и этнографических предметов, а также иллюминованные рукописи Агады, живопись и еврейские ремесленные изделия, но мы сосредоточимся на его изобразительном искусстве.

История коллекции еврейского искусства

Сокровища еврейской культуры Музея Израиля постепенно собирались на протяжении последних девяти десятилетий. Истоки коллекции восходят к 1906 году, когда Борис Шац основал школу искусств и ремёсел «Бецалель». Шац создал коллекцию археологических находок и предметов традиционного еврейского фольклора, чтобы вдохновить своих юных учеников на создание нового национального стиля.

Сначала коллекцию можно было увидеть только на ежегодных выставках учеников школы «Бецалель», но в 1912 году музей «Бецалель» открыл свои двери для широкой иерусалимской публики. Во время Первой мировой войны коллекция была спрятана в большой цистерне во внутреннем дворе школы. В 1925 году под руководством Мордехая Наркисса музей был расширен и переименован в Национальный музей «Бецалель». В 1965 году коллекции Национального музея «Бецалель» были включены в состав вновь созданного Музея Израиля.

На протяжении многих лет пожертвования отдельных предметов и даже целых коллекций пополняли экспозиции музея, ставшего хранилищем наследия еврейского народа. Среди тех, кто собирал такие коллекции и способствовал их передаче в Музей Израиля, было несколько выдающихся личностей.

Доктор Авраам Тичо, известный офтальмолог моравского происхождения, эмигрировал в Иерусалим в 1912 году. Он собирал различные предметы со всего мира, но в первую очередь его интересовали ханукальные светильники. Его обширная и впечатляющая коллекция была завещана музею в 1980 году после смерти его вдовы, художницы Анны Тичо.

Доктор Генрих Фойхтвангер, зубной врач, приехал в Иерусалим в 1936 году, а собирать предметы иудаики он начал десятилетием ранее в своём родном Мюнхене. Он продолжил коллекционирование и в Иерусалиме, часто находя редкие предметы в магазинах и на рынках Старого города. Коллекция Фойхтвангера была передана в дар Музею Израиля в 1969 году.

Одной из немногих частных коллекций, попавших в Израиль после Второй мировой войны, была коллекция Штиглица. В начале века Авраам Штиглиц был антикваром и поставщиком королевского дворца в Кракове (Польша). Во время войны часть его коллекции была спрятана и в конце концов возвращена его сыну Иосифу. После войны семья Штиглиц эмигрировала в Палестину, где Иосиф открыл магазин в Тель-Авиве и продолжил пополнять свою и без того впечатляющую коллекцию произведений еврейского искусства. Эта важная коллекция содержит множество исключительных предметов очень высокого уровня, созданных профессиональными мастерами. Она существенно отличается от коллекции Фойхтвангера, в которой больше внимания уделяется предметам народного искусства и традиционным ремёслам из сельских общин. Коллекция Штиглица была передана в дар музею в 1987 году.

Во время Холокоста отдельные люди и целые общины потеряли десятки тысяч предметов еврейского ритуального искусства. Некоторые из них после войны попали в Национальный музей «Бецалель» благодаря организации Jewish Cultural Reconstruction, которая распределяла возвращённое еврейское имущество среди еврейских культурных учреждений в Америке и Израиле. См. также Искусство Холокоста (1933–1945 годы и послевоенное время).

Масштаб коллекций

Сокровища еврейского искусства и культуры в Музее Израиля включают предметы, привезённые в Израиль практически из всех еврейских общин мира — как восточных, так и западных. Это придаёт коллекции иудаики универсальность и всеохватность, делая её одной из самых полных в своём роде.

Уникальность коллекции отчасти объясняется тем, что культурное наследие исчезнувших еврейских общин попало в Израиль вместе с волнами иммигрантов, хлынувшими в страну после образования еврейского государства. Кроме богатой иудаики, бесценный этнографический материал был получен в ходе полевых исследований, проведённых Отделом еврейской этнографии Музея Израиля имени Джулии и Лео Форхгеймер.

Таким образом, коллекция еврейских артефактов Музея Израиля, хранящаяся в Отделе иудаики Skirball, происходит из разных общин: ашкеназской, сефардской и восточной. Ашкеназская ветвь иудаизма зародилась в Германии, со временем распространилась по всему континенту и особенно прочно укоренилась в Восточной Европе.

