«Дело Пола» Уиллы Кэсер, краткое содержание читать ~10 мин.

Рассказ Уиллы Кэсер «Дело Пола» был опубликован в 1905 году в журнале «McClure’s Magazine». В первоначальном варианте рассказ был озаглавлен «Дело Пола: Исследование темперамента», но позже он был сокращён до нынешнего названия. Рассказ стал одним из самых популярных у Кэсер, отчасти потому, что он был одним из немногих, которые она разрешила опубликовать в антологии, а также из-за дебатов по поводу его интерпретации. По рассказу «Дело Пола» был снят телефильм для серии антологий PBS «The American Short Story» и поставлена опера.

Хотя в последующих изданиях он был удалён, первоначальный подзаголовок рассказа – «Исследование темперамента» – точно отражает траекторию и литературные цели творчества Кэсер. В центре повести – Пол, молодой человек из Питтсбурга, штат Пенсильвания.

В самом начале Пол предстаёт перед дисциплинарным судом в своей школе. Присутствуют школьные администраторы и различные учителя, а также отец Пола (мать Пола умерла). Сразу же Кэсер описывает внешность Пола как противоречащую банальному окружению: “В нём было что-то от денди, и он носил опаловую булавку в своей аккуратно завязанной чёрной четвероручной шляпе и красную гвоздику в петлице”. Красная гвоздика, по мнению учителей, указывает на отсутствие раскаяния в его поведении, которое включает в себя нарушение порядка в классе, дневную сонливость и общее поведение.

Пол предстаёт перед этим советом и лжёт, что надеется вернуться в школу. Вся эта процедура, которая довела многих других учеников до слез, не оказывает на Пола практически никакого влияния. В конце собрания, в другом действии, которое интерпретируется как наглость, Пол кланяется: «(Его) поклон был похож на повторение скандальной красной гвоздики».

Когда педагоги собираются после ухода Пола, они все соглашаются, что в нём было что-то не так. Они говорят о его странном поведении и атрибутах. Они покидают здание с чувством стыда за то, что уволили молодого человека. Одному из членов группы все это событие напомнило “жалкого уличного кота, которого подстерегает кольцо мучителей”.

Тем временем Пол покидает собрание в радостном настроении, насвистывая мелодию из оперы «Фауст». С этой встречи Пол отправляется на свою работу в Карнеги-холл, где он работает швейцаром. Сегодня вечером состоится концерт, и он идёт готовиться. Эта работа доставляет ему несказанную радость по множеству причин. Она даёт ему возможность смотреть на копии произведений искусства в здании (бюст Августа Цезаря и Венера Милосская), он чувствует себя комфортно и гордо в своей униформе швейцара, он может общаться с культурной элитой, посещающей мероприятия – “все люди в его секции считали его очаровательным мальчиком”, но самое главное, Пол может слушать музыку. Кэсер помазывает это событие шквалом жизнеутверждающих фраз.

Когда играет музыка, Пол «ощущает внезапную остроту жизни; огни танцуют перед его глазами, а концертный зал пылает невообразимым великолепием». Единственный неприятный аспект этого вечера заключается в том, что Пол видит присутствующую на концерте свою учительницу английского языка и вынужден уступить ей место.

После концерта Пауль ждёт немецкую солистку концерта у её кареты. Она выходит из зала вместе с дирижёром и говорит «auf wiedersehen» Паулю, который затем следует за их каретой в отель. Когда он видит, как певица входит в отель, он представляет себя там же, едящим богатые блюда и пьющим на вечеринке.

Пока Пол находится за пределами отеля, начинается гроза, и он возвращается домой. Он представляет себе свою унылую комнату в доме отца на Корделия-стрит с фотографиями Джорджа Вашингтона и Джона Кальвина. Он подходит к своему дому, чувствуя себя подавленным после ночи ослепительных событий. Наступает депрессия, в первую очередь из-за его нынешнего “отвращения к безвкусной, бесцветной массе повседневного существования”. На пороге своего дома он решает не входить через парадную дверь, опасаясь, что его может «догнать» отец за позднее возвращение. Он крадётся к задней части дома и пробирается внутрь через подвальное окно, чувствуя себя несчастным.

