Краткая история итальянских романов читать ~85 мин.

Джованни Папини (1881-1956) утверждал, что итальянцы по темпераменту менее приспособлены к написанию романов, чем к написанию поэзии, эссе и биографий. Конечно, искусство повествования издавна почиталось в Италии; Бальдассаре Кастильоне в «Il cortegiano» (1528; «Книга придворного», 1561) назвал его одним из качеств идеального джентльмена. Просто из-за длины вымышленного повествования итальянцы медлили с разработкой. Отсутствие экспериментаторского духа, вероятно, больше связано с историческими факторами – неграмотностью, отсутствием единой страны и постоянными спорами о языке – чем с темпераментом.

Помимо традиций новеллино (сборника рассказов) Джованни Боккаччо, Франко Саккетти, Маттео Банделло и многих других ранних итальянских писателей, будущие итальянские романисты XIX века обращались к жанру повествования в стихах XVIII и XIX веков, например, к «Герману и Доротее» Иоганна Вольфганга фон Гете (1797; Herman and Dorothea, 1801), а также к романам и стихам сэра Вальтера Скотта. Особенно в Скотте итальянцы увидели возможность использования приключенческих рассказов более значительной длины для пропаганды своего дела политического объединения.

Джованни Берчет (1783-1851), чьё знаменитое «Полусерьёзное письмо Гризостомо к сыну» (1816; полусерьёзное письмо Гризостомо к сыну) было задумано в поддержку рекомендации мадам де Сталь подражать итальянцам в новых романтических тенденциях немецких писателей, сам внёс большой вклад в жанр повествования в стихах своим антибританским произведением «Беженцы из Парги» (1823; беженцы из Парги). Томмазо Гросси (1790-1853), писавший романтические новеллы октавами, в 1834 году преодолел разрыв между стихотворным и прозаическим романом, опубликовав роман «Марко Висконти» (1834; Marco Visconti: A Romance of the Fourteenth Century, 1907), действие которого происходит в Ломбардии в XIV веке.

1827 год стал важной вехой в развитии романа в Италии. В этом году были опубликованы следующие романы: Il castello di Trezzo (Замок Треццо) Джамбаттисты Баццони (1803-1850); Sibilla Odaleta «итальянского сэра Вальтера Скотта» Карло Варезе (1793-1866); La battaglia di Benevento (Манфред: Или битва при Беневенто, 1875), Франческо Доменико Геррацци (1804-1873); и I promessi sposi («Обручённые», 1828), Алессандро Мандзони (1785-1873). Исторический роман стал настолько модным в последующие годы, что сам Мандзони из уважения к неопровержимым фактам истории счёл необходимым осудить его дальнейшее развитие как жанра в своей нехудожественной работе «Исторический роман» (Del romanzo storico, 1845; об историческом романе).

Как и большинство других итальянских романистов этого периода, Мандзони был миланцем; его дедом был гуманитарный криминолог Чезаре Беккариа (1738-1794), чей трактат Dei delitti e delle pene (1764; О преступлениях и наказаниях, 1767) считается заслугой исключения из европейского уголовного права применения пыток. Мать Мандзони, Джулия Беккариа, разошлась с его отцом, и в 1805 году будущий романист уехал жить с ней в Париж, где дружба с Клодом Фориэлем привела его под влияние романтического движения. За переходом жены Мандзони из кальвинизма в римский католицизм вскоре последовал его собственный переход, и под влиянием этого обращения он начал работу над своим шедевром «Обручённые». Импульс к написанию исторического романа возник в основном благодаря чтению Скотта, но идея сюжета возникла из случайно прочитанной им прокламации о принудительных или предотвращённых браках, изданной в 1627 году испанским губернатором Ломбардии.

Хотя Мандзони закончил писать роман в 1823 году, его публикация была завершена только в 1827 году. Недовольный своим стилем, Мандзони приступил к его тщательному пересмотру и посетил Флоренцию, чтобы «постирать свои лохмотья» в реке Арно и тем самым повысить свою восприимчивость к тосканскому литературному стандарту, который тридцать лет спустя станет языком объединённой Италии.

Пересмотренное издание, значительно улучшенное по стилю и лексическому выбору, но почти не изменившееся по содержанию, было опубликовано по частям в 1840-1842 годах. Пишущий в рамках традиции, которая подчёркивала напыщенную и академическую риторику средневековых и ренессансных мастеров, Мандзони – с превосходным слухом для диалога – достиг замечательного примирения между устным и письменным языком как средством повествования. Присоединившись к спору о языке, который мучил Италию со времён Данте Алигьери, Мандзони до конца своей жизни утверждал, что итальянские писатели должны соответствовать современному употреблению языка культурных флорентийцев.

Действие романа «Обручённые» происходит в Ломбардии в 1628-1631 годах; главные герои, скромные ткачи шелка Ренцо и Лючия, уже обручены, когда начинается действие романа. Лючия привлекает внимание беспринципного дона Родриго, который намерен заполучить её. Его приспешники не дают деревенскому священнику совершить бракосочетание, и для их же безопасности обоих разлучают (Ренцо отправляют в Милан, а Лючию – в Монцу).

На протяжении всего романа читатель живёт, страдает и надеется вместе со злополучной парой, находящейся во власти капризов богатых и влиятельных людей, под угрозой войны, голода и чумы. Мандзони изображает большой состав персонажей с мягким юмором, который проистекает из его собственного восхищения вариациями человеческой личности. Ренцо, как вымышленное создание, очень убедителен; Лючия, однако, больше похожа на романтическую эпоху, чем на типичную крестьянскую девушку.

Хотя «Обручённые» были широко прочитаны и переведены, им не удалось занять важное место в галерее достижений западной литературы. Мандзони не сумел полностью усвоить исторический материал; многие его страницы – это сплошная история, некоторые из них обременены длинными цитатами из документов, другие снабжены сносками на реальные исторические тексты.

Ещё одним фактором, объясняющим недостаточную популярность романа во всем мире, является, возможно, вечно присутствующий католицизм Мандзони. Сияние его религиозной веры, которая позволяет несчастной паре упорствовать вопреки всему и служит противовесом мрачному, жестокому миру, в котором им приходится жить, не очень хорошо передаётся многим современным читателям. Альберто Моравиа заметил, что Мандзони должен был выбрать семнадцатый век в качестве места действия своего романа именно потому, что это было последнее время, когда католическая вера была сильна даже в Италии.

Ренцо и Лючия выживают, потому что их укрывает волшебное и всеобъемлющее Провидение. Именно Провидение заставляет жестокого разбойника Л’Иноминато («Неназываемый») сжалиться, когда он слышит мольбы Лючии; Провидение ответственно за то, что дон Родриго умер от чумы; и именно Провидение делает возможным окончательное воссоединение влюблённых.

Зять Мандзони, Массимо Д’Азельо (1798-1866), член аристократической пьемонтской семьи, ставший важной фигурой в Рисорджименто, писал исторические романы, чтобы внушить итальянцам гордость за своё прошлое. Роман «Этторе Фьерамоска» (1833; английский перевод, 1854) получил своё название от знаменитого вызова, брошенного тринадцатью итальянскими рыцарями при Барлетте такому же количеству французских рыцарей, записанного Франческо Гвиччардини (1483-1540) в его «Истории Италии» (1561-1564; «Истории Гвиччардина», 1579; более известна как «История Италии», 1753-1756), к сюжету которой Д’Азельо добавил историю отчаявшегося главного героя, который совершает самоубийство. Другой роман Д’Азельо, «Никколо деи Лапи» (1841; английский перевод, 1860), рассказывает об осаде Флоренции в 1530 году и судьбе республиканской семьи; это же название было использовано в названии романа Гуэррацци «Осада Фиренции» (1836; осада Флоренции).

Наиболее почитаемый сегодня роман эпохи между Мандзони и Джованни Верга (1840-1922) – «Признания одного оттуагенарио» (1867; частично переведён как «Замок Фратта», 1954) падуанского журналиста и поэта Ипполито Ньево (1831-1861). Рассказчик Ниево, Карло Альтовити, – восьмидесятилетний старик, который, хотя и венецианец, хочет умереть итальянцем. Старик рассказывает свою историю со времён Французской революции; его юношеский роман с Пизаной в замке Фратта – часть этого очень длинного и порой отвлечённого романа, который был вырезан и переведён на английский язык. Ниево, полковник в «Тысяче» Джузеппе Гарибальди, сражавшейся против Бурбонов, погиб безвременной жертвой кораблекрушения в Тирренском море в возрасте тридцати лет.

Натурализм

Сицилиец Луиджи Капуана (1839-1915) сделал многое для того, чтобы внедрить в итальянскую литературу заветы французского натурализма. Капуана рассматривал роман как чисто научное исследование и как средство социального прогресса. Обладая большим разнообразием, он писал рассказы, детские книги, критику и пьесы на сицилийском диалекте; он был орнитологом, учителем, фольклористом и дважды мэром своего родного города Минео на Сицилии. Роман Капуаны «Джачинта» (1879), один из первых реалистических романов, написанных на итальянском языке, омрачён неуместным акцентом на оккультизме.

В романе Il profumo (1890; Духи) Капуана исследует ненормальную эротическую ситуацию. Самой продолжительной его работой является Il marchese di Roccaverdina (1901; маркиз Роккавердина), своего рода детективный роман о сицилийском землевладельце и его убитом агенте. Характеристика Агриппины Сольми, скромной крестьянской любовницы помещика, вызвала высокую оценку критиков, в частности Бенедетто Кроче. Однако влияние Капуаны на итальянскую художественную литературу связано не с его романами (он так и не смог преодолеть зависимость от причудливых, странных эффектов), а скорее с его рассказами и влиянием на его друга Вергу.

Верга, которому принадлежит честь следовать за Мандзони в иерархии итальянских романистов, покинул Сицилию и, следуя примеру Мандзони, отправился в 1865 году во Флоренцию, чтобы совершенствовать свой итальянский. Во Флоренции он приобрёл мгновенную славу благодаря роману «История одной капинеры» (1871; «Воробей: история певчей птицы», 1994) о молодой влюблённой монахине. Затем последовали ещё четыре таких же сентиментальных романа, прежде чем он нашёл своё настоящее ремесло, изобразив мир сицилийского крестьянина в рассказе «Недда» (1874; английский перевод, 1893). Персонажи, которые начали интересовать Вергу в этот новый, более зрелый период его творчества, были бедняками, сельскохозяйственными рабочими или рыбаками, и он описывал их скупо, без авторских вступлений и комментариев. Читателям Верги, как и читателям Уильяма Фолкнера, предлагается вымышленный мир, который они должны интерпретировать самостоятельно.

Несмотря на то, что для Верги удел автора – записывать, а не судить, вымысел Верги, тем не менее, пульсирует состраданием, которое он не осмеливается выразить словами. Его отношение к шаткому существованию осаждённых крестьян, полностью отданных на милость природных сил, которые остаются равнодушными к заботам людей, напоминает поэтическую позицию Джакомо Леопарди (1798-1837). Если для Мандзони конечная реальность была безграничной католической верой, то для Верги она была фатальной неизбежностью, зависящей от обстоятельств и в некоторой степени обусловленной экономической безопасностью.

В течение шести лет после того, как Верга помог основать «веризм» (итальянское литературное направление, в котором присутствуют черты как реализма, так и натурализма), он писал рассказы и один небольшой роман, но в основном был занят подготовкой своего величайшего произведения, «I malavoglia» (1881; «Дом у тополиного дерева»). Добросердечный, но бережливый дед, мастер Нтони, наблюдает за тем, как подрастает выводок внуков, не оправдывая его самых заветных мечтаний о процветании семьи. Природа проявляет свою суровость во время шторма на море, который уничтожает груз люпина, купленного в кредит, и во время эпидемии холеры, которая уносит жизни членов его семьи. Чтобы расплатиться за потерянный груз люпина, семья должна отказаться от своего любимого дома у мушмулы. Когда дед узнаёт, что его старший внук и тёзка предстал перед судом за контрабанду, у него случается инсульт, и он умирает. Младший внук, Алесси, символ веры Верги в традиционное трудолюбие, способен выкупить дом у мушмулы, и роман заканчивается предположением, что, несмотря на повороты судьбы, Малаволья снова могут стать «многочисленными, как камни на старой дороге Трецца».

Ещё до публикации этого романа у Верги возникла идея – возможно, под влиянием Оноре де Бальзака и Эмиля Золя – написать цикл из пяти романов под названием «Прилив» или «Обречённые», в которых будут рассмотрены последовательные этапы борьбы человека за материальное благополучие. Первым романом цикла должен был стать «Дом у тополиного пуха», изображающий борьбу за удовлетворение минимальных потребностей, но из четырёх запланированных романов был закончен только один – «Мастро-дон Джезуальдо» (1889, эпопея о самодуре, который ненасытно жаждет все большего и большего богатства и который в результате своей жадности должен умереть в одиночестве.