Среди наиболее ценных сокровищ музея — средневековые ивритские иллюминованные рукописи из Европы, представляющие особый интерес. Одним из таких сокровищ является «Агада с птичьей головой» — самая ранняя из известных иллюстрированных пасхальных Агадот. Расписанная Элиэзером Суссманом синагога из Хорба — ещё один ценный памятник ашкеназской культуры и её традиционного искусства.

Сефарды, потомки евреев, изгнанных из Испании и Португалии около пятисот лет назад, поселились в Италии, Голландии, Турции, на Балканах и в Северной Африке. В Музее Израиля хранится несколько редких предметов еврейского ритуала, созданных в Испании до изгнания. Среди них — «Сассонская Агада» (иллюминованная рукопись) XIV века и «люстровая седерная тарелка» (керамика). Оба предмета — редкие и уникальные образцы в своём роде. Кроме того, тысячи артефактов из диаспоры сефардов попали в Музей Израиля и составляют крупные коллекции некоторых исчезающих культур.

От эпохи Возрождения также сохранились некоторые выдающиеся еврейские сокровища. Одним из известных примеров является великолепный «Мисцелланий Ротшильдов» XV века с прекрасными иллюстрациями. Другим уникальным произведением искусства является свадебная шкатулка (cofanetto), подаренная еврейской женщине в Северной Италии в XV веке. Из того же региона, но несколько более позднего периода, происходит великолепная барочная синагога из Витторио-Венето.

Корни восточных евреев уходят в Йемен, Курдистан, Афганистан, Иран и Ирак. В восточных общинах свиток Торы обычно хранится в деревянном или металлическом футляре. В музее представлены самые разнообразные футляры для Торы, некоторые из них отличаются уникальными формами и декором, как, например, необычный набор для свитка Торы из Афганистана. В экспозицию также включена великолепная подставка для синагогальной молитвы (тева) XVIII века из Йемена, искусно вырезанная из дерева.

Еврейские и христианские художники

Многие мастера, создавшие ранние произведения иудаики, остаются неизвестными, и лишь немногие из ранних еврейских художников известны по именам. Шалом Италиа — итальянский гравёр по меди XVII века. Он поселился в Голландии, где создал несколько великолепных иллюстрированных свитков Эстер и, по-видимому, несколько редких брачных контрактов (ктубот), в том числе один особенно впечатляющий образец из Роттердама, датированный 1648 годом, который сейчас находится в коллекции Музея Израиля.

Возрождение искусства иллюминованных ивритских рукописей в XVIII веке позволило выявить ряд искусных писцов-художников. Аарон Вольф Херлинген был профессиональным переписчиком в Королевской и Императорской библиотеке в Вене. В этой статье представлены его «Пять свитков», написанные мелким шрифтом на нескольких языках и иллюстрированные тонкими рисунками. Работа его современника Натана, сына Шимшона из Межирича, представлена богато иллюстрированной рукописью «Благословение после трапезы».

Несколько мастеров проявили себя в художественном оформлении интерьеров синагог. Элиэзер, сын Шломо Каца Суссмана из Бродов (Украина), был странствующим художником XVIII века, расписывавшим фресками синагоги в Германии. Среди его работ — интерьер синагоги в Хорбе (Бавария). Еврейские мастера, создавшие тяжёлые оловянные двери для ковчега Торы в синагоге Рему в Кракове, с гордостью подписали свои работы; так же поступили и создатели другой пары дверей ковчега Торы XVII века из Кракова.

Исключение евреев из гильдий ювелиров в значительной части Западной Европы вплоть до XVIII века, особенно в Германии, вынуждало их заказывать ритуальные предметы у христианских ремесленников. Например, щит Торы из Аугсбурга был изготовлен христианским ювелиром Иоганном Кристофом Дренветтом.

Шкатулка для специй из Нюрнберга, изображённая на фотографии с группой шкатулок разной формы, была создана известным христианским мастером Иоганном Конрадом Вайсом. Однако впоследствии ситуация изменилась, и еврейские ремесленники и фирмы стали специализироваться на создании еврейских церемониальных изделий из золота и серебра. Одной из наиболее заметных была фирма «Позен», чей изящный набор украшений для Торы сегодня является частью коллекции.