В следующее воскресенье Пол наблюдает за своим районом: жители сидят на крыльце, женщины одеты в свои воскресные наряды, мужчины сидят на подушках на тротуаре, рассказывают истории и разговаривают, дети дерутся. Сестры Пола разговаривают с дочерью священника, живущей по соседству. Отец Пола разговаривает с молодым человеком, который, как он надеялся, послужит примером для Пола. Этот человек работает клерком в одной из сталелитейных корпораций, он женат на школьной учительнице, у него четверо детей. Полу нравится слушать рассказы этого молодого человека о том, как его босс ездил по делам в Венецию, Монте-Карло и Каир.

Пол завоёвывает расположение артиста Чарли Эдвардса, который позволяет ему проводить время в гримёрке. Нахождение рядом с Эдвардсом и Карнеги-холлом в целом наполняет жизнь Пола большим смыслом: «Именно в театре и в Карнеги-холле Пол жил по-настоящему; все остальное было лишь сном и забытьём». Театр, музыка, представления – все это становится убежищем Пола и его связью с миром. Кэсер ясно даёт понять это, когда пишет: “И трудно было бы выразить достаточно убедительно, насколько убедительным был для Пола выход на сцену этого театра, который был настоящим порталом Романтики”. Он предлагает ему возможность представить себе другую жизнь.

Как бы театр ни предлагал ему более богатую внутреннюю жизнь, он не даёт ему никакого пути. Пол не выражает желания стать актёром или музыкантом. Он хочет лишь пережить их выступления и быть в их интимной компании, обмениваясь историями о мире.

Тем временем положение Пола в школе ухудшается. Он отказывается выполнять задания, и в итоге его исключают из школы. Однако школа, зная о его приверженности Залу, связывается с театром и сообщает о поведении Пола. В качестве наказания школа добивается, чтобы театр заменил его другим помощником и запретил ему появляться в помещении.

Во время январской метели Пол садится на поезд до Нью-Джерси, тайно сбежав из Питтсбурга в неудобном пульмановском вагоне. После долгих совещаний с Чарли Эдвардсом Пол отправляется в Нью-Йорк. Во время остановки на вокзале Джерси-Сити, пока он завтракает, он присматривается к людям, которые могут его узнать. Позже, оказавшись в Нью-Йорке, он отправляется в магазин мужской одежды, где тратит много времени и денег на множество новых нарядов.

После обеда он приезжает в отель «Уолдорф», который в обозримом будущем станет его домом. Он лжёт персоналу о своей личности, придумывая историю о том, что его родители находятся за границей, а он в городе и ждёт их возвращения. Поскольку он предлагает заплатить за номер заранее, персонал легко покупается на эту выдумку.

Войдя в свой новый гостиничный номер, Пол чувствует себя спокойно, поскольку комната почти во всем соответствует тому образу, который был у него в голове. Тем не менее, он звонит посыльному, чтобы тот принёс в номер цветы. После того как цветы принесли, Пол принимает ванну, а затем одевает новое шёлковое белье и новый красный халат. Он обозревает город из окна своего восьмого этажа, а затем погружается в глубокий, спокойный сон под аромат цветов.

На следующий день Пол размышляет о своём решении уйти: “Все было удивительно просто, когда они закрыли ему доступ в театр и концертный зал, когда они забрали его кость, все было практически решено”. Пол удивляется лишь собственному мужеству и упорству в осуществлении своего плана. Сделав это, он чувствует облегчение, его разум освобождается от страха, который постоянно мучил его в жизни на улице Корделии.

