Мелькиты во время крестовых походов читать ~7 мин.

В эпоху крестовых походов мелькитами называли христиан, которые проживали на землях под владычеством ислама и принадлежали к греческой православной церкви, поддерживаемой Византийской империей. Арабский термин «мелькиты» (малакийюн) происходит от сирийского слова малка или арабского малик, что означает «царь» и указывает на византийского императора (василевса).

В настоящее время термин «мелькиты» преимущественно относится к членам Мелькитской греко-католической церкви, которая отделилась от православной Антиохийской церкви в XVIII веке. Арабоязычную православную общину теперь принято называть «румской» (т. е. «римской», византийской). До XIII века арабоязычные православные христиане Ближнего Востока именовали себя ас-сурьяни, поскольку сирийский язык использовался в их богослужении.

В греческих источниках мелькитов называют сироями, а в латинских хрониках крестоносцев — сирийцами или сурианами. Если в Палестине большинство местных христиан были мелькитами, то в северной Сирии их численно превосходили яковиты (члены Сиро-яковитской православной церкви). Поскольку яковиты также называли себя сирийцами, использование термина Syri или Suriani в латинских текстах применительно к Северной Сирии создаёт неоднозначность.

Установив господство над Сирией и Палестиной после Первого крестового похода (1096–1099), франки не стали создавать новый социальный порядок, а адаптировали мусульманскую систему зимми («защищённых народов»). В её рамках различные немусульманские общины обладали значительной внутренней автономией. Управление и суд внутри каждой общины находились в ведении её религиозных лидеров.

В результате в государствах крестоносцев, известных как Утремер, сложилось двухклассовое общество. Франки являлись правящим классом, а к подданным относились как нехристиане, так и те христиане, которые, согласно Иерусалимским ассизам, не принадлежали к Латинской (Римско-католической) церкви. Местные христиане, таким образом, получили статус граждан второго сорта.

Для сиро-яковитов и армян, которых франки считали еретиками, новое правление мало что изменило. Мелькиты же оказались в ином положении: они перешли под юрисдикцию Латинской церкви, поскольку католики признавали их частью единой Вселенской церкви. Вследствие этого греческих православных патриархов и епископов заменили латинскими иерархами, хотя греческому духовенству было позволено продолжать службу в Храме Гроба Господня.

Этот переход не был гладким. Армянский летописец Матфей Эдесский описывает пасхальную церемонию 1101 года. По его свидетельству, ежегодное чудо схождения Благодатного огня не произошло, так как местные христиане были изгнаны из своих обителей. Лишь после того, как франки вернули им монастыри, чудо свершилось.

Повседневную жизнь мелькитской общины омрачали постоянные конфликты с латинянами. Споры возникали по ритуальным вопросам: использование опресноков (азимов) в Евхаристии, соблюдение поста в субботу и ношение бороды священниками. Эти внешние признаки служили явным отличием между православными и католиками.

В отличие от враждебности латинских иерархов, светские франкские правители проявляли прагматизм. Так, король Иерусалима Балдуин I переселил в город христиан из-за Иордана. Он нуждался в их поддержке для восстановления Иерусалима, население которого значительно сократилось после завоевания крестоносцами в 1099 году.

О православных епископах, оставшихся в землях крестоносцев, и их отношениях с Латинской церковью известно немного. Вероятно, они переместились на окраины франкских владений, чтобы избежать прямой конкуренции с латинскими иерархами. Например, в документе 1173 года упоминается православный епископ Газы и Элевтерополя — епархии на юго-западной границе Иерусалимского королевства, куда латиняне своего епископа не назначали. Остаётся неясным, в какой степени православные епископы формально признавали власть латинского патриарха.

Мелькиты сохраняли верность своим патриархам, которых по-прежнему назначал византийский император и которые проживали в изгнании в Константинополе. Нет свидетельств раскола православной общины Палестины на арабоязычных христиан, признавших власть латинян, и греческое духовенство, ориентированное на Византию. Напротив, с конца XII века наблюдалось сближение с византийской традицией в ритуалах и каноническом праве.

Подтверждением этого служит перевод на арабский язык в начале XIII века Прохирона — византийского свода законов, изданного около 900 года. Мелькиты Сирии и Палестины копировали этот текст, хотя его практическое применение во внутренней юрисдикции было, вероятно, ограниченным.

Мелькитское духовенство было смешанным и состояло как из греков, так и из арабов, что подтверждает договор купли-продажи 1169 года, составленный на арабском языке. Арабский язык также использовался в литургии: например, в Храме Гроба Господня проповедь после греческого оригинала зачитывали и в арабском переводе.