Хотя именно Капуана повлиял на Вергу, заставив его писать в манере Золя и Гюстава Флобера, Верга всегда был пессимистом и не нуждался в образце, на котором можно было бы основывать свою мрачность. Несмотря на то, что Верга считается вершиной итальянской художественной литературы, он не был догматиком в своих литературных идеях. Его величайшим достижением было «изобретение» языка, который, хотя и не использовал сицилийский диалект, на котором естественно говорили его крестьянские персонажи, но повторял их диалект в своей фразеологии, каденции, простоте и повторениях. Этот отголосок сицилийского диалекта в стандартном итальянском языке ощущается даже в тех частях художественных произведений Верги, которые написаны не в прямой речи. Его стиль лаконичен и трагичен по своей интенсивности, но в своей избирательности он также поэтичен.

Несмотря на бедность и отсталые социальные условия, Неаполь во второй половине девятнадцатого века был центром литературного творчества, где были созданы значительные произведения критики (Кроче и Франческо Де Санктис), философии (Кроче и Бертрандо Спавента), поэзии (Сальваторе Ди Джакомо) и театра (Роберто Бракко).

Именно в Неаполе родилась гречанка Матильда Серао (1856-1927), имевшая смешанные итальянские и греческие корни, и именно в Неаполе она решила сделать свой дом, реалистично изображая его в своих художественных произведениях. Художественная литература для Серао была не столько формой искусства, сколько миссией, и влияние натурализма Золя заметно уже в первых её произведениях. Герои её художественной литературы – жители трущоб, и она лучше всего описывает надежды и разбитые мечты детей и эмоции женщин, преданных в любви. Ее лучшее произведение – Il paese di Cuccagna (1890; Земля Кокейна, 1901), исследование лотереи и дурного влияния, которое она оказывает на все классы общества. Точность неополитанских декораций и острое сочувствие к беднякам омрачаются чрезмерной сентиментальностью, отсутствием единства и иногда грамматической небрежностью.

Несмотря на неизбежное признание гения Верги, в течение четверти века после публикации «Даниэле Кортиса» (1885; английский перевод, 1887) именно виченца Антонио Фогаццаро (1842-1911) считали наследником Мандзони в ряду итальянских романистов. Фогаццаро остаётся хорошим примером того, как отчаянно пыталась верить итальянская буржуазия в период после Рисорджименто, когда вера подвергалась серьёзному сомнению. Поскольку Фогаццаро имеет дело исключительно с социальным классом, к которому он так комфортно принадлежал, и, казалось бы, невосприимчив к социально-экономическим проблемам своей недавно объединённой страны и несчастьям, в которых жило большинство его соотечественников, его книги имеют меньшую актуальность для большинства читателей сегодня, чем для меньшинства во времена их написания.

Стремясь увековечить традиционный прозаический стиль Мандзони, Фогаццаро использует возвышенную лексику, которую сегодня можно считать декадентской. Тем не менее, он был первым крупным романистом, который включил диалект в свой литературный итальянский язык; это вызвало осуждение многих критиков. Подобно тому, как Скотт ввёл «косую шотландку» в части своих романов, посвящённых шотландской жизни, Фогаццаро использовал ломбардские, венецианские, тосканские (с их гортанным gorgia, или burr), римские и сицилийские слова и акценты для более точной передачи характера. Его сильной стороной была характеристика, а не сюжет, и он был отмечен за мастерство, с которым он передал природную красоту итальянского озёрного края.

Шедевр Фогаццаро, «Piccolo mondo antico» (1896; «Патриот», 1907), изображает идеализированный маленький мир позднего Рисорджименто и является историей любви, как и многие сюжеты Фогаццаро. Через своих главных героев, Франко и Луизу Майрони, автор исследует два противоположных взгляда на жизнь: религиозные взгляды Франко и скептицизм Луизы. Когда их ребёнок Обретта тонет, мать, потерявшая надежду, занимается спиритизмом; Фогаццаро, как и Капуана, интересовался оккультизмом, хотя и не настолько, чтобы причислить его к декадентским авторам. Роман заканчивается счастливо, когда Луиза зачинает ещё одного ребёнка, Пьеро.

Следующие два романа Фогаццаро посвящены развитию Пьеро через его мирскую стадию («Piccolo mondo Moderno», 1900; «Человек мира», 1907) к его духовной стадии («Il santo», 1905; «Святой», 1906). После того, как в последнем романе Пьеро становится братом-мирянином, он принимает имя Бенедетто и в конечном итоге сам выступает против Папы, читая сочувствующему, но практически бессильному понтифику лекции о четырёх «злых духах», заражающих Церковь – лживости, жадности, неподвижности и клерикализме.

Лейла (1910; английский перевод, 1910), последний роман тетралогии Пьеро Майрони и лебединая песня Фогаццаро, обращается к вопросу о том, что можно сделать теперь, когда все предложенные решения были отвергнуты. Как и Луиза, Лейла олицетворяет скептическую природу итальянского аморализма. В конце концов она выходит замуж за Массимо Альберти, любимого ученика Бенедетто «Святого», который, разочаровавшись в церкви, укрывается в чистом альтруизме своей медицинской практики. С грустью принимая официальное решение церкви, Фогаццаро может лишь порекомендовать отвлечённое утешение гуманизма.

Фогаццаро оказался посередине: его идеи о церковной реформе вызвали обвинения в протестантизме со стороны папского контингента, а его роман «Святой», за которым вскоре последовала «Лейла», был внесён в Индекс, список запрещённых книг католической церкви; его симпатии к менее радикальным аспектам социализма, однако, не были достаточно марксистскими, чтобы понравиться марксистам. Помимо большей открытости внутри самой церкви, Фогаццаро выступал за более строгое применение христианской морали в повседневной жизни. Если итальянцы последующих поколений были равнодушны к вопросу церковной реформы, то позднее этот вопрос вновь обрёл былую актуальность, и романы Фогаццаро сумели сохранить читающую публику из поколения в поколение. По некоторым из его романов были сняты фильмы и телевизионные инсценировки, а будущий романист Марио Солдати (1906-1999) написал сценарий для киноверсии «Piccolo mondo antico» Фогаццаро в 1941 году.

Ещё один претендент на второе место в литературной иерархии после Мандзони, чья репутация упала ещё сильнее, чем у Фогаццаро, – Эдмондо Де Амичис (1846-1908), родившийся в Онеглии в Лигурии на итальянской Ривьере. Действительно, в своём трактате L’idioma gentile (1905; Чистый язык), который подтверждает превосходство флорентийского диалекта, он выделяется как убеждённый манзонианец, по крайней мере, в языковых вопросах. Получив военное образование, де Амичис участвовал в битве при Кустоцце (1866), в результате которой Италия стала королевством.

Его первая книга очерков, сборник рассказов La Vita militare (1868; Военная жизнь в Италии, 1882), была основана на его военном опыте. Он был великим путешественником и плодовитым автором книг о путешествиях, о зарубежных странах (Марокко, Испания, Голландия), иностранных городах (Лондон и Париж) и даже отдалённых регионах Италии (Базиликата).

Лучшее короткое художественное произведение Де Амичиса, имевшее огромный успех, но безнадёжно сентиментальное по сегодняшним меркам, – «Cuore» (1886; «Сердце мальчика», 1895), серия очерков, описывающих жизнь двенадцатилетнего мальчика, посещающего государственную школу в Турине. Эта книга использовалась в итальянских школах до прихода фашизма и долгое время была любимой для преподавания итальянского языка в Соединённых Штатах. Несмотря на позор, в который впал его сентиментализм (современник окрестил его Эдмондо Томительным), нельзя не восхищаться убеждённостью де Амичиса в том, что в каждом ребёнке есть что-то удивительное и прекрасное.

Де Амичис не был равнодушен к социальным проблемам своего времени; в 1891 году он стал социалистом. Его длинный роман Sull’oceano (1889; On Blue Water, 1897), не более чем просто набор анекдотов, посвящён испытаниям неграмотных эмигрантов, совершающих свой бесконечный океанский переход из Италии к новой жизни в Новом Свете. В следующем романе, «Роман о школьном учителе» (1890; «Роман о школьном учителе», 1892), посвящённом идеализму молодого школьного учителя, столкнувшегося с невдохновенными политиками и начальниками, де Амичис продемонстрировал тот же недостаток конструктивных способностей, и в последние годы жизни, опечаленные самоубийством сына, он обратил своё внимание на лингвистические вопросы.

Другой романист, отмеченный сильным нравственным чувством и состраданием к ближним, – миланец Эмилио Де Марчи (1851-1901), которого также сравнивали с Мандзони, но которому не хватает стилистической элегантности и религиозного чувства последнего. Тем не менее, Серджио Пачифичи предлагает переоценить вклад Де Марчи в итальянскую литературу, с оптимизмом отмечая, что в 1994 году был снят фильм по его детективному роману об убитом священнике Il cappello del prete (1888; шляпа священника).

Избегая любых упоминаний о современных событиях, де Марчи стремился изобразить печальную реальность однообразной буржуазной жизни, которую ведут некоторые итальянцы, и по этой причине его сравнивали с французскими натуралистами. Его самый выдающийся роман – «Деметрио Пьянелли» (1890), о простом конторском служащем, который в результате ряда поворотов превращается из негероического, замкнутого типа личности в заботливого человека, который учится отдавать без мысли о вознаграждении (например, он организует брак своей овдовевшей невестки, Беатриче, с богатым родственником, хотя сам влюблён в Беатриче).

Начало двадцатого века

Ведущей писательницей первых десятилетий ХХ века была сардинка Грация Деледда (1871-1936), которая стала второй женщиной и второй итальянкой, получившей Нобелевскую премию по литературе (1926). К моменту своего замужества в 1900 году и последующего переезда из Сардинии в Рим она уже опубликовала несколько сборников эссе. Поскольку действие лучших из её двадцати пяти романов происходит на Сардинии и изображает примитивные условия острова, Деледду относят к писателям-регионалистам.

Персонажи Деледды борются со своим примитивным прошлым, как, например, в романе «Элиас Портолу» (1903; английский перевод, 1992), в котором герой, вернувшись из тюрьмы за преступление, которого не совершал, влюбляется в невесту своего брата и в отчаянии вынужден стать священником. Le colpe altrui (1914; Чужая вина), роман трагических недоумений, в котором добро и зло кажутся переплетёнными и в заключении которого признается неизбежность зла, является призывом к взаимному прощению.

La madre (1920; Мать, 1923, 1974; также известен как Женщина и священник, 1922) – это горькая история матери, которая пытается заставить своего сына – священника – забыть женщину, которую он любит. В кризисный момент, когда священник, кажется, вот-вот будет разоблачён своей любовницей перед прихожанами, мать умирает, и её сын мгновенно понимает, что «шок от того же горя, тот же ужас, который ему удалось преодолеть», был виновен в её смерти. Весь сюжет разворачивается в течение двух дней, и история рассказывается главным образом в эмоциональных реакциях матери на ситуацию.

После 1920 года Деледда отказалась от сардинского фона, и в её последних романах прослеживается влияние Федора Достоевского. Несмотря на длительное использование сардинской среды, она более сложна, чем среднестатистический писатель-реалист; её волнует, скорее, борьба добра и зла и искушение чувственной любви. По словам Шведской академии, её наградили «за её идеалистически вдохновенные произведения, которые с пластической ясностью рисуют жизнь на её родном острове и с глубиной и сочувствием рассматривают человеческие проблемы в целом».

Деледда пережила нечто вроде международного возрождения, когда о ней и её произведениях появилась целая волна критических статей и книг, а несколько её произведений были переведены на английский язык: например, Canne al vento (1913; Тростник на ветру, 1999), La chiesa della solitudine (1936; Церковь одиночества, 2002) и Cosima (1937; английский перевод, 1988). Полная критическая биография на английском языке «Грация Деледда: легендарная жизнь», написанная Мартой Кинг, была опубликована в 2005 году.

Один из самых обсуждаемых писателей итальянской литературы, Габриэле Д’Аннунцио (1863-1938), разносторонний, плодовитый и харизматичный, обычно рассматривается в итальянских литературных историях больше как поэт и драматург, чем как романист, хотя его художественные произведения были бесспорно популярны. На самом деле, Д’Аннунцио обратился от поэзии к художественной литературе, потому что считал, что роман – это жанр будущего.

Д’Аннунцио был чувственником в традициях маркиза де Сада, Шарля Бодлера, Жориса-Карла Гюисманса и Оскара Уайльда, и романтические романы, которые он написал, представляют собой разрыв как с веризмом, так и с историческим романом. Научная и социологическая озабоченность веристов сменяется у Д’Аннунцио реализмом чувств. Патологическая психология, столь заметная в новеллах Капуаны, присутствует и у Д’Аннунцио. Например, Туллио в романе «Невиновный» (1892; «Злоумышленник», 1898) фантазирует о том, чтобы заняться любовью с женщиной, когда она больна, но его новеллы слабы по сюжету и характеру. Д’Аннунцио сам является своим главным героем, и все его романы связаны с поразительно безрадостным поиском удовольствий; его сила заключается в его чувствительности к музыкальному потенциалу сочетаний слов.

Il piacere» (1889; «Дитя наслаждения», 1898) – это история Андреа Спинелли, который пропитан искусством, «требующим только опыта и ещё больше опыта самого острого рода для его подпитки», и который движется в мире дуэлей, охоты на лис и интриг. Следующая попытка Д’Аннунцио написать роман «Злоумышленник» – это психологическое исследование ницшеанского сверхчеловека Туллио Эрмила, который вступает в сговор со своей женой, чтобы убить её сына, родившегося от внебрачной связи. Найдя этот роман «наименее д’Аннунцианским» из всех романов Д’Аннунцио, Лукино Висконти более восьмидесяти лет спустя снял фильм «Злоумышленник» (1975). Чтобы приспособиться к современному реализму, Висконти счёл необходимым внести в сценарий лишь одно изменение: Если Д’Аннунцио позволил Туллио пережить убийство «на уровне опыта, выходящего за рамки общепринятых стандартов добра и зла», то Висконти заставил Туллио покончить жизнь самоубийством.

