Рассказы Владимира Набокова, кратко читать ~10 мин.

В этот обширный том вошли все рассказы, созданные Владимиром Набоковым, за исключением повести «Волшебник». Книга увидела свет уже после кончины автора. Сын писателя, Дмитрий Набоков, перевёл на английский язык пятьдесят четыре произведения, изначально написанные на русском, отдавая дань уважения наследию отца. Десять рассказов были созданы автором сразу на английском, а «Мадемуазель О» — на французском языке.

Владимир Набоков — один из самых прославленных романистов XX века. Несмотря на русское происхождение, он получил образование в Великобритании, окончив Тринити-колледж Кембриджского университета. Мировую славу ему принёс роман «Лолита». Тематика книги вызвала настолько жаркие споры, что даже люди, далёкие от англоязычной литературы, наслышаны об авторе и скандале, сопровождавшем публикацию. Хроника наваждения взрослого мужчины двенадцатилетней девочкой по праву считается одним из вершинных произведений литературы прошлого столетия.

Феномен Владимира Сирина

Важно понимать контекст, в котором рождались эти рассказы. В 1920–1930-е годы Набоков писал под псевдонимом В. Сирин, став ярчайшей звездой литературы русской эмиграции. Именно в рассказах того периода он оттачивал свой уникальный стиль: внимание к микроскопическим деталям, игру со словами и тему потусторонности, просвечивающей сквозь быт. Европейский период творчества стал лабораторией, где формировались приёмы, позже прославившие его американские романы.

Сам Набоков относился к жанру рассказа со сдержанным скептицизмом, называя его «малой альпийской формой романа». В ранние годы он часто писал их ради гонорара; добившись финансовой независимости после успеха «Лолиты», он практически оставил малую форму. Писатель вернулся к ранним текстам лишь много лет спустя, когда его возмутило качество сторонних переводов его русских произведений на английский. Это побудило его лично контролировать процесс перевода, исправляя ошибки, которые, по его мнению, искажали суть написанного.

Между мировыми войнами Набоков вёл жизнь изгнанника: студенчество в Кембридже, долгие годы в Берлине и, наконец, переезд в Париж. Тексты этого периода пронизаны эхом личной трагедии — гибели отца, застреленного террористами в Берлине в 1922 году, а также ностальгией по утраченной России. Во многих произведениях исследуется проницаемость границы между физическим миром и загробным существованием. В отличие от простора, который Набоков ощущал в романах, рассказы порой вызывали у него чувство творческой тесноты, поэтому многие из них отличаются мрачной, рефлексивной тональностью.

В 1950-х годах Набоков преподавал в Корнеллском университете. Одним из слушателей его курса был будущий классик постмодернизма Томас Пинчон, чьи ранние тексты несут явный отпечаток набоковского влияния. Схожим образом творчеством русского мэтра вдохновлялся Джон Хоукс; став профессором в Университете Брауна, он неизменно включал набоковский рассказ «Знаки и символы» в список обязательного чтения для своих студентов.

Бритва

Иванов, в прошлом полковник Белой армии, работает парикмахером в Берлине. Судьба преподносит ему сюрприз: в кресло садится человек, который годы назад, будучи следователем ЧК, приговорил Иванова к расстрелу. Напряжение рассказа строится на парадоксе: Иванов, держащий у горла врага острую бритву и морально уничтожающий его словами, выполняет свою работу с безукоризненным профессионализмом, даруя клиенту жизнь, но отнимая покой.

Звонок

Пронзительная история о сыне, который не видел мать семь лет — их разлучила Гражданская война. Николай Галатов живёт мечтой о встрече, храня в памяти идеализированный образ матери. Однако долгожданный визит оборачивается крахом иллюзий. То, что открывается ему за дверью берлинской квартиры, не только меняет настоящее, но и заставляет переосмыслить все прошлое, показывая, насколько память может отличаться от реальности.