В исламских странах ситуация была иной: большинство художников и серебряных дел мастеров были евреями. Некоторые из них достигли очень высокого уровня мастерства, о чём свидетельствуют ювелирные изделия и украшения для Торы, хранящиеся в коллекции музея.

Вышивкой и ткачеством в большинстве случаев занимались еврейские ремесленники, как на Востоке, так и на Западе. Во многих странах, особенно на Востоке, считалось, что евреи владеют «профессиональными секретами» в этой области текстильного искусства. Например, профессиональные вышивальщицы изготавливали занавеси для ковчега Торы (парохет) в синагогах Баварии. Одна из таких богато вышитых занавесей из южной Германии, очевидно, созданная профессиональным еврейским мастером (хотя и без подписи), хранится в Музее Израиля.

Некоторые из художников, создававших занавеси и работавших в XVIII веке, известны по именам, например, Эльконе из Наумбурга и Копель Ганс. В Италии мантии и пелены для Торы (маппот) вышивались еврейскими женщинами, и на них часто указывались их имена. На круглой ткани (мальбуш), помещённой между навершиями афганского свитка Торы, вышита надпись с именем женщины, хотя неясно, сделала ли она эту вещь или просто подарила её синагоге.

Все эти ранние художники, как христианские, так и еврейские, создавали функциональные предметы искусства, которые носили декоративный характер. Эти предметы предназначались для использования евреями при исполнении религиозных обрядов в синагоге и дома. Только начиная с XIX века мы встречаем еврейских художников в современном понимании этого слова — создающих искусство ради искусства.

Первым еврейским художником традиционно считается Мориц Оппенгейм. Его известная серия «Картины традиционной еврейской семейной жизни» представлена здесь полотном, изображающим еврейскую свадьбу. Среди других примеров работ современной эпохи — коллаж Эль Лисицкого, созданный в качестве иллюстрации, и картина Марка Шагала — одного из самых известных художников мира и, возможно, самого значительного еврейского художника современности. Это роспись синагоги, выполненная во время его поездки в Эрец-Исраэль в 1931 году.

Современная иудаика

Традиция заказа ритуального искусства у художников продолжается и сегодня. В последние годы наблюдается повышенный интерес и активность дизайнеров в Израиле и за рубежом, которые стремятся найти новые пути создания современной иудаики. Они пытаются создавать ритуальные предметы, отражающие современное искусство, используя инновационные формы, материалы и технологии. Иудаика, созданная такими художниками, как Давид Гумбель, Менахем Берман, Арье Офир, Зелиг Сегал и молодой Амит Шор, представлена в музее, связывая настоящее с прошлым. Подсвечники Зелига Сегала «В память о разрушении Храма» — пример этого преобладающего направления в современном дизайне иудаики.

Еврейское искусство — статус, состояние исследований, иконография и стиль

Существование изобразительного еврейского искусства ставит вопрос об отношении к искусству в еврейской мысли. Принято считать, что иудейская религия запрещает любое визуальное художественное выражение. Однако библейский запрет на создание изображений, зафиксированный во Второй заповеди: “Не делай себе никакого изображения…” (Исход 20:4), по-видимому, был истолкован как запрет на идолопоклонство в следующем стихе: “Не кланяйся им и не служи им…” (Исход 20:5).

Из раввинистической литературы, посвящённой этому вопросу, следует, что основное неприятие всегда вызывало трёхмерное искусство, которое могло имитировать утварь Храма. Действительно, до современной эпохи еврейская скульптура практически не существовала. Двумерная фигуративная живопись была принята в еврейских иллюминованных рукописях с XIII века. Однако феномен искажения человеческих фигур в некоторых европейских ивритских рукописях, как, например, в «Агаде с птичьей головой», может свидетельствовать о стремлении избежать рисования полных человеческих фигур.

С другой стороны, в исламских странах евреи часто находились под влиянием местных тенденций; поскольку исламское искусство запрещает изготовление статуй или любых изображений в религиозном контексте, они воздерживались от изображения человеческих фигур. Подобная тенденция к восприятию местных стилей и традиций в целом характерна для еврейского искусства. Не существует единого «еврейского стиля»: где бы ни жили евреи, они перенимали стиль принимающей их культуры. Среди экспонатов, демонстрирующих эту тенденцию, — синагога в стиле итальянского барокко, набор украшений для Торы в неоготическом стиле и «Мисцелланий Ротшильдов», созданный в стиле итальянского Ренессанса.