Менее претенциозный, более единый и, возможно, лучший роман Д’Аннунцио – «Триумф смерти» (1894; «Триумф смерти», 1896), в котором Джорджио Ауриспа любит женщину так сильно, что чувствует, что должен её уничтожить. Этот роман особенно выигрывает благодаря живому ощущению первобытности жизни в родном для Д’Аннунцио регионе Абруцци. Роман «Пламя жизни» (Il fuoco, 1900), в котором рассказывается о связи между молодым поэтом и пожилой актрисой, был основан на романе самого автора с Элеонорой Дузе. Описания Венеции в этом романе отмечены Британской энциклопедией (1956) как «возможно, самое пылкое прославление города, существующее на любом языке». Мастер приукрашивания, Д’Аннунцио запомнился в анналах итальянской художественной литературы прежде всего декоративностью своих произведений, а не их содержанием.

Хотя Д’Аннунцио считал себя наставником и прорицателем Бенито Муссолини, и действительно, он привнёс в фашизм знаменитый военный клич «Eja, Eja, allala» и был ответственен за форму ополченцев с кисточкой на фуражке, захватывающее литературное творчество всегда было для Д’Аннунцио важнее, чем преклонение перед властью. В конце двадцатого века произошла небольшая переоценка Д’Аннунцио как писателя, и он был отмечен за влияние на Стефана Георге, Гуго фон Гофмансталя, Генриха Манна и Генриха де Монтерлана; один учёный, Джексон И. Коуп, утверждал, что Д’Аннунцио повлиял на молодого Джеймса Джойса (см. «Города Джойса: археология души», 1981).

В том же ключе, что и Д’Аннунцио, писал и Альфредо Ориани (1852-1909), вульгарный декадент, впоследствии обожествлённый фашистами. Родившийся в Фаэнце, этот неутомимый автор романов, пьес и политических комментариев начинал как верист и находился под сильным влиянием французской журналистики и парламентского ораторского искусства. Когда он отвергал излишества декадентов, он принимал излишества колониального мессианизма. Многие из его идеалов можно найти в лучшем, как считается, романе «Поражение» (La disfatta, 1896) – драме учёного и женщины, которую он любит и на которой в конце концов женится. Видя смерть сына и друзей и не сумев добиться признания за свои научные занятия, он приходит к унылому осознанию того, что его жизнь пуста и что его поражение заключается в неспособности двигаться дальше по жизни. Характеры Ориани эффективны, а множество идей, которыми наполнены его романы, по крайней мере, жизненно представлены, но он выделяется скорее как интуитивный мыслитель гегельянского толка, чем как романист.

В то время как романы Д’Аннунцио в их французских переводах приветствовались как доказательство латинского ренессанса, одной из писательниц, которая нашла конгениальными д’аннунцианские условности и точно повторила их в своих ранних историях о несчастных героинях, была писательница-феминистка Сибилла Алерамо (1876-1960). Она родилась Риной Фаччио в Алессандрии от буржуазных родителей, но её часто привлекали мужчины и женщины артистического темперамента, и жизнь, которую она прожила, сама по себе подходит для романа. Ее первый роман, Il passaggio (1919; «Проход»), был основан на её годичных отношениях с Линой Полетти (1885-1971), одной из первых женщин в современной Италии, которая открыто жила как лесбиянка. Когда молодой поэт на сорок лет младше её пришёл взять интервью у шестидесятилетней Алерамо о её связи с поэтом Дино Кампана (1885-1932), темой университетской диссертации молодого поэта, он сам оказался вовлечён в десятилетнюю связь с пожилой женщиной.

Хотя Д’Аннунцио называл Алерамо своей «внимательной сестрой», а её саму называли женщиной Д’Аннунцио, её д’аннунцианская позиция была значительно смягчена знакомством с социологией Гульельмо Ферреро (1871-1942). В 1906 году она написала книгу «Женщина» (Una donna, 1906; A Woman, 1908), слегка беллетризованные мемуары, которые сразу же были названы международной классикой и восприняты как провозглашение того, что женщины – это человеческие существа, имеющие право на реализацию своих идеалов. Хотя она была одной из немногих смелых интеллектуалов, осмелившихся подписать антифашистский манифест Бенедетто Кроче, в конечном итоге она поддержала Муссолини и говорила, что завидует Д’Аннунцио, который избавил её от ужаса стать свидетелем итогов фашизма. Однако позже она стала воинствующей коммунисткой и читала свои стихи на пролетарских митингах.

Хотя изначально он был поклонником Д’Аннунцио и, как и Д’Аннунцио, симпатизировал фашизму, сицилиец Луиджи Пиранделло (1867-1936) сумел освободиться от д’аннунцианского влияния. В 1929 году, выступая в Итальянской академии, Пиранделло смело взял реванш за тридцать лет славы, которую у него отнял Д’Аннунцио, широко классифицировав человеческие типы как поверхностных «вертетелей слов» или более продуктивных «вертетелей вещей». Пиранделло преуспел именно в театре, за который он получил Нобелевскую премию в 1934 году, но он также был мастером новеллы. Он начал свою литературную карьеру как поэт и, по настоянию всегда влиятельного Капуаны, обратился к длинной беллетристике в 1893 году, когда он вернулся после филологических исследований в Германии.

Пиранделло написал несколько романов, третий из которых, Il fu Mattia Pascal (1904; Поздний Маттиа Паскаль, 1923), оказавший значительное влияние на teatro grottesco Луиджи Кьярелли (1880-1947), является его самым известным романом. Устав от своего брака и работы библиотекарем, Паскаль использует ложное сообщение в газете о своём самоубийстве как предлог для бегства и принятия новой личности. Однако принять новую личность невозможно, поскольку у него нет надлежащего удостоверения личности, а когда он решает вернуться домой, то обнаруживает, что, поскольку его жена снова вышла замуж, он потерял и свою прежнюю личность. Сильное чувство иронии Пиранделло, проявляющееся как здесь, так и в его драме, берет начало от Людовико Ариосто и Никколо Макиавелли и смягчается видением Верги о человечестве (хотя Пиранделло ненавидел, когда его называли веристом) как о мире побеждённых душ, связанных религией сострадания. Тематически этот роман находится на полпути между ранним акцентом Пиранделло на человеке как типе общества и его более поздним акцентом на внутренней природе человека, а структурно – между романами с акцентом на сюжет и обстановку и теми, которые отказываются от внешней реальности, чтобы исследовать внутреннюю реальность персонажей.

В эпоху д’аннунцианской риторики, последовавшей за периодом жестоко откровенного веризма, незамысловатые рассказы консервативного романьольца Альфредо Панцини (1863-1939), должно быть, понравились не одному читателю. Хотя Панцини обладал тонким чувством равновесия, скрашивая критику юмором, он был глубоко буржуазным писателем, которого не трогала нищета масс, и хотя он мог изобразить пафос, он не мог изобразить трагедию. Io cerco moglie (1920; Wanted-A Wife, 1921), его единственный роман, переведённый на английский язык, претендует на анализ различных типов женщин, но показывает убеждённость автора в том, что есть только два: те, в которых мужчина влюбляется, и те, на которых мужчина женится. Его лучший роман, La madonna di mamà (1916; мадонна-мать), традиционный во всех отношениях, развивает тему переезда молодого человека из деревни в город и превращается в военный роман с полумрачными нотками.

Марино Моретти (1885-1979), один из трёх поэтов, к творчеству которых талантливый критик, романист и драматург Джузеппе Боргезе (1882-1952) в 1910 году впервые применил термин crepuscolari (сумеречные поэты), также был романистом и, как и Панцини, родом из Романьи. Вымысел Моретти медитативен, католичен в традициях Мандзони, и особенно эффективен при работе с меланхоличной природой скромных персонажей, к которым Моретти питал особую любовь. Его крестьяне родом из его родной Романьи, региона с долгой историей насилия и чувственности, способного породить в одном поколении таких людей, как Муссолини и Джованни Пасколи. Галерея героев Моретти, которые страдают, но не отчаиваются, необычайно велика, и особенно эффективен он в изображении женских персонажей, как, например, в «Солнце субботы» (Il sole del sabato, 1916).

Иногда к тосканским рассказчикам высшего класса относят Энрико Пеа (1881-1953), Бруно Чиконьяни (1879-1971) и Альдо Палаццески (1885- 1974). В результате того, что у него было мало формального образования, а ранний период жизни он провёл в Египте, Пеа был свободнее большинства своих современников от сковывающих литературных условностей. Он писал скорее из личного, чем интеллектуального или литературного опыта, и его книги (например, «Москардино», 1922) создают атмосферу, подобную басне, которая мало зависит от структуры или хронологии.

Более интеллектуальным является Чиконьяни, флорентийский адвокат, который использовал свою ежедневную практику для наблюдения за людьми и, как и Горошек, работал вне литературного мейнстрима. Его первый роман, La crittogama (1908; криптограмма), был написан под влиянием Д’Аннунцио, а La velia (1923; сорока) – это итальянская версия романа Гюстава Флобера «Мадам Бовари» (1857; английский перевод, 1886). Хотя его портреты аморальных женщин ставят его в один ряд с французскими натуралистами, а культивирование Флоренции в качестве места действия связывает его с веризмом, психологическое измерение, которое он придаёт своим персонажам, стремится к универсальности.

Палаццески, урождённый Альдо Джурлани и единственный ребёнок буржуазных родителей, сначала обратился к поэзии и участвовал в движениях футуристов и крепускулов. Его первым романом, в котором отсутствуют сюжет, драматическое действие и диалог, стал эпистолярный роман «Riflessi» (1908), повествующий о любовной связи между римским принцем Валентино Коре и молодым британцем Джоном Мором. Чтобы отношения оставались чистыми и идеальными (и, следовательно, социально приемлемыми), любое изображение телесного контакта тщательно избегается; принц пишет Джонни ежедневные письма, пока однажды принц таинственно не исчезает, очевидно, покончив жизнь самоубийством. Декаданс обстановки и языка напоминает Д’Аннунцио; это влияние сохраняется в футуристическом Il codice di Perelà: Роман футуриста (1911; Перела: Человек из дыма, 1936).

Однако в романе Палаццески «Sorelle Materassi» (1934; «Сестры Матерасси», 1953), повествующем о тосканской жизни 1930-х годов, где показаны отношения двух одиноких женщин и их осиротевшего племянника-подростка Ремо, который приносит тепло в их пустой дом, но использует их в своих финансовых интересах. Как рассказчик, Палаццески сочувствует, но отстранённо, и его мягкий смех – единственное суждение, которое он высказывает о слишком человеческой глупости своих персонажей. Контраст между ошибочными мечтами молодых и материально достаточной, но духовно неполноценной средой, в которой им приходится жить, вновь появляется как тема его менее успешных поздних романов, I fratelli Cuccoli (1948; братья Кукколи) и Roma (1953; английский перевод, 1965).

Другой тосканский писатель, Федериго Тоцци (1883-1920), чей резкий гений контрастирует с традиционным акцентом на il bello stile (красивый стиль), подвергся переоценке в послевоенный период и стал занимать четвёртое место среди итальянских романистов по версии Альберто Моравиа после Мандзони, Итало Свево и Верги. Выходец из несчастливого детства, Тоцци писал трагические и автобиографические произведения, сдобренные лишь следами достоевского сострадания. Как и его наставник Верга, он интересовался влиянием собственности на жизнь людей; материальное богатство для Тоцци было препятствием, которое нужно было преодолеть. В романе Il podere (1921; Ферма), примечательном скорее своим трагизмом, чем сюжетом, Ремиджио возвращается домой, чтобы принять управление фермой от умирающего отца, и это возвращение для Тоцци означает регресс и вступление на путь, ведущий к смерти.

Роман «Три креста» (1920; Three Crosses, 1921) получил своё название от могил трёх братьев, отсутствие моральной стойкости которых приводит их к катастрофам. Братья унаследовали от отца книжный магазин. Дела идут плохо, поэтому они берут деньги в долг, в итоге оказываются замешанными в мошенничестве и, тем не менее, продолжают тратить деньги, которых у них нет, на гормоны. Портреты этих троих, с их идиосинкразией, страхами, истериками и обжорством, являются исследованиями необычайной глубины. Безвременная смерть автора не позволила ему увидеть ни один из этих романов в печати, однако он получил заслуженное признание как предтеча Франца Кафки и экзистенциализма.

Ещё дальше от мейнстрима, чем даже Тоцци, находится Свево (1861-1928), буквально Итало Швабский, псевдоним Арона Гектора Шмитца. Он родился в Триесте от еврейских родителей, его отец был немецко-итальянского происхождения, а мать – коренная триестинка. Отец Свево отправил его в Германию для совершенствования немецкого языка, который был жизненно важен для будущего мальчика в тогдашнем австро-венгерском портовом городе Триесте. Итальянским гражданином он стал только в последнее десятилетие своей жизни.

