Кившенко - первый русский художник - охотник 30.05.2010 22:08
КОММЕНТАРИИ: 18 Ответы
- Это ваши художники, Яков Иванович: Сверчков – «Отдых на охоте». А какой Ковалевский – «У парома»! И скажу вам по секрету, будет «Съезд на ярмарку в Малороссии» Кившенки. Готовьте две – три тысячи за каждого, – не унимался всезнающий итальянец, информируя патрона.
Сотрудничая со своим представителем много лет, Бутович полностью доверял его чутью. Однако даже многоопытный Чекато не предполагал, как умело взвинтят цены аукционисты: Сверчков достался меценату за три тысячи семьсот рублей, Ковалевский – почти за десять тысяч. А кившенковская «Ярмарка» пошла за баснословную сумму – более одиннадцати тысяч.
Яков Иванович всё-таки был счастлив – дешёвых шедевров не бывает. И он уехал в Прилепы с картинами и чувством удовлетворения. Что касается работ Кившенко, то со временем у него их будет четыре, не считая эскизов. Бутович давно следил за успехами этого живописца и знал о своём земляке почти всё.
Жизненный путь уроженца Белёвского уезда Тульской губернии Алексея Даниловича Кившенко сложился довольно гладко, без терний. Его отец, управляющий конным заводом в имении графа Шереметева, с детства поощрял увлечение сына рисованием. Имевшего ещё и вокальные способности девятилетнего мальчика отправили в Петербург, где он начал петь в хоровой капелле и учиться в рисовальной школе. И. Н. Крамской заметил одарённого ученика и в 1867 году помог ему поступить в Императорскую Академию художеств.
В 1876 году он добивается первого успеха – Малой золотой медали за картину «Самсон и Далила», а через год удостаивается Большой золотой медали за «Брак в Кане Галилейской».
Для получения права пенсионерства Кившенко по собственной инициативе пишет картину на тему Отечественной войны 1812 года – «Военный совет в Филях». Художнику удалось передать тревожное настроение, царившее на историческом совещании 1 сентября 1812 года, создать характерные образы М. И. Кутузова и других генералов русской армии. Полотно имело столь большой успех у широких кругов общественности, что было повторено через год специально для П. М. Третьякова. Существует также акварельный вариант этой композиции.
Получив право на пенсионерскую поездку, Алексей Данилович провёл за границей около четырёх лет, совершенствуя своё мастерство в Дюссельдорфе, Мюнхене и Париже. Там он создаёт серию интересных работ из европейской жизни, которые быстро расходятся в Германии и Англии. Одновременно Кившенко пишет знаменитые сюжеты: «Охота на зайца» и «Охота на лису», приобретённые позже Великим князем Владимиром Александровичем. «Псарный двор» уходит в Лондон.
Алексей Данилович очень скучает по дому и дважды в 1881-1882 годах вырьтается в Россию. Гостя в имении Черткова в Воронежской губернии, он страстно увлекается охотой и заготавливает впрок охотничьи этюды. По возвращении в Петербург художник продолжает вдохновенно работать. Члены царской фамилии ему благоволят. Великий князь Михаил Николаевич приобретает его картины «Волк идёт», «Сбор гончих» и «Погоня за лисицей». «Преследование» выбирает император Александр III. «Охота на диких коз» достаётся графу Шереметеву.
В 1884 году Кившенко присваивают в звание академика. В истории русской живописи это был первый случай, когда столь высокое отличие давалось исключительно за охотничьи картины.
Увлечённость художника охотничьей тематикой объясняется тем, в какой обстановке он рос. Ещё в детские годы, проведённые в деревне, у мальчика зародилась любовь к охоте. Позднее в его охотничьих картинах, столь многочисленных и удачных, воспоминания юности воскреснут с полной силой, и Кившенко будет неизменно писать пожелтевшие, оголённые осенние поля родной тульской губернии. Даже неискушённому зрителю видно, с какой верностью воспроизводит художник пейзажный мотив в картине «Затравили», украшающей ныне стены Музея коневодства в Москве. Изображён момент принятия волка, когда борзые его уже почти растянули. Одна из собак взяла зверя по месту, в горло. Другая поместилась в ухо, третья – сзади.
Алексей Данилович нашёл и свой тип лошади. Расформированный прежде конный завод Шереметева возродился во времена Кившенко – отца, так что сын имел полную возможность хорошо изучить шереметевских коней, которые представляли собой разнородных метисов, отличавшихся, впрочем, ростом, костью и своей капитальностью. Такой мерин как раз изображён в картине «Затравили», да и практически во всех других охотничьих композициях. Вот почему знатоки и охотники впоследствии будут легко определять авторство Кившенко по одним только лошадям.
