«Ночь, смерть, Миссисипи» Роберта Хайдена читать ~7 мин.

Опубликованный в 1962 году, когда Америка столкнулась с последствиями кровавого уличного рождения движения за гражданские права афроамериканцев, суровый роман Роберта Хайдена «Ночь, смерть, Миссисипи» повествует о тревожной истории сельской южной семьи белых в ночь, когда толпа Клана в белых одеждах избивает тяжёлыми цепями несколько невинных чернокожих мужчин.

Хейден, сам чернокожий и в то время один из самых уважаемых поэтов своего поколения, известный тем, что продолжал плотные формальные эксперименты модернистского движения начала века, рассказывает эту страшную историю через меняющиеся точки зрения южного фермера, который сожалеет о том, что теперь слишком стар и слишком болен, чтобы участвовать в ночи Клана, его сына, который возвращается после нападения бодрым, и его жены, которая больше беспокоится о том, как отстирать окровавленную рубашку сына, чем о том, что сделал Клан и их сын. Старик считает участие своего сына в убийстве чернокожих обрядом, который нужно отпраздновать.

Таким образом, поэма не только осуждает жестокий расизм Юга середины века, но и рассматривает психологию фанатизма и то, как одно поколение передаёт эту ненависть следующему. В отличие от другой афроамериканской поэзии, написанной во время борьбы за гражданские права, стихотворение Хайдена не содержит гневной, зажигательной риторики. Скорее Хайден позволяет членам семьи расистов говорить за себя, каждое их леденящее душу слово обвиняет их как злобных и нераскаявшихся фанатиков.

Биография поэта

Роберт Хайден родился Аса Банди Шеффи 4 августа 1913 года в Парадайз Вэлли, в то время одном из самых бедных чёрных кварталов в центре Детройта, штат Мичиган, который был создан поколением чёрных рабочих, мигрировавших с Юга в поисках работы. Этот район был известен своими игорными заведениями, питейными заведениями и проституцией. Поскольку его родители не жили вместе, Хейден то и дело попадал в городскую систему опеки, где более 10 лет его воспитывали Хейдены, непостоянная и часто жестокая семья. У Хайдена было мало друзей, а поскольку он был невысокого роста для своего возраста и носил толстые очки, он часто становился объектом издевательств. Книги были его утешением.

Он недолго учился в Детройтском городском колледже (ныне Государственный университет Уэйна) по специальности «литература». В разгар Депрессии Хейден не мог позволить себе остаться в школе. Вместо этого в 1936-1940 годах он работал в спонсируемой правительством организации «Федеральный проект писателей», которая предоставляла содержательную работу начинающим писателям, учёным и художникам, а также библиотекарям и журналистам.

В этом качестве у Хайдена была возможность углубиться в историю афроамериканцев на Юге, в частности, в сеть освобождения, известную как «Подземная железная дорога». В это время Хейден опубликовал свой первый сборник стихов «Heart-Shape in the Dust». В том же году он женился, и его жена помогла познакомить Хайдена с верой бахаи, мистической религией, которая предполагает конечное объединение человечества, всех религий, в общении, любви и доверии как цель творения.

Несмотря на отсутствие степени бакалавра, благодаря своим опубликованным стихам, Хейден, которому тогда было 28 лет, был принят в аспирантуру Мичиганского университета. В течение следующих четырёх лет под руководством поэта-резидента университета У. Х. Одена Хайден развивал своё чувство поэтических строк, одновременно плотных и сложных. После окончания аспирантуры в Энн-Арборе и непродолжительной преподавательской деятельности Хейден получил должность профессора в университете Фиска в Нэшвилле, одном из самых престижных исторически чёрных университетов Америки. Хейден проработал там более 20 лет, прежде чем вернулся в Энн-Арбор.

За свою жизнь Хайден опубликовал девять томов поэзии, получив признание как за исследование идентичности чернокожих в меняющейся и зачастую жестокой Америке, так и за готовность расширить понятие поэтической формы, создавая сложные стихи, которые отражали его увлечение точкой зрения, а также сложные концепции функций ритма и рифмы, часто используя просторечие разговорной речи. В своих эссе Хейден всегда откровенно называл себя поэтом, которому случилось быть чёрным, а не чёрным поэтом, и он никогда не присоединялся к радикальным выражениям чёрной идентичности в искусстве 1950-х и 1960-х годов.