Хотя он всегда мечтал стать писателем, литературный успех Свево был затруднён сначала экономической необходимостью, а затем, после появления романов «Жизнь» (Una vita, 1892; A Life, 1963) и «Старение» (Senilità, 1898; As a Man Growser, 1932; также известен как «Карнавал Эмилио», 2001), общественным безразличием. Следующие четверть века Свево не публиковался, хотя продолжал писать. Его дружба с Джеймсом Джойсом привела в конечном итоге к публикации его третьего романа, La coscienza di Zeno (1923; Confessions of Zeno, 1930; также известен как Zeno’s Conscience, 2001), который стал популярным во Франции и лишь позднее в Италии.

Антиакадемический стиль письма Свево – сухой, слишком близкий к триестинскому диалекту и, возможно, под влиянием более свободного владения автором немецким языком – оттолкнул многих критиков, хотя те читатели, которые питались Вергой и Тоцци, восхищались им. Его беспомощные герои – это интеллектуальные аномалии, изображённые в первых двух романах с объективностью французских натуралистов. Роман «Жизнь» рассказывает о неискренности любовной связи Альфонсо Нитти с дочерью его работодателя и его скромной жизни «белого воротничка» и заканчивается официальным сообщением о самоубийстве Нитти.

Фильм «Как стареет человек», более тонкий и психологически проникновенный, рассказывает об Эмилио Брентани, который влюбляется в проститутку и достигает дряхлости в возрасте тридцати пяти лет, когда его умирающая сестра рассказывает ему правду о его возлюбленной. После того как Свево открыл для себя Зигмунда Фрейда, примерно в 1912 году, он использовал идею психоанализа при написании «Исповеди Зено». Болезненный Дзено Козини ищет спасения в психоанализе, пересказывая свою жизнь якобы для того, чтобы найти истоки своей привычки курить, а также других бесчисленных психосоматических заболеваний, и тем самым обнажая свои противоречивые идеи и желания.

Будучи проитальянским австро-венгерским подданным, евреем, бизнесменом, любившим литературу, и пацифистом во время Первой мировой войны, Свево жил как аутсайдер, склонный к удовольствиям самоанализа. Его романы представляют абсурдистский мир, в котором люди из-за своей бесхребетности и других недостатков не могут взять на себя ответственность за свою слабость и не способны разделить счастье или горе с другими. Чтобы исследовать это жалкое состояние, Свево анализирует человеческое сознание (итальянское coscienza в его названии означает одновременно «сознание» и «совесть»), и поскольку его работы дают такой подробный взгляд на противоречия между реальностью и личностью (Зенон привычно говорит противоположное тому, что думает, и делает противоположное тому, что хочет сделать), Свево имеет современный вкус для современного читателя.

Основание журнала La voce (1908), который предоставил столь необходимый форум для серьёзного письма многих талантливых авторов, предвосхитило как герметическую (обскурантистскую) традицию в поэзии, так и журнал La ronda (1919-1923), который выступал за реакционный возврат к классической традиции, подчёркивая ясный стиль, хорошо построенный синтаксис и литературную лексику.

Разносторонний Риккардо Баккелли (1891-1985) был единственным из рондистов, кто наложил свой отпечаток на роман, и сделал он это своей двухтысячестраничной исторической эпопеей Il mulino del Po (1938-1940; Мельница на По, 1950). В романе рассказывается о смене поколений семьи Скакерни, начиная со времён Наполеона и до конца Первой мировой войны. Политические события важны для Баччелли не сами по себе, а в той мере, в какой они влияют на жизнь его героев. В своих многочисленных и разнообразных попытках создания романа и других форм повествования, в которых он лишь осторожно экспериментировал, он следовал формализму Мандзони и, подобно Фогаццаро, облекал собственную яркую чувственность в покров католического благочестия.

В 1926 году одарённые Массимо Бонтемпелли (1878-1960) и Курцио Малапарте (1898-1957) напали на эстетический формализм рондистов, а также на популярный реализм (окончательный триумф которого принёс Деледде Нобелевскую премию 1926 года), основав обозрение «900», Cahiers d’Italie et d’Europe, также известное как Il novecento (двадцатый век). Хотя журнал просуществовал недолго, он пытался, публикуя свои материалы на французском языке, познакомить итальянцев с влиянием французской и континентальной литературы.

Бонтемпелли был критиком, драматургом, афористом, романистом и автором коротких рассказов, а также редактором. Его литературным кредо было «облекать в улыбку самые печальные вещи и удивляться самым обычным вещам», чтобы вызвать сюрреализм, присущий реальному. Четыре его романа были переведены на английский язык: La scacchiera davanti allo specchio (1922; Шахматы в зеркале, 2007); Il figlio di due madri (1929; Мальчик с двумя матерями, 2000); Vita emorte di Adria e dei suoi figli (1930; Жизнь и смерть Адрии и её детей, 2000); и L’amante fidele (1953; Верный любовник, 2007).

Младший Малапарте, псевдоним Курта Эриха Зукерта, был сыном немецкого отца и итальянской матери и родился в Прато. Спорный и противоречивый, он написал свою лучшую книгу «Капут» (1944; английский перевод, 1946), находясь в заключении в Финляндии после того, как разозлил нацистское командование. Капутта» – это апокалиптическое видение Европы, разрушающейся под натиском войны. Позже, в 1944 году, его опыт работы в качестве итальянского офицера связи с союзниками в Неаполе послужил материалом для его самого противоречивого романа «Кожа» (La pelle, 1949; The Skin, 1952), сюрреализм которого был принят за документальный реализм. Оба романа стали международными бестселлерами. Сравнение с Д’Аннунцио неизбежно, но, как отмечает Луиджи Барзини, если Д’Аннунцио вызывал как восхищение, так и отвращение у своих выдающихся современников, то Малапарте удавалось поразить раздражением или очарованием лишь самых непонятливых из своих современников.

Основание флорентийского обозрения Solaria в 1926 году представляло собой попытку примирить стилистически ориентированных рондистов с течением, посвящённым современным европейским тенденциям, ответственным за «Il novecento» Бонтемпелли. Solaria была призвана познакомить итальянцев с такими современными фигурами, как Кафка, Марсель Пруст, Т.С. Элиот и Джойс, а также обновить образы таких недооценённых итальянских авторов, как Свево и Тоцци, которым они посвятили специальные памятные выпуски. Солариане не выступали против регионализма: именно их удачное сочетание региональных и универсальных проблем породило творчество Чезаре Павезе, Элио Витторини, Игнацио Силоне, Карло Леви, Васко Пратолини, Виталиано Бранкати, Коррадо Альваро и Джорджио Бассани. Однако у Соларии был грозный враг в лице фашизма; за преданность Кафке и Свево соларианцев называли «любителями евреев», и к 1937 году они были вынуждены закрыть свои двери.

Витторини (1908-1966), выходец из сицилийской семьи среднего класса из Сиракуз, покинул дом в 1928 году вместе со своей женой Розой Марией, сестрой поэта Сальваторе Квазимодо, чтобы поселиться в Гориции на северо-востоке Италии. Его вклад в итальянскую интеллектуальную жизнь больше выражается в его работе в качестве литературного критика и организатора, чем в его повествовательной деятельности, и он стал своего рода итальянским Жан-Полем Сартром, раздающим теории о необходимости обновления литературы.

Первый рассказ Витторини появился в журнале Solaria в 1929 году, а вскоре он начал работать в периодическом издании в качестве корректора и ассистента. В 1933 году он опубликовал свой первый перевод – «Сент-Мор» Д. Х. Лоуренса: Вместе с принцессой» 1925 года. В феврале 1933 года «Солария» начала печатать роман Витторини «Il garofano rosso» (1948; «Красная гвоздика», 1952). Поскольку в романе исследовалось очарование фашизма для молодёжи, особенно подчёркивался сексуально-садистский элемент, цензура прекратила его публикацию после третьей части, и Витторини, на волне интереса к американской литературе, стимулированного присуждением Нобелевской премии по литературе Синклеру Льюису в 1930 году, продолжил работу над переводами Эдгара Аллана По, Фолкнера, Уильяма Сарояна и Эрскина Колдуэлла.

Шедевр Витторини, «Разговор в Сицилии» (1941; «На Сицилии», 1948; также известен как «Разговор в Сицилии»), был конфискован цензурой, но переиздан в 1942 году. Ее сразу же оценили за лирическую красоту, новаторский стиль и эмоциональное воздействие; позже Итало Кальвино (1923-1985) назовёт её основой современной итальянской литературы. История тридцатилетнего Сильвестро, путешествующего с севера на Сицилию к матери, и его разговоры с разными людьми превращены Витторини в редкую аллегорию о необходимости возродить надежду на свободу и справедливость. Книга распространялась во французском и немецком переводах в странах, управляемых нацистами, и была большим вдохновением в те мрачные дни угнетения.

В 1943 году Витторини присоединился к движению Сопротивления, был заключён в тюрьму и использовал полученный опыт для написания «Uomini e no» (1945; Men and Not Men, 1985), истории группы Сопротивления и произведения, которое сразу же было названо классикой военного времени и краеугольным камнем неореалистического движения (хотя сам Витторини отрицал неореализм книги). Несколько лет спустя Витторини написал роман «Женщины Мессины» (Le donne di Messina, 1949, 1964; Women of Messina, 1973), первое издание которого представляло собой многословный роман объёмом в семьсот страниц. В нём речь идёт о группе перемещённых лиц (многие из них – жители сицилийского города Мессина, который много раз в своей истории восставал из пепла подобно фениксу), которые переселяются в заброшенную деревню. Это история возрождающегося общества, но Витторини всегда был недоволен этим романом.

Витторини считал, что у итальянцев больше общего с американцами, чем с итальянской жизнью эпохи Мандзони, и требовал от авторов быть более отзывчивыми к современным чувствам, чем итальянские литературные кумиры прошлого, такие как Д’Аннунцио и Кроче. Он обвинял авторов, которые продолжали писать со всеведущей точки зрения, в угодничестве перед «мистическим наслаждением» реакционной читающей публики, а свой собственный роман «Женщины Мессины» он отверг, потому что от него несло девятнадцатым веком. Это объясняет его неодобрение Верги и то, почему, будучи редактором, он отверг «Il gattopardo» Джузеппе Томази ди Лампедуза (1958; «Леопард», 1960) как типичный представитель устаревшей литературы, которая преграждает путь произведениям более ответственного и революционного замысла. Длинные романы он считал устаревшими, а литература как система отображения отношений с современным миром не должна не учитывать новейшие технологические изменения. Он яростно защищал науку в надежде, что когда-нибудь люди смогут обрести контроль над машинами, которые так мало понимают.

Витторини основал и возглавил серию I gettoni (буквально «игровые фишки») для Einaudi, в которой были опубликованы первые работы таких начинающих авторов, как Марио Тобино, Карло Кассола, Джованни Арпино и Кальвино. Витторини также основал и был редактором противоречивого и недолговечного периодического издания «Il politecnico», которое, по его замыслу, должно было служить для бывших фашистов средством избавления от соучастия в военных действиях. Он также основал авангардное периодическое издание Il menabò, а незадолго до своей смерти в 1966 году пытался организовать «Гулливер», международное периодическое издание.

Неореализм

«Неореализм» – это общий термин, применяемый к социально ориентированному послевоенному движению в литературе, изобразительном искусстве и кино. Вероятно, наибольшего успеха оно достигло в великих фильмах в десятилетие после войны, когда такие режиссёры, как Роберто Росселлини, Витторио Де Сика и Лукино Висконти, создавали одни из самых оригинальных фильмов в западном мире. Факторами, способствовавшими этой повышенной чувствительности, были антифашистская борьба, послевоенная социальная и политическая борьба в Италии, а также распространение марксизма, вызванное открытием заново работ Антонио Грамши.

В своей заботе о положении простых людей многие писатели (включая некоторых северных итальянцев, таких как Павезе и Леви), освободившись от уз фашистской цензуры, переключили внимание на бедственное положение итальянского Юга в традициях Верги, Капуаны, Серао и Ди Джакомо. Бедный Юг (так называемый mezzogiorno) – это особая загадка для итальянской нации. Поскольку южные итальянцы, по общему признанию, являются бережливым и трудолюбивым народом, находящимся во власти негостеприимной местности и феодального наследия латифундий, или земельных владений, кажется разумным, что при надлежащем руководстве их можно превратить в актив, а не в пассив для страны.

В это время появилось большое количество итальянских писателей, которые поставили насущные проблемы Юга перед итальянской читающей публикой. Три южных писателя, выбранные Серджио Пачифичи как типичные представители трёх различных тенденций в категории «южного романа», – это Коррадо Альваро (1895 или 1896-1956), Виталиано Бранкати (1907-1954) и Лампедуза (1896-1957).

Калабриец Альваро вырос под влиянием стиля La ronda, что придало его стилю сложность и богатство, которые не совсем подходят под определение неореализма. Его художественная литература напоминает Вергу своим акцентом на жестокой судьбе, дистанцированностью от своих героев и чувством иронии; его шедевр «Gente in Aspromonte» (1930; «Бунт в Аспромонте», 1962), в котором описывается трудная жизнь семьи калабрийских пастухов и их борьба за то, чтобы пережить повороты, которые в конечном итоге разрушают их скромные мечты, напоминает «Дом у мушмулы».