Случайность

Этот рассказ — один из самых ярких примеров набоковской иронии судьбы. Алексей Лужин, русский эмигрант, работает лакеем в немецком поезде-экспрессе. Он опустился на дно жизни, потеряв жену и смысл существования. Лужин не подозревает, что его жена Елена едет в том же самом поезде, всего в нескольких вагонах от него. Весь сюжет — это череда микроскопических случайностей, которые сначала почти сводят их вместе, а затем безжалостно разводят навсегда. Трагизм ситуации усугубляется тем, что герою не удаётся даже выбрать способ ухода из жизни.

Картофельный Эльф

Трагикомическая история, замаскированная под мелодраму. Главный герой — цирковой карлик с нарочито обыденным именем Фред Добсон. Жена фокусника, Дора, из жалости и, возможно, из желания отомстить мужу, проводит с Фредом ночь. Карлик принимает этот жест за истинную любовь и строит воздушные замки, не подозревая, что для Доры он был лишь инструментом. Финал истории жестоко расставляет все по местам, разрушая хрупкий мир «эльфа».

Пильграм

В оригинале рассказ называется «The Aurelian» (Аврелиан), но в русской традиции закрепилось название по фамилии героя. Пильграм — владелец лавки энтомологических принадлежностей, страстный любитель бабочек. Он мечтает вырваться из серой обыденности и отправиться в экспедицию за редкими экземплярами. Решившись на отчаянный шаг — обман клиента ради получения денег на поездку, — он готовится к отъезду. Финал рассказа двусмыслен: повествователь утверждает, что Пильграм достиг счастья, но читатель понимает, что это путешествие могло произойти совсем не в географическом пространстве.

Королёк

Этот рассказ (в английском переводе «The Leonardo»), написанный в 1933 году, стал одним из первых художественных свидетельств зарождающегося нацизма. Сюжет строится вокруг конфликта двух немецких обывателей, братьев Густава и Антона, с их соседом Романтовским. Братья, воплощающие грубую силу и ограниченность, начинают травить соседа исключительно потому, что он кажется им «не таким, как все». Финал обнажает банальность зла, процветающего в атмосфере нетерпимости.

Пассажир

Диалог писателя и критика в купе поезда перерастает в размышление о природе творчества. Критик утверждает, что жизнь всегда изобретательнее вымысла. В ответ писатель рассказывает «подлинную» историю: в поезде обнаружили рыдающего мужчину, а позже выяснилось, что в составе находился убийца. Были ли они одним человеком? Писатель предлагает разгадку, но она разочаровывает критика своей обыденностью. Набоков здесь мастерски показывает, что искусство требует не просто копирования фактов, а их творческого преображения.

Галерея персонажей

Чорб, «Возвращение Чорба»

Герой, переживающий невыносимую утрату: его жена погибла нелепой смертью во время медового месяца. Чорб пытается «вернуть» её образ, проходя их маршрут в обратном порядке, чтобы собрать воедино воспоминания до того момента, как их уничтожила смерть. Его миссия, полная горя и сюрреализма, заканчивается в гостиничном номере, где попытка воскресить прошлое сталкивается с грубой реальностью.

Фред Добсон, «Картофельный Эльф»

Фред — «человек в футляре» собственного тела. Он артист цирка, чья драма заключается в несоответствии внешности и глубоких человеческих чувств. Его короткая связь с Дорой становится для него вершиной жизни, а для неё — лишь эпизодом. Трагедия Фреда в том, что он поверил в возможность чуда в мире, где чудеса — лишь цирковые трюки.

Синтия и Сибилла Вейн, «Сестры Вейн»

Синтия — художница и спиритуалистка, верящая, что мёртвые могут влиять на жизнь живых через мелкие детали бытия. Ее сестра Сибилла — студентка, покончившая с собой из-за несчастной любви к профессору Д. (который и является рассказчиком).

После смерти Синтии рассказчик начинает подозревать, что она пытается связаться с ним. Самое поразительное в этом рассказе — его концовка. Последний абзац текста представляет собой акростих: первые буквы каждого слова складываются в фразу (в английском оригинале: Icicles by Cynthia, Meter from me Sybil), подтверждая, что сестры действительно вмешались в ткань повествования.