Вместе с тем повторяющиеся символические и повествовательные мотивы свидетельствуют о существовании богатой еврейской иконографии. Различные темы преобладают на протяжении веков и прослеживаются во многих культурах, иногда обнаруживая сложные взаимосвязи с аналогичными нееврейскими сюжетами.

Иконография многих библейских сцен не является специфически еврейской. Таковы, например, повествовательные сцены с изображением Давида и Голиафа, представленные здесь на стеклянной картине, или история Юдифи и Олоферна, изображённая на ханукальном светильнике. Однако некоторые ритуальные сцены, например, выпечка мацы в «Агаде с птичьей головой», имеют специфически еврейскую иконографию, которая продолжала оказывать влияние на более поздние рукописи и печатные издания.

Некоторые еврейские символы, такие как канделябр (менора) и бараний рог (шофар), были распространены с глубокой древности. В археологической коллекции, например, менора встречается на масляной лампе, мозаике синагоги и римском золотом стекле. Этот мотив продолжает присутствовать и на более «современных» предметах, например, на дверцах краковского ковчега Торы и украшениях для Торы из Италии.

Еврейское искусство — относительно молодая дисциплина. Если древнее и современное еврейское искусство изучалось в рамках археологии и истории искусства, то область еврейского церемониального искусства стала систематически исследоваться только в последние два-три десятилетия. Некоторые аспекты еврейского искусства, такие как иллюминованные рукописи Средневековья, были изучены достаточно глубоко, в то время как другие ещё ждут подробного исследования.

Экспонаты постоянной коллекции

Ввиду обширности коллекций Музея Израиля мы можем представить лишь небольшую часть его сокровищ. Однако мы надеемся, что они пробудят в вас интерес к историческому значению и эстетической красоте еврейского искусства.

Агада «Птичья голова», Южная Германия (около 1300 года)

Пергамент, перо и чернила, темпера; рукопись
(Музей Израиля, Иерусалим)

Так называемая Агада «Птичья голова» (или «Птичья Агада») получила своё название от изображений в рукописи. Большинство человеческих фигур изображены с птичьими головами с ярко выраженными клювами. У некоторых фигур также имеются короткие заострённые звериные уши. Все взрослые мужчины в рукописи носят коническую «еврейскую шапку», которая была обязательной для евреев Германии со времён Четвёртого Латеранского собора 1215 года. Кроме птичьих голов, в рукописи используются и другие способы искажения человеческих лиц: пустые лица, головы, закрытые шлемами, или луковичный нос.

Агада «Птичья голова» — самая ранняя иллюминованная ашкеназская Агада, сохранившаяся в виде отдельной книги. Она богато иллюстрирована на полях библейскими, ритуальными и эсхатологическими сценами. Переписчика, по-видимому, звали Менахем, так как он выделил буквы своего имени в тексте. Вероятно, это был тот же писец, который около 1300 года переписал Лейпцигский махзор (праздничный молитвенник). Лейпцигский махзор в чём-то схож с Агадой «Птичья голова», и в нём также присутствуют фигуры с головами птиц. До нацистской эпохи эта Агада находилась в собственности Людвига и Иоганны Марум из Карлсруэ (Германия).

Испанская Агада Сассуна, Испания (около 1320 года)

Пергамент, перо и чернила, темпера, золотой лист; рукопись
(Музей Израиля, Иерусалим)

«Испанская Агада Сассуна», как она известна, является одной из двадцати испанских иллюминованных Агадот, уцелевших после изгнания евреев в 1492 году. Происхождение
этой Агады можно проследить до Соломона бен Иосифа Карми; позднее она принадлежала Давиду Соломону Сассуну (1880–1942) из Лондона и Летчуэрта. В 1975 году Агада была продана на аукционе Sotheby’s от имени семьи Сассун и приобретена государством Израиль для передачи на хранение в Музей Израиля.