В 1150-х годах византийский император Мануил I Комнин утвердил свою роль защитника православной церкви и её общин в Утремере. Ему удалось добиться от князя Антиохии замены латинского патриарха на православного, пусть и на несколько лет. Иерусалимское королевство, благодаря своей удалённости, было более независимым от Византии. Поэтому Мануил ограничился финансированием строительства и украшения Базилики Рождества Христова в Вифлееме и нескольких православных монастырей, тесно сотрудничая с иерусалимским королём.

В XII веке, несмотря на франкское владычество, мелькитская община вела активную религиозную, интеллектуальную и художественную жизнь. Продолжали действовать православные монастыри, важнейшим из которых оставалась Лавра Саввы Освящённого в Иудейской пустыне. Древние традиции палестинского монашества оказывали влияние не только на православный мир, но и на латинских монахов Святой земли.

Выражением интеллектуальной жизни мелькитов стало создание книг и сохранение библиотек. Известно около 100 греческих рукописей, созданных или хранившихся в Палестине в XII – XIII веках. Живая греко-арабская переводческая традиция также продолжалась. Ярким примером является врач Муваффак ад-Дин Якуб ибн Сиклаб, работавший в Иерусалиме в 1170–1180-х годах. Получив образование в монастыре Иудейской пустыни, он переводил греческие тексты и владел трудами Галена в оригинале. Позднее он стал личным врачом айюбидского правителя аль-Муаззама. Эти факты свидетельствуют о высоком культурном потенциале мелькитов, который латинские источники в основном игнорировали.

Напряжённые отношения с латинянами объясняют, почему во время осады Иерусалима в 1187 году мелькиты симпатизировали Саладину. Согласно коптской «Истории александрийских патриархов», они были готовы открыть ворота города из-за своей неприязни к франкам, что ускорило сдачу Иерусалима. Неизвестно, координировали ли они свои действия с византийским императором Исааком II Ангелом, однако это соответствует характеру отношений между Исааком и Саладином.

Интеграции мелькитов во франкское общество мешали не только культурные различия и низкий правовой статус. В XII веке они продолжали ощущать себя единой общиной, самосознание которой было основано на принадлежности к церкви Византийской империи и традициях системы зимми.

После победы Саладина в битве при Хаттине в 1187 году и завоевания им большей части Утремера положение мелькитов кардинально изменилось. Они вновь оказались под властью мусульманских правителей, династии Айюбидов, и вернулись к статусу зимми.

Отношение православных к смене власти иллюстрирует мелькитский колофон от 3 октября 1187 года — дня взятия Иерусалима. В нём это событие упомянуто мимоходом, без оценок. Несмотря на отдельные репрессии (например, в ответ на Пятый крестовый поход), в целом правление Айюбидов было выгодным для Мелькитской церкви.

Православный епископат мог беспрепятственно исполнять свои обязанности, а в 1204–1207 годах иерусалимский патриарх смог вернуться в Святой город. По свидетельствам латинских паломников Виллибранда Ольденбургского (1211–1212) и Титмара (1217), мелькиты вернули себе большинство храмов, ранее занятых католиками. Им удалось в значительной степени восстановить положение, которое они занимали до прихода крестоносцев.

Ни установление франкского господства, ни его падение не изменили сложных отношений мелькитов с другими восточно-христианскими общинами. Так, сидонский епископ Павел в первой половине XIII века написал трактат о заблуждениях восточных церквей, в котором латиняне даже не упоминаются.

В XIII веке под властью франков оставалось лишь побережье Палестины и Сирии. Теоретически мелькиты здесь по-прежнему подчинялись Латинской церкви, но на практике ситуация была иной. Жак де Витри, латинский епископ Акко с 1216 года, писал о сурианах, что они лишь на словах выказывали послушание латинским епископам, делая это из страха перед светскими правителями. Одним из главных предметов спора оставался вопрос об опресноках, но теперь латиняне уже не могли навязать свою волю мелькитам.

О жизни мелькитов во второй половине XIII века, когда власть в Египте и на Ближнем Востоке перешла от Айюбидов к мамлюкам, сохранилось мало сведений. Известно, что после завоевания Антиохии султаном Бейбарсом I в 1268 году в город вернулся греческий патриарх. Его коллега продолжал пребывать в Иерусалиме, сохраняя влияние в православном мире.

Тесные связи обоих патриархатов с Константинополем поддерживались благодаря в целом хорошим отношениям между Византией и мамлюками. Мамлюкские султаны были заинтересованы в беспрепятственной работорговле с Северным Причерноморьем, откуда поставлялись воины-рабы. Это позволяло Византии сохранять за собой роль защитницы православных христиан на Святой земле.