Что касается всё той же картины «Затравили», то с ней связана интересная история. Ночью 31 декабря 1913 года она практически пережила второе рождение, когда в доме Я. И. Бутовича в Прилепах случился пожар. Гостивший там знаменитый живописец Н. С. Самокиш лично вынес её из горящего здания. Из всей обширной коллекции «иппической» и охотничьей живописи удалось спасти лишь одну эту картину.
К собакам художник, по-видимому, тоже был неравнодушен, о чём свидетельствует, в частности, хотя бы дошедший до нас этюд к «Псарному двору». Справа внизу подпись: А. Кившенко. Слева авторская надпись: «Любим. Псовая». Правее: «Байбак, хортая помесь псового кобеля и английской суки».
Популярность живописца растёт. Публикуя отчёт об академической выставке, журнал «Художественные новости» № 5, т. VIII за 1890 год даёт завидную характеристику художнику: "А. Д. Кившенко составил себе быструю и лестную репутацию в кругу любителей искусства особенно картинами охотничьего быта и ныне остался ему верен в двух прекрасных произведениях своей кисти, озаглавленных: «По утиным выводкам» и «Подход к медвежьей берлоге»". Первая представляет собой весьма типичные фигуры охотников в лодке на озере при вечернем освещении, а вторая – зимний лесной пейзаж, на фоне которого четверо охотников, двигаясь на лыжах и предшествуемые сворой собак, осторожно приближаются к только что открытому убежищу зверя.
Совершенно неожиданно охотничьи сцены явились для автора причиной некоторых перемен в его творчестве. Президент Академии художеств Великий князь Владимир Александрович после осмотра произведений Кившенко пришёл к выводу, что тот мог бы успешно работать и как живописец – баталист. В 1883 году ему передают высочайший заказ на картины о русско – турецкой войне 1877-1878 годов для военной галереи Зимнего дворца. Чтобы ознакомиться с натурой, Алексей Данилович едет на Кавказ, в Болгарию и Турцию. Эта поездка чуть не закончилась для него плачевно: турки приняли его за шпиона и долго держали под стражей. Батальный цикл был завершён им в основном во второй половине 1880-х гг. Картины демонстрировались на различных выставках и, как правило, имели успех. Наибольшим вниманием пользовались «Штурм Ардагана», «Зивинский бой 13 июня 1877 года» и др.
Свои лучшие вещи живописец создал в восьмидесятые годы. В девяностые годы Кившенко работал меньше, так как часто болел. Тем не менее, в этот период им исполнено немало рисунков для различных иллюстрированных изданий, оформлено несколько рассказов Л. Н. Толстого, а также эпизодов из «Войны и мира». Листы «Наперерез волку» и «Спускают свору» выдают тонкое владение мастером техникой акварели, раскрывая перед нами артистичную личность автора.
В последние годы жизни Кившенко старается закончить батальный цикл, дописывая «Поражение турецких войск при Деве – Бойне», «Третий день боя на Шипкинском перевале 11 августа 1877 года», «Сражение при деревне Шейного...». «Бой под Горным Дубняком 12 октября 1877 года» он дописать не успевает.
А. Д. Кившенко принадлежит к числу тех немногих счастливцев, которые получили известность с первых шагов своей карьеры и чей путь в дальнейшем можно считать сплошным триумфом. Вместе с тем скромное существование в молодости и напряжённейший труд подорвали его от природы слабое здоровье: он прожил неполные 44 года. Прошло более ста лет с тех пор, как его не стало. Но творческое наследие академика охотничьей живописи, исторического жанриста и баталиста не забыто. Интерес к нему растёт. И не угаснет, пока в России любят охоту и искусство.
(Рассказ)
Представить себе блистательный Санкт-Петербург последней четверти XIX века без аукциона просто невозможно. Это всё равно, что казино Монте-Карло без рулетки. Если разносился слух о распродаже собрания какого-нибудь отдавшего Богу душу коллекционера, столичный бомонд начинал гудеть, как растревоженный улей. Так случилось и на этот раз. Когда испустил дух владелец сказочной коллекции господин Лихтенштейн, известие о назначенном аукционе привело в движение всех почитателей живописи, торговцев и комиссионеров. Крупнейший петербургский антиквар Бартоломей Чекато сгорал от предвкушения предстоящего грандиозного события, рассчитывая прилично заработать. Как человек деловой он не терял времени и немедленно вызвал в Петербург хозяина Прилепской галереи коннозаводчика Я. И. Бутовича.