Красочный и богатый декоративный стиль этой рукописи указывает на её каталонское происхождение в первой половине XIV века, и она предварительно датируется 1320 годом. Написанная на пергаменте квадратным сефардским шрифтом, Агада демонстрирует сочетание местных и иностранных стилистических влияний: испано-готические гротески, обрамляющие поля, вытянутые фигуры, свидетельствующие о французском влиянии, а также окраска и дизайн цветочных орнаментов, напоминающие итальянские рукописи того периода. Богато иллюминованные агадот такого типа принадлежали состоятельным членам еврейской общины, имевшим тесные связи с королевским двором.

Мисцелланий Ротшильдов, Северная Италия (около 1450–1480 гг.)

Пергамент, перо и чернила, темпера, золотой лист; рукопись
(Музей Израиля, Иерусалим)

«Мисцелланий Ротшильдов» — одна из самых великолепных ивритских иллюминованных рукописей, существующих на сегодняшний день. Почти каждый из её тончайших, изысканных пергаментных листов богато украшен красочными миниатюрами и рисунками на полях, выполненными темперными красками и сусальным золотом.

В книге собрано тридцать семь литературных произведений, тщательно скопированных как в основной части, так и на полях страниц. Как по тематике, так и по другим аспектам текст на полях в целом повторяет основной. В состав сборника входят библейские книги, молитвенник на весь год, книги по галахе (еврейскому праву), этике и философии, мидраши (жанр раввинистической литературы), в том числе исторические предания, и даже лёгкая развлекательная литература, в основном светского характера. Очевидно, что сборник был тщательно продуман как в отношении подбора текстов, так и в отношении его оформления.

Судя по всему, рукопись была написана одним основным писцом, за исключением первой части, включающей три библейские книги (Псалмы, Иов и Притчи), которые, очевидно, были написаны отдельно другим писцом и добавлены к основной книге на более позднем этапе, до её иллюминования.

Текст написан квадратным и полукурсивным письмом и не содержит колофона, позволяющего идентифицировать писца. Однако имя покровителя, заказавшего этот роскошный кодекс, указано в книге. Его звали Моисей бен Йекутиэль ха-Коэн, и оно включено в молитву «ми ше-берах» (призыв Божьего благословения к тем, кто вызван для чтения недельной части Торы). Возможно, это был богатый еврейский банкир ашкеназского происхождения, поселившийся в Северной Италии незадолго до заказа этого великолепного произведения.

Богато иллюминованный том был оформлен христианскими художниками, по-видимому, в мастерских Бонифацио Бембо и Кристофоро де Предиса. Поскольку в рукописи нет единства стиля, очевидно, что над иллюстрациями работали несколько художников. Рукопись, принадлежавшая библиотеке семьи Ротшильдов в Париже, пропала во время Второй мировой войны, а после войны была выставлена на продажу в Нью-Йорке.

Пять свитков в микрографии, Австрия (1748 год)

Пергамент, перо и чернила, золотой лист; рукопись
(Музей Израиля, Иерусалим)

Известно, что еврейский мастер-переписчик Аарон Вольф Херлинген работал каллиграфом и писцом в Императорской и Королевской библиотеке в Вене. В создании этого единственного листа, представляющего собой шедевр каллиграфии и писцового искусства, он прекрасно проявил свой профессиональный талант.

Листы такого типа, видимо, стали популярными, так как он изготовил как минимум четыре подобных экземпляра. Два из них, датированные 1733 и 1748 годами, хранятся в Австрийской национальной библиотеке в Вене; ещё один, датированный 1755 годом, из бывшей коллекции Сассуна, был недавно продан на аукционе; четвёртый лист хранится в коллекции Королевской библиотеки Стокгольма.

Все эти листы в основном похожи и лишь незначительно отличаются друг от друга. Все они содержат пять коротких книг (Хамеш Мегилот) из раздела Агиографы, или Ктувим, который является последним в еврейской Библии. Листы написаны на пергаменте микроскопическим почерком на разных языках и разными шрифтами и иллюстрированы миниатюрными виньетками.

Книга Руфь написана на немецком языке готическим шрифтом, Песнь Песней — на латыни, Екклесиаст и Эсфирь — квадратным и скорописным шрифтами на иврите, Плач Иеремии — на французском. Внутри виньеток тщательно прорисованы четыре миниатюрные сцены: вверху — суд Соломона (иллюстрация к Екклесиасту); справа — Соломон на троне (к Песни Песней); в центре — Мордехай перед Артаксерксом (к Книге Эсфирь); слева — Руфь и Вооз в поле (к Книге Руфь).