К началу Второй мировой войны Альваро выпустил двенадцать томов художественной литературы, десять – нехудожественной, три – поэтической, две пьесы, а также переводы с английского, русского и греческого языков. После войны он написал трилогию романов «Ринальдо Дьяконо», из которых «Короткий век» (1946; L’età breve) был единственным, опубликованным в законченном виде, в котором итальянское буржуазное общество при фашизме и после войны рассматривается глазами молодого, урбанизированного, пересаженного южанина, тоскующего по родной земле, которую он идеализировал до неузнаваемости.

В отличие от Альваро, который создал мир, полный драматического напряжения, сицилиец Бранкати использовал более комический подход к изображению нравов и нравов южной Италии. Написав в ответ на прославление сексуальной свободы Д’Аннунцио, Бранкати сатирически изобразил в «Дон Жуане в Сицилии» (1941; Don Juan in Sicily) галлизм, агрессивный эротизм южных мужчин, воспитанных в матриархальном обществе, где только якобы правят мужчины, где честь заключается в сохранении лица, а мораль – в соответствии. Будучи изначально фашистом, Бранкати разуверился в своих ранних лояльностях, когда переехал на материк и завёл полезное знакомство с Джузеппе Боргезе и Кроче. Поскольку ни Альваро, ни Бранкати не предложили никаких радикальных решений бедственного положения меццоджорно, ни один из них не получил более чем мимолётного признания в марксистски ориентированной критике современной Италии.

Литературная аномалия – это единственный откровенно декадентский роман, появившийся в послевоенный период, но, бесспорно, одна из самых необычных и самых обсуждаемых книг современной итальянской литературы – «Леопард» Лампедузы. Несмотря на своё международное образование и любовь к литературе, отличной от итальянской (он особенно любил Уильяма Шекспира, Льва Толстого, Марселя Пруста и Томаса Манна), Лампедуза чувствовал себя настолько глубоко сицилийцем, что именно о Сицилии он был вынужден писать.

Примечательна одиссея рукописи Лампедузы: в 1957 году, в год своей смерти, он подал рукопись в миланский «Мондадори» и туринский «Эйнауди», два самых престижных издательства в Италии, возглавляемые соответственно Витторио Серени и Элио Витторини. Книга была отклонена обоими издательствами, и после смерти Лампедузы его вдова передала Елене Кроче (дочери Бенедетто Кроче) рукописную копию рукописи. Она передала её Джорджио Бассани, старшему редактору-консультанту миланского издательства Feltrinelli; на этот раз роман был принят.

Леопард» Лампедузы, названный так в честь гордого зверя, изображённого на семейном гербе, – дон Фабрицио, князь Салины, по образцу прадеда автора, просвещённого деспота, правившего огромными владениями накануне высадки Гарибальди на Сицилии. Слишком умный, чтобы сопротивляться неизбежному будущему, но не желающий присоединиться к настоящему, он воспринимает падение монархии Бурбонов с «исторической тошнотой», а также со странным спокойствием, поскольку в откровенно пессимистическом представлении Лампедузы мир дона Фабрицио, несмотря на видимость перемен, на самом деле ничего не меняется.

Роман «Фонтомара» (1930, 1933, исправленный 1958; английский перевод, 1934, исправленный 1960), является предтечей этой тенденции просвещения читателей о бедных условиях на Юге. Его автор, Игнацио Силоне (1900-1978), псевдоним Секондо Транквилли, взялся донести до свободного мира из своей ссылки в Швейцарии тоталитарные репрессии фашизма, которые лишь усугубляли бедственное положение южноитальянских кафони (крестьян). По мнению Силоне, ничего не изменится, если кафони не смогут объединить свои силы для создания перемен. Однако «Фонтамара» – не совсем реалистический роман, поскольку крестьяне в нём идеализированы, а фашисты карикатурны.

Pane e vino (1937, переработано как Vino e Pane, 1955; первое печатное издание – Brot und Wein, 1936; Хлеб и вино) и Il seme sotto la neve (1942; первое печатное издание. Der Samen unterm Schnee, 1941; The Seed Beneath the Snow, 1942) происходят на той же бесплодной земле Абруцци и повествуют о жизни Пьетро Спины, революционера, переодетого священником, который заново открывает для себя обновлённый образ жизни, обрабатывая землю своей родины, но в конце концов погибает за чужое преступление. Силоне вкладывает в своего героя Спину свою собственную трансформацию из коммуниста в примитивного христианского социалиста. Как ни странно, Силоне более широко известен в Соединённых Штатах, чем в Италии.

Как и Силоне, Карло Леви (1902-1975) был интеллектуалом в изгнании, когда писал о положении крестьян южной Италии. Скорее за свои антифашистские настроения, чем за то, что он был евреем, Леви, художник и врач, был отправлен в маленький городок в двадцати милях от ближайшей железнодорожной станции в отдалённой и бедной Базиликате в задней части итальянского сапога. Здесь Леви впервые не почувствовал укусов расовых предрассудков, поскольку «его» крестьяне, как он стал их называть, не знали, что такое еврей. Название его шедевра «Христос остановился в Эболи» (1945; Christ Stopped at Eboli: The Story of a Year, 1947) относится к убеждению крестьян, что христианство и даже цивилизация обошли их стороной: «Христос никогда не заходил так далеко, как и время, и индивидуальная душа, и надежда, и связь причины со следствием, и разум, и история».

Книга, в которой изображён народ, настолько измученный беспричинными оскорблениями жизни и природы, что фашизм Муссолини едва ли имеет для него значение, заканчивается, когда автор освобождается по политической амнистии в 1936 году. Книга была написана восемь лет спустя, когда Леви жил во Флоренции в качестве преследуемого участника Сопротивления; она была опубликована после войны и сразу же стала международным бестселлером.

Дух трогательного дневникового романа Леви задал тон большей части последующего неореализма, стремящегося к правде, а также положил начало новой моде на поджанр книг, сочетающих путешествия и наблюдения, таких как «Il gigante Cina» Карло Бернари (1957; Гигантский Китай), «Культурное соперничество в Китае» Альберто Моравиа (1967; Красная книга и Великая стена, 1968) и собственная книга Леви о Советском Союзе «Il futuro ha un cuore antico: Viaggio nell’Unione Sovietica (1956; будущее имеет древнее сердце).

Франческо Джовине (1902-1950) создал свою собственную марку поэтического реализма, описывая крестьян своего родного региона Молизе. Его лучший роман, Le terre del Sacramento (1950; поместье в Абруцци), – это эпопея о депрессивном народе, которому удаётся занять необрабатываемые земли. В центре этого крестьянского восстания против привилегий правящего класса находится Лука Марано, которого называли одним из самых ярких творений современной итальянской фантастики.

Северянин Джованни Арпино (1927-1987), обычно изображавший в своих произведениях пьемонтскую сельскую местность, в романе «Преступление чести» (Un delitto d’onore, 1961; A Crime of Honor, 1963) использовал южные декорации, чтобы показать абсурдность практики южной вендетты. В маленьком городке к югу от Неаполя ведущий горожанин убивает свою жену, когда врач подтверждает, что она не была девственницей во время их брака. Повествование пронизано чёрной иронией, но также примечательно пониманием автором соответствующих традиций.

Леонардо Скьяскиа (1921-1989), которого Луиджи Барзини считает «возможно, одним из лучших из всех» современных итальянских писателей, передаёт сицилийский менталитет. Автор ряда научных работ по истории Сицилии, Сциаскиа в своей художественной литературе в первую очередь занимается разоблачением преступлений итальянской мафии и строгой примитивной приверженности сицилийцев к omertà (кодексу молчания). В Соединённых Штатах романы Сциаскии обычно классифицируются как тайны. Как отмечает Герберт Митганг в отношении романа A ciascuno il suo (1966; A Man’s Blessing, 1968; также известен как To Each His Own), истории убийств Сциаскии являются примером драгоценного различия между простой загадкой и художественным произведением, жизненность которого не зависит от аккуратного решения.

Сардиния, которая считается частью итальянского Юга, изображена Джузеппе Десси (1909-1977), последователем Соларии и читателем Пруста и Манна, обладающим лирическим даром сочетать автобиографические детали с региональным реализмом, что особенно заметно в романе «Микеле Бошино» (1942). Paese d’ombre (1972; Леса Норбио), возможно, слишком зависимый от сардинской атмосферы для американской аудитории, – это история жизни Анджело Ураса и его гнева по поводу бессмысленного уничтожения великолепных лесов Норбио, принесённых в жертву ненасытным печам технологии.

Кишащий мегаполис Неаполя – излюбленная тема неополитанских романистов Карло Бернари (1909-1992), одного из предшественников неореализма с его «Тремя операми» (1934; три фабричных рабочих), где речь идёт о городском пролетариате его родного города; Микеле Приско (1920-2003); и Доменико Реа (1921-1994). Приско и Реа пишут как короткие рассказы, так и романы; Приско любит описывать аристократию и мелкую буржуазию, тогда как Реа больше интересует трагикомическое состояние простых людей.

Изображая самую южную провинцию Калабрии, Фортунато Семинара (1903-1984) исследует психологические мотивы архаичных социальных структур региона, а Саверио Страти (1924-2014) создаёт мир подёнщиков, угольщиков и каменщиков, мечтающих об эмиграции в более цивилизованные и благотворительные страны, чтобы спастись от убожества своей жизни, и иногда возвращающихся в Калабрию с пустыми руками после заграничной одиссеи. Приско, Реа, Семинара и Страти мало известны в Соединённых Штатах, что достойно сожаления и иронии, потому что большинство американцев итальянского происхождения имеют корни именно в тех областях Италии, которые описывают эти авторы.

Северный писатель, написавший свой первый роман, находясь в политической ссылке в Калабрии, – пьемонтец Чезаре Павезе (1908-1950), чьи короткие романы составляют, по словам Итало Кальвино, «самый плотный, драматичный и однородный повествовательный цикл» современной итальянской литературы. Хотя его фантастика оказала большое влияние на неореализм, его романы нельзя назвать реалистичными, поскольку его интересует не столько внешний мир, сколько то, как его герои примиряются со своим миром.

Павезе, страдавший астмой, был признан негодным к военной службе и по этой же причине не мог участвовать в партизанской войне движения Сопротивления. Прочтение его дневника в военные годы выявляет лишь несколько случайных упоминаний о войне и отсутствие участия в ней, за что его позже будут критиковать. Павезе был крупным переводчиком американской и английской литературы для итальянцев, переводил произведения Льюиса, Гертруды Стайн, Германа Мелвилла, Уильяма Фолкнера, Чарльза Диккенса, Даниэля Дефо и других; он настолько восхищался Ф. Скоттом Фицджеральдом и Эрнестом Хемингуэем, что утверждал, что не осмеливается переводить их. Он работал редактором в издательстве Einaudi, которое он помог основать в Турине.

Чувствительный человек, считавший, что жизнь не стоит того, чтобы её прожить, если она не направлена на благо других, Павезе, тем не менее, с трудом находил общий язык с другими людьми. Несмотря на его убеждение, что прогресс цивилизации зависит от преодоления мужчинами женоненавистничества, он был одержим любовью к отдельным женщинам и покончил с жизнью по собственному желанию, признав свою сексуальную безнадёжность. Он пришёл к роману из поэзии, которую освободил от формальных метрических требований, сделав акцент на ритме и синтезе и озаботившись проблемой одиночества.

Как и Элио Витторини, Павезе хотел привнести новую жизненную силу в то, что он считал усталой традицией, путём внедрения американской литературы и технических инноваций, которые для Павезе включали смешение местного диалекта с литературным итальянским и эксперименты с неграмматическим, нелитературным языком. (Он был очарован американским сленгом в романах, которые он переводил).

Используя тему «возвращения странника на родину», развитую Витторини в столь мощную аллегорию, Павезе написал роман La luna e I falò (1950; «Луна и костёр», 1952), подчёркивающий, что память – это ключ к пониманию прошлого опыта, который, в свою очередь, можно прочувствовать, вновь погрузившись в прошлое (отсюда реализм Павезе). Его герой, Ангилья («угорь» по-итальянски, что означает характерное для угря возвращение к месту своего рождения), возвращается в свою горную деревню после двадцатилетнего отсутствия в Америке (которую он характеризует как иллюзорный рай, страну, где, подобно луне из названия романа Павезе, нет ничего, ни настоящих женщин, ни вина), воссоздаёт своё идиллическое прошлое, а затем испытывает муки, видя, как эти воспоминания распадаются в настоящем. Хотя он обнаруживает, что на самом деле ничего не изменилось, он примиряется с тем, что воспринимает как свою собственную судьбу, свою идентификацию с людьми своей родины и с природными силами (горами), которые сформировали их всех.

Женские персонажи Павезе более убедительны, чем мужские; это особенно заметно в романе Tra donne sole (1949; Among Women Only, 1953), действие которого происходит в мире высокой моды. Розетта из этого романа, как и Розальба из Il diavolo sulle colline (1949; The Devil in the Hills, 1954), считает самоубийство единственным выходом из положения, к которому сам Павезе прибег 27 августа 1950 года.