Кэсер рассказывает, что перед отъездом из Питтсбурга Пол украл у Холла значительную сумму денег; с этими деньгами он наконец-то сможет жить той жизнью, о которой всегда мечтал. Например, однажды, в самом начале своего пребывания, он поздно ложится спать и проводит первый час бодрствования, не спеша одеваясь, чувствуя, что “всё было совершенно прекрасно, он был именно таким мальчиком, каким всегда хотел быть”.

В снежный день Пол погружается в великолепие города: кругом цветы, а на улицах города кружатся снежинки. Его отель наполнен музыкой, разговорами постояльцев, различными духами и выразительными цветами. Он садится ужинать и думает о своём прошлом:

Корделия-стрит – ах, это принадлежало другому времени и другой стране! Разве он не был таким всегда, разве он не сидел здесь ночь за ночью, сколько себя помнил, задумчиво глядя на такие же переливающиеся текстуры и медленно вертя ножку бокала, как этот, между большим и средним пальцами? Он скорее думал, что так и было.

Однажды днём Пол встречает студента из Йельского университета, приехавшего в город. Молодые люди ужинают и проводят вместе всю ночь. Пол возвращается в гостиницу только в семь часов утра следующего дня, когда его друг садится на поезд обратно в Коннектикут. Несмотря на проведённую вместе ночь, они расстаются в напряжённых отношениях.

В последующие дни Пол старается не вызывать у персонала отеля подозрений по поводу своей придуманной жизни, но поскольку он так органично ведёт себя и ведёт себя по-мирски, они не замечают этого. Сам Пол чувствует себя в этом мире совершенно спокойно. Все идёт по плану, пока он не читает о своих злодеяниях в газете Питтсбурга: В газете подробно описывается его исчезновение и ограбление, а также слухи о том, что его видели в нью-йоркском отеле и что его отец разыскивает его. Пол также читает, что его отец полностью возместил сумму кражи и что судебного преследования не будет – но даже не опасаясь юридических последствий, Пол испытывает ужас от одной мысли, что отец скоро найдёт его. Серое однообразие» Корделия-стрит, по его мнению, ещё худшая участь, чем тюрьма.

Пол подавлен и обеспокоен тем, что его новый образ жизни закончился, и у него “старое чувство, что оркестр внезапно остановился, тонущее ощущение, что пьеса закончилась”. В тот день, выполняя свои обычные повседневные дела, Пол испытывает страдания. На следующее утро он просыпается от болей в голове и ногах, у него пересохло в горле, и он беспокоится, что его отец находится неподалёку, чтобы забрать его. Вдобавок ко всем этим тревогам у него заканчиваются деньги. Повествование рассказывает, что в первый день своего пребывания в Нью-Йорке Пол купил револьвер, который теперь лежит на туалетном столике в гостиничном номере; он проводит час, глядя на револьвер, но решает не стрелять в себя. Он чувствует тошноту. Его новая жизнь находится под угрозой: “Это была старая депрессия в преувеличенном виде; весь мир превратился в Корделия-стрит”.

Пол возвращается на поезде в Ньюарк и в вагоне обратно в Пенсильванию. По дороге он выходит из вагона, чтобы пройтись вдоль железнодорожных путей и поразмышлять о своём положении. В его пальто лежит красный цветок, который вянет на холоде:

Гвоздики в его пальто поникли от холода, заметил он; все их красное великолепие закончилось. Ему пришло в голову, что все цветы, которые он видел в витринах в тот первый вечер, должно быть, погибли задолго до этого. Это был всего лишь один великолепный вздох, несмотря на их смелую насмешку над зимой за стеклом. В конце концов, казалось, это была проигрышная игра, этот бунт против гомилий, которыми управляется мир.

Пол смотрит на увядшие цветы, когда приближается поезд. Когда он проносится мимо, он выпрыгивает перед ним. Когда поезд наезжает на него, он чувствует себя расслабленным, и с этим смертельным ударом “Пол возвращается к огромному замыслу вещей”.