Аарон Вольф Херлинген из Гевитша был одним из самых известных переписчиков XVIII века в эпоху возрождения рукописного искусства. Он родился около 1700 года в Гевиче (Моравия) и основал школу ивритского иллюминования в Вене — городе богатых и видных придворных евреев, таких как Самуил Оппенгеймер и Самсон Вертгеймер. Херлинген, проработавший примерно до 1760 года, был очень плодовитым писцом и создал множество раскрашенных рукописей, а также агадот и небольшие книги благословений. Хотя он создавал и цветные рукописи, большинство его работ были проиллюстрированы монохромными рисунками пером и чернилами, которые имитировали гравюры в печатных книгах.

«Падение Голиафа», работа Моисея Шаха (XX век)

Масло на стекле
(Музей Израиля, Иерусалим)

Библейская история победы юного Давида над филистимским воином Голиафом в битве в долине Эла (1 Цар. 17), послужившая основой для этой картины на стекле, на протяжении веков была популярной темой среди художников (например, Донателло и Микеланджело).

Хотя картина не подписана, её авторство приписывают Моисею Шаху, который создавал похожие народные картины в той же технике. Известно, что ещё одна, меньшая по размеру, но почти идентичная картина на ту же тему хранится в частной коллекции в Израиле. Моисей, сын Исаака Шаха Мизрахи, родился около 1870 года в Тегеране (Иран).

До репатриации в Израиль в 1890 году он, по-видимому, освоил технику росписи по стеклу, покрывая всю поверхность с изнанки, а затем формируя изображения путём процарапывания или отслаивания краски и наклеивания цветной фольги. В Иране он работал переписчиком свитков Торы, филактерий и мезуз, а после приезда в Израиль открыл в Старом городе Иерусалима мастерскую по изготовлению рам для картин и зеркал.

В своей мастерской он создавал народные картины, как правило, написанные на стекле. Его работы, в частности изображение жертвоприношения Исаака, отражают стиль аналогичных сцен, встречающихся на иранских коврах. Моисей Шах активно работал в Иерусалиме по крайней мере до конца 1920-х годов. Известно также, что он создал несколько литографий.

«Свадьба», Мориц Оппенгейм (1861 год)

Масло, холст
(Музей Израиля, Иерусалим)

Морица Оппенгейма (1800–1882) по праву называют первым еврейским художником. В пятидесятилетнем возрасте Оппенгейм начал работу над серией еврейских жанровых картин: Bilder aus dem altjüdischen Familienleben («Картины из традиционной еврейской семейной жизни»). Полное издание из двадцати картин было впервые опубликовано во Франкфурте-на-Майне в 1882 году с предисловием и комментариями раввина доктора Леопольда Штайна. Серия Bilder вызвала большой интерес во всем еврейском мире и была опубликована в различных форматах и изданиях.

Фигуры в серии одеты в стиле позднего рококо и помещены во франкфуртское гетто доэмансипационного периода. Выбирая этот архаичный стиль, художник, возможно, хотел показать любовь и веру, которыми был пропитан образ жизни в прошлые времена, и тем самым ратовать за их сохранение и бороться с тенденцией к ассимиляции. На этой картине он с большой точностью изобразил еврейскую свадьбу.

Иллюстрация к рассказу «Шифскарте» («Билет на пароход»), Эль Лисицкий (1922 год)

Коллаж, гуашь, тушь, карандаш на бумаге
(Музей Израиля, Иерусалим)

Эль Лисицкий (1890–1941), наиболее известный как один из ведущих русских художников-авангардистов, достиг творческой зрелости к концу царской эпохи. С началом русской революции евреи наконец-то получили долгожданную свободу, что, в свою очередь, привело к еврейскому культурному ренессансу. Эта свобода нашла своё выражение и в искусстве, и Лисицкий стал одной из ведущих фигур в этой области. Однако вскоре еврейский мир показался Лисицкому слишком тесным, и в начале 1919 года он сделал выбор в пользу абстрактного, универсального искусства. Тем самым он хотел послужить делу большевистской революции, горячими сторонниками которой к этому времени были он и большинство русских художников-авангардистов.