Виктор, «Музыка»

Виктор приходит на званый вечер, где пианист исполняет сложную пьесу. Музыка становится для него убежищем и одновременно темницей, где он переживает разрыв с женой, также присутствующей в зале. Пока звучат аккорды, они словно снова вместе в пространстве воспоминаний. Как только музыка стихает, магия рассеивается. Ирония финала в том, что Виктор, глубоко переживший музыку, не узнал известное произведение, приняв его за нечто иное.

Алексей Лужин, «Случайность»

Бывший обеспеченный человек, ныне — кокаинист и лакей в вагоне-ресторане. Его жизнь — серия потерь: родины, статуса, любви. Он планирует самоубийство, тщательно выверяя график своих страхов. Набоков выстраивает повествование так, что читатель видит спасение (жену Лужина) совсем рядом, но «слепой случай» распоряжается иначе, лишая героя даже права на осознанный финал.

Ключевые темы

Тирания иронии

Персонажи Набокова существуют в мире, управляемом жестокой иронией. Это не просто неудачи, а фатальные совпадения. Чорб, чьё счастье обрывается ударом тока; Лужин, разминувшийся с женой на несколько минут; Пильграм, умерший (или ушедший в мечту) за миг до отъезда. Автор словно играет с героями, демонстрируя хрупкость человеческих планов перед лицом рока.

Германский фон

Парадоксально, но значительная часть «русской» прозы Набокова разворачивается в декорациях Берлина. Германия у него — это часто пространство отчуждения, призрачный мир, где русские эмигранты живут как тени. При этом Набоков, живя в Берлине, одним из первых уловил и зафиксировал в прозе (например, в «Корольке») сгущающуюся атмосферу нацистской угрозы, хотя и делал это через призму частных историй, а не политических памфлетов.

Метапроза и шифры

Сквозная тема творчества Набокова — игра с читателем и исследование природы литературного творчества. Тексты полны скрытых посланий, аллюзий и языковых игр. «Сёстры Вейн» с их финальным акростихом — эталонный пример такой стратегии. В «Пассажире» сам процесс создания истории становится сюжетом. «Знаки и символы» доводят идею поиска смысла до предела: герой страдает «референциальной манией», видя во всем знаки судьбы. Набоков приглашает читателя разделить эту манию, превращая чтение в дешифровку кода Вселенной.

Анализ текстов

«Здесь говорят по-русски»

В этом рассказе Набоков виртуозно работает с пространством и временем. Повествование начинается в настоящем, а затем делает петлю в прошлое, к загадочному инциденту с участием Мартина. Магазинчик с вывеской «Здесь говорят по-русски» становится символическим бастионом, островком утраченной родины посреди чуждого Берлина.

Конфликт с агентом ГПУ, который пытается проникнуть в этот замкнутый мир, перерастает в гротескный суд. Мартин и Петя, заперев шпиона в ванной, устраивают над ним импровизированный трибунал. Это не просто месть конкретному человеку, но символический суд над системой, лишившей их дома. Запертая ванная становится камерой, где роли меняются: жертвы истории становятся судьями, а палач превращается в беспомощного узника. Язык здесь выступает как маркер «свой-чужой», непреодолимая граница между двумя мирами.

«Случайность»

Набоков детально описывает распад личности Алексея Лужина. Употребление кокаина становится для героя способом существования: наркотик «опустошает разум», разъедая не только носовую перегородку, но и связь с реальностью. В моменты наркотического опьянения Лужин ощущает ложную ясность и прилив сил, строит планы по поиску жены, которые рассыпаются в прах, стоит действию вещества ослабнуть.

Особое внимание автор уделяет «инстинкту смерти» героя. Лужин составляет графики своих суицидальных порывов с педантичностью бухгалтера. Его страшит не столько смерть, сколько процедура подготовки к ней. Набоков показывает, как химическая зависимость и тоска по прошлому загоняют человека в ловушку: он боится жить, но у него не хватает воли умереть так, как он задумал. Финальная трагедия — результат слепого случая, который оказывается сильнее любых человеческих намерений.