В 1976 году, в год двухсотлетия, Хайден принял двухлетнее назначение на должность консультанта по поэзии в Библиотеке Конгресса, став первым чернокожим поэтом, удостоившимся такой чести, – должность, которая впоследствии превратилась в звание поэта-лауреата. 25 февраля 1980 года Хайден умер в Энн-Арборе. Ему было всего 66 лет. На его памятнике написано: «Этот человек превосходен в любви и логике» – строка из его собственного стихотворения о Фредерике Дугласе.

Повествовательное действие поэмы происходит в двух частях, в двух актах, первый из которых рассказывается с точки зрения стареющего сельского южного белого мужчины, семьянина, богобоязненного христианина, который наслаждается криками чернокожих мужчин, избиваемых толпой Клана возле фермы; второй раздел рассказывается с общих точек зрения сына старика, который возвращается после нападения окровавленный, но буйный, и его жены, которая суетится, как лучше отстирать окровавленную рубашку сына. Вся эта драма разыгрывается на глазах у собственных детей сына, которые наблюдают за происходящим без комментариев, без реакции, без вопросов.

Стихотворение начинается со звука «дрожащего крика» в тихой сельской ночи. Старый фермер на своей кухне слышит пронзительный звук и думает, что, возможно, это крик совы. А может быть, он думает, что это один из «них», что вызывает у него только смех. Мучительные крики продолжаются, и тогда мужчина понимает, что это такое, и выходит, хромая, на крыльцо «послушать» в непроглядной темноте.

Он наслаждается агонией криков чернокожих жертв, которые, как он уверен, стали жертвами ярости Клана. Его мальчик, говорит он, с «остальными»; на самом деле старик проклинает свою дряхлость, хромоту и слабые глаза и жалеет, что не может быть там с ними. «Время было. Время было», – с горечью думает он. Прислушиваясь к крикам, он с неприличной конкретностью вспоминает, как был частью толпы, которая избила, а затем кастрировала («отстегнула») чернокожего мужчину, «он визжал кровавым Иисусом, когда мы его отрезали».

Он романтизирует это воспоминание, вспоминая, как белые халаты мерцали как «лунный свет» в темноте «sweetgum», то есть темноте ночи, ещё более затемнённой кольцом деревьев. Обрадованный жутким воспоминанием, старик возбуждённо сплёвывает, одно только воспоминание возбуждает его, будоражит. Он один в темноте слушает крики этих беспомощных чернокожих мужчин, чувствуя себя как бы «разгорячённым «паховым огнём». Старик, ветеран подобных нападений, знает, что его мальчик скоро вернётся, и что участие мальчика в избиении заслуживает праздника: «(Он) заработал ему бутылку».

Во второй строфе говорит сам мальчик, все ещё возбуждённый и раскрасневшийся после нападения. Толпа Клана избивала беспомощных (и невинных) чернокожих мужчин, «пока наши руки не устали». Он делится с отцом видом «больших старых цепей, грязных и красных». Мальчик не раскаивается, его не тревожит пережитое. «Господи», – увещевает он сквозь возбуждение, – «это было лучше, чем охотиться на медведя». По его логике, избиение и убийство чёрных мужчин намного лучше, чем выслеживание и убийство медведя, потому что медведь «не знает, почему ты хочешь его убить».

Предположительно, чёрные мужчины знают – они должны быть мертвы по холодной логике расизма просто и точно потому, что они чёрные мужчины на белом Юге. Затем мать говорит и приказывает своим внукам, которые наблюдали и слушали, как разворачивается вся сцена, чтобы они

принести Лапочке воды, чтобы он мог смыть с себя эту кровь.Между строфами во втором разделе есть три строки, выделенные курсивом, каждая из которых, по сравнению с неприкрашенным документальным реализмом стихотворения, лирична, выразительна и загадочна. Строки поочерёдно говорят об искуплении, представленном Иисусом на кресте, о промозглой сырой южной ночи, теперь залитой невинной кровью, и о том, что эта злая ночь и события никогда не будут обнаружены, никогда не станут известны.