«Я сижу и шью» Элис Мур Данбар-Нельсон, краткое содержание читать ~5 мин.

Опубликованное в 1918 году стихотворение «Я сижу и шью» изображает расстроенного оратора, которому не дают действовать и пресекают его желание творить добро в мире. В других произведениях писательница, активистка и педагог Элис Мур Данбар-Нельсон писала более конкретно, чем в этом стихотворении, о том, как чернокожие женщины были исключены из возможностей участия в Первой мировой войне. Часто упоминаемая вскользь как бывшая жена Пола Лоуренса Данбара  – одного из предшественников Гарлемского ренессанса  – Данбар-Нельсон уже публиковалась и занималась общественной деятельностью, когда встретила Данбара и вышла за него замуж.

Данбар-Нельсон выступала в защиту женщин и цветного населения на протяжении всей своей жизни, преподавая, основывая миссии для размещения и обучения молодёжи, устраивая литературные салоны для чернокожих писателей своего времени и основывая собственную газету для обсуждения гражданских и женских прав. Может показаться, что «Я сижу и шью» изображает беспомощного оратора, но Данбар-Нельсон не была беспомощной и бесстрашно работала над тем, чтобы как можно больше людей также смогли обрести самостоятельность и смысл в своей жизни.

Биография поэта

Элис Мур Данбар-Нельсон пережила, наблюдала, влияла и временами даже двигала вперёд широкомасштабные сдвиги в литературе и обществе, вызванные изменением представлений о расе, гендере и роли художника. Данбар-Нельсон воплотила в себе то, что сейчас, начиная с 2021 года, называется интерсекциональностью: Родившись в креольской культуре Нового Орлеана, Данбар-Нельсон сопротивлялась расовой классификации, идентифицируя себя только как не кавказца.

Ее мать родилась в рабстве; как и многие креольские дочери, Данбар-Нельсон поощряли в её академическом и социальном образовании. Она играла на виолончели и фортепиано, начала писать ещё в детстве, а к 20 годам начала публиковаться.

Одно из её стихотворений  – наряду с её яркими чертами лица на прилагаемой авторской фотографии  – привлекло внимание поэта Пола Лоуренса Данбара, который начал ухаживать за ней через подробную переписку. Их окончательный брак представляет собой краткий союз двух фигур, ставших основополагающими для американской литературы и зародившегося вскоре движения Гарлемского Возрождения. К сожалению, жестокость и алкоголизм Данбара вскоре отдалили Данбара-Нельсона.

После того, как в результате одного из его избиений Данбар-Нельсон попала в больницу и едва не лишилась жизни, она оставила брак. Несмотря на его многочисленные попытки, они так и не помирились. Когда Данбар умер через несколько лет, Данбар-Нельсон узнала об этом из газетного сообщения.

Когда появилась первая книга Данбар-Нельсон, «Фиалки и другие рассказы» 1895 года, она завоевала репутацию импрессиониста местного колорита, наряду с другими наблюдателями креольской культуры, такими как Кейт Шопен. Она переехала в Нью-Йорк не только для расширения своей писательской карьеры, но и для работы в защиту гражданских прав и избирательного права женщин.

В «Миссии Белой розы», доме для одиноких чернокожих женщин, который также предлагал профессиональную подготовку и интеллектуальную деятельность, Данбар-Нельсон работала с основательницей и активисткой Викторией Эрл Мэтьюс. Данбар-Нельсон писала рецензии для журнала «Кризис» и подружилась с У.Э.Б. Дюбуа.

Брак Данбар-Нельсон с Данбаром не замедлил её литературный рост. Она стала членом клуба «Saturday Nighters»  – литературного салона, который посещали такие писатели, как Зора Нил Херстон и Лэнгстон Хьюз. После развода с Данбаром она снова переехала, на этот раз в Уилмингтон, штат Делавэр, где много лет преподавала.

В Уилмингтоне Данбар-Нельсон постоянно принимала активное участие в оказании помощи пострадавшим от войны, продолжала работать в интересах избирательного права женщин, основала ещё одну школу для молодых чернокожих женщин, помогла организовать Уилмингтонское отделение NAACP и страстно выступала за законопроект Дайера против линчевания. Она редактировала журнал AME Church Review, писала синдицированную колонку для газеты «Питтсбургский курьер» и основала газету «The Wilmington Advocate» вместе со своим третьим мужем Робертом Нельсоном. Печатный станок газеты они разместили в своём доме.

Данбар-Нельсон была бисексуальна и большую часть своей жизни поддерживала отношения как с мужчинами, так и с женщинами. О её отношениях с женщинами было опубликовано немного работ; по некоторым данным, Данбар-Нельсон сожгла целый корпус стихов, документирующих её личную жизнь. Благодаря её дневникам и дневникам её современниц, таких как Ида Б. Уэллс и Анджелина Уэлд Гримке, историки познакомились с социальным миром интеллектуальных женщин начала XX века, которые жили полузакрыто, но вели активную жизнь как бисексуалки или лесбиянки. Эти женщины подготовили почву для движения 1960-х годов, в которое входили Лоррейн Хэнсберри, Элис Уокер, Анджела Дэвис и другие.

Данбар-Нельсон принимала свою многогранную идентичность, хотя иногда она оставалась на обочине общества и литературы. То признание и известность, которых она добилась, помогли ей возвысить голоса других маргинальных людей. Ее наследие можно увидеть в истории гражданских прав, прав женщин и американского литературного активизма.

Хотя в стихотворении «Я сижу и шью» выражена просьба одной женщины принять участие в военных действиях, в стихотворении звучат и другие виды несогласия. Говорящая повторяет на протяжении всего стихотворения  – с растущим недовольством  – роль, которая ей отведена: шить. Непосредственно в стихотворении

supersummary.com/setting/">обстановка  – 1918 год; говорящая знает, что мужчины борются и умирают на поле боя во время продолжающейся мировой войны. Ее усилия вместе с их усилиями кажутся ей глупыми и бессмысленными. Хотя оратор хочет присоединиться к мужчинам на поле боя, чтобы успокоить их или вступить в бой, она также неявно требует осуждения социальных условностей, которые отводят женщинам, особенно цветным, низшие роли.

В первой строфе оратор мечтает о далёкой войне, считая себя «меньшей душой», которая не испытала сражения на собственном опыте. Во второй строфе её сочувствие к сражающимся мужчинам переносит её к ярким сценам битвы; её мучительные крики и сочувствие к мужчинам одновременно возрастают, хотя она протестует против того, что ей лично не разрешено идти на поле боя.

Сон рассеивается в последней строфе, когда говорящая подтверждает, что то, что она себе представляет, реально и что её помощь нужна не только в этом обыденном домашнем деле. Стихотворение заканчивается мольбой к Богу об освобождении от социальных и культурных уз  – протестом против заточения, которое она чувствует, выполняя долг, определённый внешними силами.