В 1921 году Лисицкий временно покинул Россию, а в 1922 году приехал в Берлин. Хотя основное творчество художника в этот период было связано с абстрактным искусством (конструктивизм), он, помимо прочего, проиллюстрировал несколько книг на идише и создал иллюстрации к каждому из рассказов Ильи Эренбурга в сборнике «Шесть рассказов с лёгким концом».

Данная работа иллюстрирует один из рассказов этого сборника под названием «Шифскарте» («Билет на пароход»). Известная также под названием «Путешествие в Америку», она, вероятно, была задумана около 20 апреля 1922 года, поскольку на одной из шести других иллюстраций в книге есть вырезка из газеты с этой датой. Значение этой работы выходит далеко за рамки простого рисунка для книжной иллюстрации. Ее известность обусловлена сочетанием драматизма изображения, загадочного содержания и использования еврейской символики.

Эта многослойная работа не поддаётся однозначной интерпретации. Принято считать, что Лисицкий хоронит старый еврейский мир в пользу нового мира революции или что он прощается с Европой и Россией (Старым Светом), видя будущее в Америке. Однако коллаж следует рассматривать и в контексте рассказа Эренбурга: главный герой, старик, ждёт от своего сына билет на пароход в Америку, отсюда и название.

В рассказе присутствуют каббалистические элементы, а также описание погрома, что, возможно, объясняет наличие ивритских букв, намекающих на погребение. Хотя «Шифскарте» является самой сильной еврейской работой Лисицкого в визуальном плане, это также последний пример, в котором он использует еврейские символы.

Интерьер синагоги в Цфате, Марк Шагал (1931 год)

Масло, холст
(Музей Израиля, Иерусалим)

Марк Шагал (1887–1985), художник русско-белорусского происхождения, известный своей необычной и мечтательной изобразительной живописью, впервые посетил Эрец-Исраэль в 1931 году. Тогда он написал несколько работ в Иерусалиме и три картины маслом с изображением синагоги в Цфате. На картине, недавно приобретённой Музеем Израиля, изображена сефардская синагога Ха-Ари, которая сегодня практически не изменилась с тех пор, как Шагал запечатлел её более шестидесяти лет назад. Пожалуй, это самый известный из многочисленных молитвенных домов Цфата, датируемый по крайней мере началом XVI века.

Сквозь глубокие окна старой синагоги проникает яркий солнечный свет, пронизывая сводчатый, выбеленный интерьер голубоватой полуденной дымкой тёплого весеннего дня. Насыщенные красно-коричневые оттенки занавесей ковчега и эскизно прорисованные цветочные мотивы, освещающие окно-розу над ним и люнет правого окна, придают помещению атмосферу праздника. Большая центральная бима, устремлённая вверх в драматическом порыве, заставляющем вспомнить о Вавилонской башне, образует фокус композиции. Её нижняя часть огорожена близко расположенными деревянными перекладинами, а верхняя раскрывается, как цветок, к небу, что придаёт ей почти мистические размеры. Бородатый мужчина в шляпе, сидящий на перилах лестницы, ведущей к биме, выглядит странным образом подвешенным в воздухе, напоминая галерею парящих фигур, характерных для искусства Шагала.

Эта работа, передающая причудливое и в то же время трепетное отношение художника к еврейской жизни и традициям, также является свидетельством первого сильного впечатления Шагала от Эрец-Исраэль. Его поздние работы, изобилующие еврейской символикой, далеки по духу от картин, написанных в Цфате. Сильно пострадав от травматических событий Холокоста, Шагал так и не смог вернуть то детское, мечтательное настроение, которое охватило его в старой синагоге Цфата.

Жертвоприношение Исаака, Менаше Кадишман (1984 год)

Акрил, холст
(Музей Израиля, Иерусалим)

Художник и скульптор Менаше Кадишман (р. 1932) — израильтянин, бывший член кибуца. В этой работе 1984 года, посвящённой библейскому сюжету о жертвоприношении Исаака, изображены три фигуры: Авраам и Сарра справа, а Исаак — посередине. Гора Мориа отделяет родителей от сына, а слева в сцену входит ослица. В правом углу на прямоугольной фигуре, напоминающей жертвенный алтарь, стоит ваза с цветами. Модернистский «наивный» стиль картины соответствует стилю и красочной палитре художника начала 1980-х годов.