Роман Сопротивления относится к области, представляющей такой огромный и специализированный интерес для итальянских читателей, что некоторые критики пытались назвать его поджанром романа. Роман Сопротивления, однако, не допускает простого определения, особенно учитывая, что для многих, кто использует этот термин, он широко применяется даже к тем романам военного или послевоенного времени, написанным теми, кто даже не симпатизировал движению Сопротивления.

Британские и американские критики по понятным причинам исключают из этой категории такие романы, как Tiro al piccione (1953; День льва, 1954) Джозы Риманелли (1926-2018) или Il cielo è rosso (1947; Небо красное, 1948) Джузеппе Берто (1914-1978). Первый роман, сочувственно представляющий проигравшую сторону и основанный на собственном опыте автора, рассказывает о побеге мятежного подростка от скуки его южной итальянской деревни в ряды разбитой фашистской армии и его последующем восстании из руин, способном принять будущее. Последний роман, написанный о четырёх подростках, которые собираются вместе после гибели своих семей и образуют ядро жизни среди руин 1943-1944 годов, был задуман, когда автор находился в тюремном лагере в Херефорде, штат Техас; на его стиль даже повлияли некоторые американские авторы, которых Берто читал в тюрьме (например, Джон Стейнбек, Мелвилл, Фолкнер, Хемингуэй).

Первым из романов Сопротивления, которые по британским и американским стандартам однозначно можно назвать романами Сопротивления, является роман Витторини «Люди и нелюди», в котором борьба группы миланских партизан в 1944-1945 годах используется для того, чтобы показать, что Вторая мировая война была конфликтом между людьми и «нелюдьми». Витторини изображает своих нацистов и фашистов либо тупыми, бесчувственными автоматами, либо садистами, а своих антифашистов – простыми людьми, которые реагируют на происходящее с человеческой чувствительностью. Главный герой Витторини идентифицируется только по кодовому имени N2; другие персонажи не очень хорошо прорисованы, а диалоги, в которых чувствуется влияние, но не мастерство Хемингуэя, повторяются и банальны.

Двумя годами позже Итало Кальвино опубликовал книгу Il sentiero dei nidi di ragno (1947, 1957, 1965; Тропа к гнезду пауков, 1956). В романе рассказывается о партизанском движении, зародившемся в горах вокруг Генуи, а его героем является нелюбимый мальчик-сирота по имени Пин, который находит в партизанах, с которыми он объединяется, новое для себя товарищество. Хотя партизаны дают Пину хотя бы надежду на искупление, Кальвино старается не идеализировать своих героев, которые остаются обычными, даже шокирующими в своей грубости.

Рената Вигано (1900-1976), уроженка Болоньи и плодовитая писательница рассказов, закрепила трогательный героизм своей крестьянки-коммунистки в романе L’Agnese va a morire (1954; Аньезе идёт на смерть). В повествовании, не обременённом спекуляциями и риторикой, Аньезе, чей престарелый муж был отправлен в немецкий рабочий лагерь, где он погиб, верно выполняет указания партизан, с которыми она работает, пока не погибает в столкновении с разъярённым немецким солдатом.

Романы о Сопротивлении Павезе, Карло Кассолы (1917-1987) и Марио Тобино (1910-1991) более сложны и больше отражают неудачи движения, чем романы Витторини, Кальвино или Вигано. В романе Павезе «Дом на холме» (La casa in collina, 1949; «Дом на холме», 1956) его интроспективный и отчуждённый герой Коррадо цинично замечает, что все люди, если только они не бросают бомбы или не рискуют жизнью в бою, являются фашистами. Фаусто и Анна» (1952; Fausto and Anna, 1960) римского писателя Кассолы, активного участника Сопротивления в Тоскане и впоследствии школьного учителя, охватывает период в восемь лет и из всех романов о Сопротивлении наиболее успешно передаёт напряжение тех лет. Радостный роспуск партизан в романе Кассолы предвещает возвращение к нормальной жизни, которая не обещает быть лучше, чем прежде. Фаусто, ранее преданный и Анне, и коммунистической партии, к концу романа теряет и то, и другое.

Как и Коррадо Павезе, тосканец Тобино в романе «В подполье» (Il clandestino, 1962; «Подполье», 1966, 1967) неустанно обвиняет подавляющее большинство итальянцев в том, что они были фашистами и что именно эти люди виновны в войне. В этом романе Тобино придаёт коллективный характер движению Сопротивления и лишает свою историю одного главного героя. Несмотря на перенаселённость персонажей, роман даёт удивительно полное представление о периоде Сопротивления. Однако, как и Кассола, Тобино не испытывает оптимизма по поводу обновления или перестройки итальянского общества.

L’ombra delle colline (1964; Тень на холмах) Джованни Арпино (1927-1987) представляет главного героя, который возвращается на холмы Ланге в Пьемонте спустя годы после того, как в молодости работал там в рядах Сопротивления. В этом романе есть тоска по утраченным идеалам Сопротивления, грустное принятие статус-кво и конфликт между мифом и историей, который мучил Павезе.

Романы о Сопротивлении продолжали писаться, в первую очередь Беппе Фенольо (1922-1963), который, похоже, намеревался создать панорамный цикл о гражданской войне в Италии с сентября 1943 года по апрель 1945 года. Фенольо, который родился в Альбе и всю жизнь прожил в регионе Ланге в Пьемонте, был англофилом, широко использовал английские слова и фразы в своих романах и перевёл множество английских произведений, включая «Ветер в ивах» Кеннета Грэхема (1908). Его слегка беллетризованный автобиографический герой появляется сначала в качестве офицера-курсанта в Риме в романе Primavera di bellezza (1959; Весна красоты) и продолжается в Il partigiano Johnny (1968; Партизан Джонни, 1995); наконец, адаптация бывшего партизана к гражданской жизни рассматривается в La paga del sabato (1969; Субботняя зарплата). Роман Фенольо о Второй мировой войне, La trappola amorosa (1988), был переведён на английский язык под названием A Private Affair в 2007 году.

Из северных итальянских писателей, приобщившихся к моде неореализма, наиболее типичным, пожалуй, является флорентиец Васко Пратолини (1913-1991); безусловно, он один из самых плодовитых. Его реализм, в отличие от веризма Верги, не подчёркивает фольклор и местный колорит как таковой, а скорее использует окружающую среду как фон для драмы обычных человеческих эмоций. Пратолини не стремится к научной объективности и не избегает вмешательства, чтобы в случае необходимости выступить в защиту одного из своих персонажей. Шедевром Пратолини является роман «Cronache di poveri amanti» (1947; «Повесть о бедных влюблённых», 1949), который Франк Розенгартен считает романом Сопротивления, поскольку в нём так наглядно изображён микрокосм итальянского мира (в середине 1920-х годов) накануне политической тирании.

Послевоенные работы виченца Гвидо Пьовене (1907-1974) иногда классифицируются как неореалистические, несмотря на нотки д’аннунцианского декаданса. Пьер Паоло Пазолини (1922-1975), родившийся в Болонье, пришёл в роман из поэзии и оставил роман ради кино; он также оставил свой след в истории литературы как критик. Поскольку литературный язык – это отражение правящих классов, столь неприятное для марксизма Пазолини, он отверг его; с эрудицией филолога он последовал примеру Карло Эмилио Гадды (1893-1973) и использовал грубый диалект римских бедняков для большей части своих первых двух романов, Ragazzi di vita (1955; The Ragazzi, 1968) и Una vita violenta (1959; A Violent Life, 1978).

Джорджио Бассани (1916-2000) был летописцем Феррары, который создавал уязвимых персонажей, таких как евреи и геи, и рассматривал их в стрессовые моменты. Il giardino dei Finzi-Contini (1962; Сад Финци-Контини, 1965), ставший ещё более популярным благодаря фильму Виттории Де Сика 1970 года, – это патетическая история богатой еврейской семьи, члены которой живут, не замечая растущих беспорядков за стенами своего сада, что приведёт к их собственному преследованию. Новелла Gli occhiali d’oro (1958; «Очки в золотой оправе», 1960; переработана как «Очки в золотой оправе», 1975) – не менее жалкая история врача-гея, в конце концов вынужденного покончить жизнь самоубийством; повествование ведётся от лица сочувствующего молодого еврея, который все больше и больше осознает антисемитизм, с которым ему самому неизбежно придётся столкнуться.

В эти годы в духе авангардиста писал Дино Буццати (1906-1972), родившийся в Беллуно. Наиболее известный своими короткими фантастическими произведениями, Буццати был журналистом и редактором по профессии и одарённым художником, а также писателем. В 1940 году он опубликовал аллегорический роман, напоминающий Франца Кафку, Il deserto dei Tartari («Тартарская степь», 1952). Его более обычный роман Un amore (1963; A Love Affair, 1964) рассказывает о достойном мужчине средних лет, влюблённом в бесстыдную проститутку. Хотя Буццати наполнил свою фантастику историческими персонажами, это было сделано, по словам Серджио Пачифичи, не для поощрения реализма, а «просто для усиления иронии мира, стоящего на грани безумия».

Ещё один автор этого периода, который не соответствует неореализму, – Гадда, инженер-строитель, родившийся в Милане от итальянского отца и немецкой матери; он является автором итальянского аналога «Улисса» Джеймса Джойса (1922). Написанная на смеси стандартного итальянского и римского диалекта с либеральными примесями миланского, венецианского и неаполитанского диалектов, книга «Quer pasticciaccio brutto de via Merulana» (1957; «Этот ужасный беспорядок на улице Мерулана», 1965) кажется детективной историей, но вскоре становится ясно, что Гадда больше интересуется множеством возможных сапфических или лесбийских отношений, которые могли послужить мотивом, чем раскрытием самого преступления.

В отдельную категорию можно выделить несколько авторов, чьи произведения пользуются в США значительно большей популярностью, чем в Италии. Джованни Гуарески (1908-1968), родившийся недалеко от Пармы и находившийся в плену у немцев с 1943 по 1945 год, был своего рода Джеймсом Тербером, иллюстрировавшим свои собственные произведения. Ограничившись причудами, Гуарески сумел опубликовать книги при фашизме ещё до того, как предстал в своём истинном свете как политический сатирик со своими очерками о Доне Камилло (Mondo piccolo: Don Camillo, 1948; The Little World of Don Camillo, 1950), в которых сатирически изображены экстремисты как левого, так и правого толка.

Другой современный автор, менее почитаемый в Италии, чем за рубежом, – Карло Коччоли (1920-2003), участник Сопротивления. Находясь под влиянием современных французских авторов, он, по словам Томаса Ф. Стейли, стал типичным постэкзистенциальным романистом, который пытался объединить экзистенциальную мысль с неортодоксальным христианским идеализмом. Его Il cielo e la terra (1950; Небо и земля, 1952) – это противоречивый роман о священнике, который набирается сил, борясь с многочисленными жизненными конфликтами. Начиная с 1955 года, Коччоли, следуя итальянской традиции, которая простирается от Марко Поло до Джованни Папини и Габриэле Д’Аннунцио, решил писать на французском, а не на итальянском языке.

Альберто Моравиа (1907-1990), сын еврейского агностика из Венеции и матери-католички, без сомнения, является доминирующей фигурой послевоенной фантастики. Его первый роман «Gli indifferenti» (1929; «Безразличные», 1932; также известен как «Время безразличия», 1953) был опубликован за его собственный счёт и имел мгновенный успех. Он был справедливо истолкован как обвинительный акт против буржуазии и разоблачение порочной социальной ситуации, которая позволила развиться фашизму. В этом романе, который остаётся одним из самых значительных его произведений, содержится большинство тем, встречающихся в его последующих работах, и он станет последним явно идеологическим романом до Il conformista (1951; Конформист, 1951). Роман был экранизирован Бернардо Бертолуччи в 1969 году.

Хотя часто утверждают, что Моравиа является основателем неореализма (из-за его репортажного анализа лицемерия среднего класса), такое утверждение противоречит его бесспорно сильному экзистенциализму. Если роман La ciociara (1957; Две женщины, 1958) можно назвать неореалистическим из-за обстановки, характера, темы и определённого идеализма, представленного его главным героем, то его следующий роман La noia (1960; Пустой холст, 1961) следует признать за его возвращение к философскому, почти сартровскому акценту.

Стремясь избежать цензуры Муссолини, Моравиа обратился к косвенным способам выражения, маскируя свои истории под сатиру и сюрреализм; тем не менее, роман La mascherata (1941; Маскарад, 1952) был подвергнут цензуре лично Муссолини, и в 1943 году Моравиа был вынужден бежать из своего дома в Риме вместе с женой, писательницей Эльзой Моранте (1912-1985). Пара провела девять месяцев, скрываясь у крестьян и живя в свинарнике; этот опыт укрепил склонность Моравиа к марксизму и вдохновил на создание романа «Две женщины» (фильм Витторио Де Сика 1960 года с Софией Лорен в главной роли) о борьбе матери и дочери за выживание в условиях насилия военного времени.

Когда герои Моравиа ищут реальность, они обычно начинают поиск через сексуальность, которая, по мнению Моравиа, заменила любовь в современном мире; поскольку отчуждённый мужчина может найти минутное утешение с проституткой, некоторые из наиболее симпатичных героев Моравиа – проститутки. (В результате его отношения к сексуальным вопросам католическая церковь в 1952 году внесла все его книги в свой Индекс запрещённых произведений). Это не означает, что поиск сексуального удовлетворения имеет хоть какой-то шанс на успех; сам половой акт воспринимается Моравиа как уродливый и противоестественный, и типичный моравианец, ищущий счастья в сексе, встречает лишь неудачу.

Моравиа не является структурным новатором, он не прихотлив в словах и не тратит время попусту. Желая обнажить для своих читателей скрытые реалии, которые он пытается выделить для них, Моравиа как рассказчик преследует откровенно дидактические цели. В отличие от большинства итальянских романистов среднего класса, которые предпочитают писать о рабочем классе, Моравиа очарован нравами своего собственного класса. Его клинический метод анализа характера, возможно, был унаследован от Итало Свево, а его произведения насыщены отрывками и ситуациями, впитанными из его огромного чтения классики других поколений и литератур.

К концу 1950-х годов почти все, что можно было сказать о нищете низших классов в Италии, было сказано, и неизбежно возникла обратная литературная реакция. Пока одни ждали появления второго Д’Аннунцио, внимание публики привлёк ироничный Кальвино с его любовью к фантастике прошлых веков. Кальвино, родившийся на Кубе от итальянских родителей и уже прославившийся своей несколько басней «Путь к гнезду пауков», обратился за вдохновением к эпохе Возрождения и к своему любимому поэту Лудовико Ариосто (1474-1533); как и Ариосто, автор «Орландо фуриозо» (1516, 1521, 1532; английский перевод, 1591), Кальвино использует своё причудливое повествование для передачи скрытой морали. Его трилогия, состоящая из романов Il visconte dimezzato (1952; The Cloven Viscount, 1962), Il barone rampante (1957; The Baron in the Trees, 1959) и Il cavaliere inesistente (1959; The Non-existent Knight, 1962), была также издана в одном томе под названием I nostri antenati (1960; Our Ancestors, 1980).

Будучи также фольклористом, Кальвино выпустил монументальную антологию итальянских сказок (Fiabe italiane: Raccolte della tradizione popolare durante gli ultimi cento anni e transcritte in lingua dai vari dialetti, 1956; частично переведена как Italian Fables, 1959, и завершена как Italian Folktales, 1980) и обратился к научной фантастике в Le cosmicomiche (1965; Cosmicomics, 1968), сборнике рассказов, изображающих мир, населённый шифрами и сущностями. Его «Если зимней ночью путешественник» (1979; If on a Winter’s Night a Traveler, 1981) стал одним из самых известных постмодернистских произведений метафантастики и помог сделать Кальвино самым переводимым итальянским писателем на момент его смерти.

Как и Кальвино, сицилиец Эрколе Патти (1904-1976) работал в сюрреалистической среде. Его последний роман «Гости замка» (Gli ospiti di quel castello, 1974; the guests of that castle) рассказывает историю двадцатитрехлетнего юноши, который внезапно обнаруживает, что постарел на сорок лет. Эльза Моранте (1918-1985) также оторвалась от реализма в поисках галлюцинаторных воспоминаний о прошлом. Ее шедевр, L’isola di Arturo (1957; Остров Артуро, 1959), – это преследующие воспоминания об одиноком отрочестве, грубо прерванном осознанием мальчиком его увлечения молодой мачехой и того факта, что его отец – гей. Язык Моранте музыкален, богат и аллюзивен, а её образы поэтичны. Ее долгожданная «История» (La Storia, 1974; History: A Novel, 1977) – это аллегория, привлекательная как для христианских, так и для марксистских читателей. Действие романа происходит в Риме во время Второй мировой войны, в нём смерть и насилие доминируют над человеческим опытом.

Помимо Моранте, есть ещё Наталья Гинзбург (1916-1991), дочь еврейского профессора биологии и матери-язычницы. Замужем за русским эмигрантом Леоне Гинзбургом, который был убит нацистами после ареста за редактирование антифашистской газеты, Гинзбург пишет прозу несентиментальных воспоминаний, наблюдений и выдумок, часто автобиографическую и демонстрирующую хемингуэевскую точность. Несколько её произведений были переведены на английский язык. Ее «Lessico famigliare» (1963; «Семейные изречения», 1967; также известна под названием «Вещи, которые мы говорили») – это воспоминания о её детстве и ранней взрослой жизни и портрет Италии между войнами. La città e la casa (1984; Город и дом, 1987) – эпистолярный роман, в котором показано богатое разнообразие персонажей, живущих в Риме.

Периодическое издание «Il menabò», основанное Витторини и Кальвино в 1959 году, особенно поощряло писателей, которые стремились проанализировать феномен итальянской индустриализации. Изображение влияния технологий на человечество – основной интерес таких романистов, как римлянин Оттиеро Оттиери (1924-2002), Паоло Вольпони (1924-1994) из Урбино и Лучано Бьянчарди (1922-1971) из Гроссето. Бьянчарди, который был соавтором социального исследования «Шахтёры Мареммы» (1956, «Шахтёры Мареммы»), также написал книгу «Тяжёлая жизнь» (1962, «Тяжёлая жизнь», 1965) о тревоге, которая развивается в интеллектуале-идеалисте, приехавшем в город с революционной миссией и потерпевшем поражение в ежедневной рутине зарабатывания на жизнь.

Лючио Мастронарди (1930-1979), родившийся недалеко от Милана, писал в экспериментаторской традиции Гадды и Пазолини, в значительной степени опираясь на миланский и неаполитанский диалекты. Его интересовал южный итальянец, который по экономическим причинам едет на север и встречает нескрываемое предубеждение со стороны северян, особенно в «Il meridionale di Vigevano» (1964; Южанин из Виджевано).

Тяжёлое положение южного итальянца, оказавшегося во власти северных городов, интересует и Джованни Тестори (1923-1993), который применяет свои активные религиозные убеждения к социальным проблемам. Его пятитомный цикл «Секреты Милана» содержит роман «Дом в Милане» (1961; The House in Milan, 1962), пролетарскую версию «Ромео и Джульетты» Уильяма Шекспира (1595-1596), и рассказы «Мост на реке Гизольфа» (1958; Il ponte della Ghisolfa), по мотивам которого Лукино Висконти снял фильм «Рокко и его братья» (1960; Rocco and His Brothers, 1960). В фильме показан распад южной семьи при контакте с промышленным Севером. Экспериментальная фантастика Тестори перемещается между французским, английским и ломбардийским диалектом, на котором говорят в Северной Италии.

Рвение неореализма к исследованию ситуаций с репортажной точностью сохранялось и в 1960-е годы – например, в социальной критике сицилийского социального реформатора Данило Дольчи (1924-1997) и спорной театральной критике enfant terrible Альберто Арбазино (1930-2020), который также является автором бестселлера «Супер-Элиогабало» (1969; super-Heliogabalus), исследующего саморазрушительную силу. Марио Солдати (1906-1999), журналист и писатель-фантаст, наиболее известный как режиссёр фильмов, добился первого успеха в художественной литературе с романом «Письма с Капри» (1954; The Capri Letters, 1956), в котором рассказывается о неудачно сложившейся американской паре в оккупированном союзниками Риме. Будучи своего рода Генри Джеймсом наоборот, Солдати был очарован американцами; в 1935 году он написал роман «Америка, первая любовь» (America primo amore), своего рода книгу путешествий, которой суждено было стать влиятельной в формировании итальянского представления о Соединённых Штатах в те годы. В романе La confessione (1955; Исповедь, 1958) Солдати исследует одиссею молодого человека от запретов его иезуитского воспитания к гомосексуальности, а в романе La busta arancione (1966; Оранжевый конверт, 1969) он изображает трения в разрушительных отношениях матери и сына.

В 1960 году самым агрессивным приверженцем неореализма был Пазолини, который объявил о гибели неореализма в стихах, пародирующих похоронную речь Марка Антония по Цезарю: «Друзья, римляне, соотечественники, дайте мне ваши уши, / Я пришёл похоронить итальянский реализм, а не восхвалять его». Вспоминая о славном генезисе неореализма в свете Сопротивления, Пазолини обвиняет Лампедузу, неоэкспериментаторов и своего давнего друга Карло Кассолу в нанесении смертельных ударов. Термин «неоэксперименталист» – который, по словам Ольги Рагузы, относится здесь к экспрессионистскому, а не миметически-подрывного использования языка в создании поэзии – был освящён для использования самим Пазолини и был термином, принятым авангардными писателями, которые бунтовали в Палермо в 1963 году и впоследствии назвали себя Gruppo 63.

Эти писатели утверждали, что литература по сути своей антирациональна, и они искренне отвергали литературные произведения, которые имитировали или отражали реальность. Так, если они принимали Гадду, Свево и Пиранделло, то отвергали Моравиа, Пазолини, Бассани, Кассолу и большинство других итальянских авторов. Тем не менее, многие писатели, принадлежавшие к Gruppo 63, по-разному реагировали на критику, которую они переносили на недавнее повествовательное прошлое Италии, и по-разному её воспринимали. Большинство дискуссий проходило в ежемесячном журнале Quindici, который выходил в Риме в 1967 году.

Очень скоро Gruppo 63 была объявлена законченной, и в центре внимания оказалась политическая деятельность, связанная с движением 1968 года. Сам журнал Quindici просуществовал недолго, а критик и писатель Умберто Эко (1932-2016), член Gruppo 63, определил вопрос о том, должна ли литература посвящать себя прямому политическому действию. Он предложил критику культуры в качестве единственного направления. Оживлённые дебаты породили множество литературных произведений, которые пошли разными путями: Одни авторы продолжали неореализм, другие предпочитали более экспериментальную технику. Индивидуальное творчество предлагало различные решения, порождая множество интересных романов, которые трудно отнести к определённым категориям.

Среди тех, кто придерживался неореалистических моделей, был Кассола, который смог совместить эту жилку с экзистенциальным мотивом, отличающим его произведения от неореализма. После своего самого значительного романа, La ragazza di Bube (1960; Девушка Бебо, 1962), он написал L’antagonista (1976; Антагонист), La disavventura (1977; Несчастье) и Un uomo solo (1978; Одинокий человек). Несмотря на критику в его адрес со стороны Gruppo 63, его романы достигли заметного общественного успеха.

Конец двадцатого и начало двадцать первого веков

Ещё один романист, которого нельзя обойти вниманием, – это Примо Леви (1919-1987), который сразу же стал знаменитым благодаря публикации после Второй мировой войны своей нехудожественной работы Se questo è un uomo (1947; If This Is a Man, 1959; переработана как Survival in Auschwitz: The Nazi Assault on Humanity, 1961). Первый автобиографический роман Леви «Пробуждение» (La tregua, 1963; The Reawakening, 1965) повествует о приключениях и возвращении домой группы молодых людей после их освобождения из нацистского концентрационного лагеря. Se non ora, quando? (1982; Если не сейчас, то когда?, 1985) также основан на послевоенных хрониках еврейских партизан, борющихся за восстановление своего достоинства. Еврейские персонажи также находятся в центре его последней книги, нехудожественной работы под названием I sommersi e I salvati (1986; Утонувшие и спасённые, 1988).

Среди писательниц, которые в 1970-х и 1980-х годах сделали повседневную жизнь и повседневных людей центрами своих повествований, была Лалла Романо (1906-2001), получившая премию Strega за роман Le parole tra noi leggere (1969; Лёгкие слова между нами). Этот роман, написанный как дневник, с психологическими подробностями анализирует отношения между матерью и сыном. Он положил начало серии повествований, которые от L’ospite (1973; Гость) до Ho sognato l’ospedale (1995; Мне приснилась больница) становились все более драматичными. Ее полуавтобиографический роман La penombra che abbiamo attraversato (1964) был опубликован в английском переводе под названием The Penumbra в 1999 году.

Совершенно иначе пишет Пьеро Кьяра (1913-1986), который вместо того, чтобы просто описывать тихую буржуазную жизнь Лаго-Маджоре, особенно Луино, переворачивает традиции повествования своим саркастическим тоном, иногда доходящим до гротеска. Это заметно в «Il piatto piange» (1962; котик коротышка), «Il balordo» (1967; дурак), «La stanza del Vescovo» (1976; комната епископа), «Il cappotto di astrakhan» (1978; астраханская шуба) и «Una spina nel cuore» (1979; заноза в сердце).

Хотя в итальянских романах 1970-х годов преобладало описание обычной жизни, идеологический роман не был полностью оставлен; некоторые писатели, которые стремились к нему, обрели международную славу. Ориана Фаллачи (1929-2006) в своих более успешных рассказах выбирает смесь журналистского повествования и полемической прозы, чтобы заняться либо проблемой абортов, в Lettera a un bambino mai nato (1975; Letter to a Child Never Born, 1976), либо биографией молодого греческого диссидента Александроса Панагулиса, в Un Uomo (1979; A Man, 1980). Niente e così sia (1969; Nothing, and So Be It, 1972) затрагивает политические события, связанные с войной во Вьетнаме, а Insciallah (1990; Inshallah, 1992) переводит в художественную литературу истории об угнетении в Бейруте. Un cappello pieno di ciliege (2008) – исторический роман о предках Фаллачи.