Кадишман трактует эту знакомую тему во многом иначе, чем традиционные изображения этой сцены в европейском и израильском искусстве. Художник намеренно игнорирует библейский «счастливый конец», в котором вместо мальчика в жертву приносится баран. Вместо этого он решает показать Исаака в чёрной одежде, со скелетным лицом, уже мёртвым и похороненным в кургане, который занимает место священной горы.

Ещё одно отклонение от привычной иконографической традиции этой сцены — появление Сарры рядом с Авраамом. Согласно сюжету книги Бытия, Сарра осталась в стороне, когда её муж отправился с сыном в зловещее путешествие. Добавив Сарру в композицию, Кадишман подчеркнул пугающее отличие своей версии истории.

Для многих израильтян 1984 год был травматичным. На северном фронте Израиля погибло много молодых солдат, ставших жертвами военной кампании в Ливане, начавшейся двумя годами ранее. Люди поколения Кадишмана чувствовали, что родители отправляют детей в Ливан как жертвенных агнцев, а сами остаются в безопасности, защищённые от опасности своим возрастом. Хотя ослица упоминается в библейском тексте (Бытие 22:3-5), здесь она предстаёт как эсхатологический символ, указывающий на возможный приход Мессии, а вместе с ним и на воскрешение мёртвых, что придаёт этой в остальном мрачной картине нотку надежды.

Натюрморт с еврейскими предметами, Иссахар Рыбак (1925 год)

Масло и коллаж на холсте
(Музей Израиля, Иерусалим)

Иссахар Рыбак (1897–1935) родился в Елисаветграде в 1897 году в хасидской семье. Учился в художественной академии в столице Украины Киеве. Во втором десятилетии XX века еврейская община в Киеве и других центрах России переживала художественный расцвет в относительно либеральной атмосфере. Творчество Рыбака в это время отражает синтез еврейской народной художественной традиции и современных течений русского авангарда, включая кубизм, конструктивизм и супрематизм.

Картину «Натюрморт с еврейскими предметами» Рыбак написал в 1925 году, вернувшись после четырёхлетнего пребывания в Берлине. В этой работе он использует кубистское членение и супрематическую форму в центре натюрморта в качестве современной декорации для представления праздника Суккот.

Рыбак изображает три важных обычая праздника. Зрителю предлагается встать перед столом и принять участие в праздновании. Первый обычай, связанный с четырьмя видами растений (арбаа миним) Суккота, заключается в том, чтобы в правой руке держать пальмовую ветвь (лулав), миртовые веточки (хадасим) и ивовые ветви (аравот), а в левой — цитрон (этрог) и размахивать ими во время чтения молитвы «Галель» (Хвала Богу).

Второй обычай связан с тем, что на столе лежит открытый праздничный молитвенник с молитвой о дожде, читаемой после «Галеля». Третий обычай изображён на жёлтом супрематическом квадрате в раме окна. Мы видим популярную гравюру, на которой изображены хасиды, танцующие со свитками Торы вокруг кафедры, как это принято на девятый день Суккота в рамках праздника Симхат Тора. Создаётся впечатление, что от волнения праздника первый танцор протягивает руку за рамку гравюры и касается лулава.

Стол, «падающий» в правый угол картины, опирается на подсвечник. Чёрный ящик в левом углу стола напоминает свечу, а на образ пламени намекает цвет и форма этрога, обёрнутого льном. Фактура льна передана выразительным белым импасто — толстыми слоями краски. В то время как стол как бы падает вниз, лулав заставляет наш взгляд подняться к арке окна. Через арку открывается вид на отдалённую деревню. Деревня нарисована в натуралистическом стиле, мягкими цветовыми тонами, переходящими в светло-серый. По диагонали через всю сцену проходит деревянная доска, подчёркивающая, что это личное воспоминание недоступно зрителю.

В 1926 году Рыбак уехал в Париж, где начал писать картины в стиле Парижской школы. Он умер в Париже в 1935 году.

При подготовке этой статьи были использованы материалы из выдающегося издания «Шедевры еврейского искусства» (1994) под редакцией Ирис Фишоф.

Подробнее о развитии живописи и скульптуры см.: История искусства.
Важные даты и хронологию событий см.: Хронология: История искусства.