Другой жанр, детективный роман, приобрёл популярность в 1960-х и 1970-х годах весьма своеобразным образом. Детективный роман приобрёл характерные национальные формы и темы в giallo all’italiana. Важно изучить эволюцию этого жанра в этот период, чтобы понять его дальнейшие последствия в романах Умберто Эко. Следуя традиции Сциаскии, Джорджо Скербаненко (1911-1969) ставит хрупкого и сентиментального детектива на расследование посредственной преступности Милана («Миланцы убивают по субботам», 1969). В романах Скербаненко речь идёт не об аристократических убийствах из рассказов Артура Конан Дойла, а о насилии и разочаровании в преступности среди низших классов.

Карло Фруттеро (род. 1926) и Франко Лучентини (1920-2002) эксплуатировали литературный консьюмеризм, создавая романы, которые легко привлекали бы читателей. В их совместных романах, таких как La donna della domenica (1972; Воскресная женщина, 1973), Ache punto è la notte (1979; В какой стадии находится ночь?) и Enigma in luogo di mare (1991; Загадка у моря, 1994), центральное место занимает убийство, но сюжет детективного романа обогащается множеством персонажей с особенностями и проблемами. Последним совместным романом команды (оба писали и по отдельности) был «I nottambuli» (2002).

Этот жанр достиг одной из своих самых интересных вершин с бестселлером Эко Il nome della rosa (1980; Имя розы, 1983), который был продан тиражом около пятидесяти миллионов экземпляров по всему миру. Эко объяснил огромный успех книги, приписав его формуле, которую он использовал: детективный роман, пропитанный историческими фактами и эрудированными цитатами, создал постмодернистскую смесь, которая привлекла читателей всех национальностей. Уильям Баскервильский, проницательный детектив и семиотик из «Имени розы», в конце концов, не может раскрыть убийства, для расследования которых его наняли, а убийца убивает себя и сжигает здание – библиотеку – в центре дьявольского сюжета.

Своими четырьмя последующими романами Эко продемонстрировал, что «Имя розы» не было случайностью. В романе Il pendolo di Foucault (1988; Маятник Фуко, 1989) Эко возвращается к детективному роману, но на этот раз действие происходит в итальянской культурной сфере 1980-х годов, а убийства окружены аурой заговора, присущей действиям тайных орденов, таких как тамплиеры и розикруцианцы. В романе L’isola del giorno prima (1994; Остров накануне, 1995) Эко отказывается от детективного жанра в пользу исторической фантастики, следуя наследию Мандзони, но изображая душевное состояние, воспоминания и галлюцинации молодого человека, потерпевшего кораблекрушение недалеко от острова в семнадцатом веке. Роберто, стремясь добраться до раскинувшегося перед ним острова, но не умея плавать, мечтает и создаёт возможные миры, в которых разыгрываются его фантазии и страхи, включая отчаянную любовь к прекрасной синьоре. В романе «Таинственное пламя королевы Лоаны» (2004; The Mysterious Flame of Queen Loana: An Illustrated Novel, 2005) главный герой – антикварный книготорговец, потерявший память.

Ни один писатель поколения Эко не сравнялся с его международным успехом, но создание различных видов романов в конце двадцатого века обогатило итальянскую литературную сферу. Роман Джезуальдо Буфалино «Diceria dell’untore» (1981; «Сеятель чумы», 1988) достиг большого успеха у читателей и критиков. На момент выхода книги Буфалино (1920-1996) был неизвестен, ему было уже за шестьдесят, но то, как его книга повествует о событиях, связанных с жертвами войны, втянутыми в деградацию санатория на Сицилии, свежо. Восхитительный стиль Буфалино, иногда изощрённый, иногда кристально чистый, всегда производит эффект личного и драгоценного свидетельства человеческой деградации. Хотя его последующие книги, Museo d’ombre (1982; Музей теней), Argo il cieco: Owero, I sogni della memoria (1984; Слепой Аргус: Или, Басни памяти, 1988) и Tommaso e il fotografo cieco (1996; Томас и слепой фотограф, 2000), не пользовались таким же успехом.

Альберто Бевилаква (1934-2013) – ещё один писатель и кинорежиссёр, ставший чрезвычайно популярным в Италии во второй половине двадцатого века. Хотя его писательский стиль часто подвергался нападкам, впервые он был замечен в 1960-х годах романами «Калиффа» (1965; Califfa, 1969) и «Questa specie d’amore» (1966; This type of love), получившим премию Кампьелло. Насыщенные флэшбэками, воспоминаниями, предчувствиями и сновидениями, романы Бевилакки иногда кажутся многословными и чрезмерными. Однако когда он пишет о своём родном городе, Парме, он достигает самых искренних результатов, как, например, в романах «Праздник пармиджаны» (1980; праздник в Парме), «Любопытные донны» (1983; любопытные женщины) или «Донна делле меравилье» (1984; женщина чудес).

Два романиста, сильно отличающиеся от Бевилакки, это Джузеппе Понтиджа (1934-2003) и Фердинандо Камон (род. 1935). Понтиджиа рассказывает о событиях современности в чистом и читабельном стиле, но не без интерпретации и размещения историй в зоне сновидений, как в романах «Невидимый игрок» (1978; «Невидимый игрок», 1988), «Луч тени» (1983; «Луч тени») и «Великая сера» (1989; «Рождённый дважды», 2003), лауреат престижной премии Strega. Камон, напротив, начал с того, что писал о людях своей области, региона Венето, и лингвистически воспроизвёл музыкальность их манеры говорить. Его вымышленные мемуары образуют трилогию: Il quinto stato, (1970; The Fifth Estate, 1987), La vita eterna (1972; Life Everlasting, 1987), Un altare per la madre (1978; Memorial, 1983). Позже он перешёл к реалистическому роману, обратив свой анализ на интроспективные и психологические аспекты отношений, как в романах La malattia chiamata uomo (1981; Болезнь по имени человек, 1992), La donna dei fili (1986; Женщина из нитей) и Il canto delle balere (1989; Песня китов).

В последние десятилетия двадцатого века женщины также стали более заметными писательницами. Многие из них, следуя наследию Сибиллы Алерамо, решили сосредоточиться на правах женщин через героинь своих романов. Дачия Мараини (родилась в 1936 году), вдохновлённая историей и историческими личностями на критику положения женщин, дебютировала в 1960-х годах с романами La vacanza (1962; Праздник, 1966), L’età del malessere (1963; Эпоха недовольства, 1963) и A memoria (1967; Наизусть). Однако наибольшую известность ей принесли романы Storia di Piera (1980; история Пьера) и, особенно, La lunga vita di Marianna Ucria (1990; молчаливая герцогиня, 1993), получивший премию Кампьелло. В 1999 году она получила премию Strega за сборник рассказов Buio (1999; Тьма, 2002). Она была финалистом Международной Букеровской премии и номинантом на Нобелевскую премию по литературе (2012).

Ещё одна писательница-феминистка – Джина Лагорио (1922-2005). После романа «Волчий пляж» (La spiaggia del lupo, 1977), в котором она проследила путь молодой женщины к эмансипации, она опубликовала роман «Тоска кошек» (Tosca dei gatti, 1983). В этом романе Лагорио изображает одиночество обычной вдовы средних лет, чей героизм заключается в том, что она способна пробудить лучшие качества в людях, которые её окружают; она похожа на Микеле, главного героя следующего романа Лагорио, Golfo del paradiso (1987; Райский залив). Как и Мараини, Лагорио обращается к истории в поисках образцовых героинь. Например, в романе Tra le mura stellate (1991; В стенах, усыпанных звёздами) она вспоминает графиню Лару, тоже писательницу; в романе Il bastardo (1996; Бастард) Лагорио рассказывает о любовных похождениях и перипетиях дона Эммануила Савойского.

Изабелла Босси Федриготти (родилась в 1948 году) нашла в доме своей семьи множество исторических документов, относящихся к итальянскому Рисорджименто, и использовала их в качестве источников для своих романов. Романы Amore mio uccidi Garibaldi (1980; любовь моя, убей Гарибальди) и Casa di guerra (1983; дом войны) непосредственно вдохновлены её интересом к историографии. Национальной славы она добилась благодаря роману Di buona famiglia (1991; из хорошей семьи), получившему премию Кампьелло, в котором две сестры из высшего общества проводят время, представляя себе противоположные жизни.

Федриготти опубликовала одиннадцать книг, в том числе Il primo figlio (2008). Среди других популярных женщин-романистов – Франческа Дуранти (род. 1935 г.), также лауреат премии Кампьелло, за «Effetti personali» (1988 г.; «Личные эффекты», 1993 г.); Паола Каприоло (род. 1962 г.), чьи романы включают «Vissi d’amore» (1992 г.; «Флория Тоска», 1997 г.), «La spettatrice» (1995 г.; The Woman Watching, 1998) и L’amico invisibile (2006); и Сюзанна Тамаро (род. 1957), чей роман Va’dove ti porta il cuore (1994; Follow Your Heart, 1994) стал международным бестселлером и единственной самой продаваемой итальянской книгой двадцатого века. Продолжение книги, Ascolta la mia voce (Слушай мой голос), было опубликовано в 2006 году.

Бесчисленные итальянские романисты критикуют и критиковали общество, часто развивая в своих рассказах ностальгию по утраченной эпохе. Карло Сгорлон (1930-2009) показывает, что в компьютерную эпоху у людей ещё больше возрастает потребность рассказывать и слушать истории. В книге Il trono di legno (1973; Деревянный трон, 1988) он исследует ценность письма и своё писательское призвание через рассказы старого плотника. В романе Gli dei torneranno (1977; Боги вернутся) его внимание сосредоточено на мужественных людях (к которым принадлежит и он сам) региона Фриули на севере Италии, которые реагируют на стихийные бедствия с особой силой.

В более поздних романах, в том числе La conchiglia di Anataj (1983; морская раковина Анатая), L’armata dei fiumi perduti (1985; Армия потерянных рек, 1998) и Il caldèras (1988; медник), он пишет о жертвах истории, обманутых и обольщённых обществом. В романах Il regno dell’uomo (1994; царство человека) и La malga di Sîr (1997; «малга» из Сира) Сгорлон вновь фокусируется на повседневной жизни простых людей Фриули.

Такую же веру в способность литературы восстанавливать утраченные ценности разделяет Раффаэле Крови (1934-2007). Крови переходит от политических интересов, проявившихся в его первом романе Il franco tiratore (1968; снайпер), к обличению технологии в Il mondo nudo (1975; голый мир), и, наконец, приходит к описанию своего личного опыта и формулированию своего кредо в двух следующих романах, La convivenza (1985; жить вместе) и Le parole del padre (1991; слова отца).

Джорджо Монтефоски (родился в 1946 году) предпочитает преображать реальность в сказочной атмосфере. В работах La terza donna (1984; третья женщина) и La felicità coniugale (1982; счастье в браке) он берет за основу абстрактные понятия любви, времени и существования; он также исследует межличностные отношения, особенно между мужем и женой. Среди других работ – «Невеста» (La sposa, 2003), получившая премию Монделло, и «Две девочки с зелёными глазами» (Le due ragazze con gli occhi verdi, 2009).

В книге «Da Verga a Eco» (1989), исследовании современных итальянских романов, Анджела Ферраро выделяет писателей, чья художественная литература неявно отрицает возможность повествования. То есть они стремятся деконструировать роман, предпочитая раскрыть тайные механизмы повествования, показывая противоречия и несоответствия историй. Среди таких писателей – Луиджи Малерба (1927-2008), который в романе Salto mortale (1968; What Is This Buzzing, Do You Hear It Too?, 1969) выбирает формат детективного романа, но подрывает его, демонстрируя различные точки зрения и множество повествователей: Детектива, убийцу и подозреваемых зовут Джузеппе. Аналогичным образом, в романе «Голубая планета» (Il pianeta azzurro, 1986) три разных повествователя рассказывают одну и ту же историю, но постоянно противоречат друг другу.

Антонио Табукки (1943-2012) принадлежит к этой же группе авторов метафантастики. Его «Индийский ноктюрн» (Notturno indiano, 1984; Indian Nocturne, 1988) представляет рассказчика, занятого поисками потерянного (или несуществующего) друга. Появляются два дискурса, в которых роли перевёрнуты, и друг ищет рассказчика. Это нарушает все литературные условности, что приводит к разочарованию читателя. Тот же приём используется в следующем романе Табукки «Край горизонта» (1986; The Edge of the Horizon, 1990), в котором линейное повествование становится кольцевым; детектив очень похож на убитую жертву, обнаруженную в начале книги. Табукки получил премию Компиелла за роман «Состиене Перейра: свидетельство» (1994; Перейра заявляет: свидетельство, 1995), триллер о газетчике, работающем при фашизме. Другие его работы, доступные в английском переводе, включают Si sta facendo sempre più tardi: Romanzo in forma di lettere (2001; It’s Getting Later All the Time, 2006) и Requiem: Uma alucinação (на португальском, 1991; на итальянском как Requiem: Un’allucinazione, 1992; Requiem: A Hallucination, 1994).

Итальянские романы конца ХХ – начала ХХI века размышляют о природе текста. Они также стремятся к неявной деконструкции сюжета. Вызов структуре повествования и фрагментация индивидуального субъекта, кажется, не мешают постоянному распространению тем в этих романах. Напротив, современные итальянские авторы демонстрируют творческий подход к утрате традиции и оптимистический взгляд на возможности субъекта.