«На кладбище, где похоронен Эл Джолсон» Эми Хемпел, краткое содержание читать ~8 мин.

Американская писательница Эми Хемпел написала минималистский рассказ «На кладбище, где похоронен Эл Джолсон» в 1983 году. Рассказ посвящён Джессике Вулфсон, подруге Хемпел, которая умерла от неизлечимой болезни. Первоначально опубликованный в журнале «TriQuarterly», рассказ появился в её первом сборнике рассказов «Reasons to Live» в 1985 году.

Рассказ написан от первого лица, с минимальными подробностями о рассказчике. Предполагается, что действие рассказа происходит в недалёком прошлом, с отсылками к реальным людям (таким как Пол Анка, Тэмми Уайнетт и Боб Дилан), реальным песням и телешоу (таким как «Stand by Your Man» и «Marcus Welby, M.D.»), и реальным продуктам (таким как Wite-Out). Повествование разворачивается через серию виньеток, хотя тонкие намёки позволяют предположить, что они могут быть представлены нехронологично; например, повествование переключается между прошедшим и настоящим временем в моменты, которые в остальном кажутся линейно развивающимися.

История открывается в больнице недалеко от Голливуда, Калифорния, где беседуют две неназванные подруги – «я» и «она». Рассказчица от первого лица навещает свою подругу, которая находится на длительном лечении в связи с неизлечимой болезнью. Ее подруга просит говорить только на тривиальные темы, «бесполезные вещи», чтобы отвлечь её, и рассказчица соглашается, представляя сплетни о знаменитостях и мелочи из популярной культуры. Одна из тем касается научного эксперимента, в ходе которого шимпанзе обучили языку жестов и использовали его для лжи. Ее подруга находит это забавным, но когда рассказчик говорит, что у этой истории есть продолжение и что она печальна, подруга возражает против того, чтобы слушать дальше.

С потолка на них направлена камера, «подобная тем, что используют банки для съёмки грабителей». Персонал больницы внимательно наблюдает за палатой. Когда рассказчица неловко смотрит на это наблюдение, её подруга уверяет её, что она привыкнет к этому. Также, предположительно в соответствии с больничным протоколом, они оба надевают медицинские маски, и рассказчица внутренне размышляет о том, что маски делают их обоих похожими на «преступников». В маске ей неудобно дышать. Она не привыкла к ней – в отличие от своей подруги, чей хитроумный способ завязывания ремешков маски говорит о том, что она опытный специалист.

Представляя рассказчика одной из медсестёр, подруга называет рассказчика «лучшим другом». Слово «лучшая» кажется рассказчице отстранённым, она подозревает, что её подруга чувствует себя ближе к медсестре, чем к рассказчице. Когда её подруга говорит медсестре, что давно знает рассказчицу, медсестра отвечает, что они похожи как сестры.

Рассказчица чувствует укол вины: хотя она и её умирающая подруга могут казаться близкими, ей все равно потребовалось два месяца, чтобы посетить больницу. Она думает про себя (как бы полуобъясняя читателю), что её задержка была вызвана страхом не просто смерти, а страхом «смотреть» на смерть, что само по себе (как ей кажется) может привести к смерти.

Некоторое время спустя рассказчица неловко наблюдает за своей подругой, красивой, но заметно больной. Описание тела её подруги загадочно, упоминается только нога и говорится, что на неё неприятно смотреть (правда, по неустановленным причинам). Однако, несмотря на это мрачное зрелище, её подруга все равно кажется ей красивой. Настолько красивой, что «смотришь на неё и понимаешь закон, который требует, чтобы при теле постоянно находились «два» человека» – намёк на морг и возможность некрофильского насилия.

В своих разговорах подруга обращается к юмору висельника. В какой-то момент она берет телефонный шнур и игриво обматывает его вокруг своей шеи, говоря: «конец линии». Затем она просит рассказчика напомнить ей о прогнозируемых Элизабет Кюблер-Росс стадиях горя (Кюблер-Росс – американский психиатр, изучавший лечение неизлечимых болезней и известный тем, что впервые предложил идею «пяти стадий горя»). Рассказчица молчит, но втайне предполагает, что гнев должен быть следующей стадией горя её подруги по поводу собственной смерти. Ее подруга замечает, что Кюблер-Росс следовало бы включить в эту стадию воскрешение. Когда рассказчица рассказывает анекдот, её подруга иронично замечает: «О, ты меня убиваешь».

Позже к ней приходит врач – Добрый доктор, который нравится подруге, потому что он присоединяется к её юмору висельника. Этот доктор (который, кажется, «немного влюблён» в подругу (4)) предлагает рассказчице сделать перерыв и сходить на пляж через дорогу от больницы. Когда рассказчица уходит, её подруга кричит ей вслед, требуя принести что-нибудь обратно – что угодно, только не подписку на журнал (ещё один нелепый намёк на её скорую смерть, поскольку она не доживёт до полной подписки).

На пляже рассказчица в основном размышляет о своей подруге. Однажды подруга рассказала ей суеверный миф о том, что землетрясения не могут произойти, пока ты о них думаешь (подруга трижды проскандировала «землетрясение», а рассказчица повторила за ней). Этот разговор произошёл после сильного землетрясения 1972 года, когда они жили в одном общежитии колледжа (сразу после этого её подруга налила им мимозы и пошутила по этому поводу).

После этого ужасающего опыта рассказчица стала более пугливой и бдительной в отношении признаков катастрофы, в то время как её подруга, казалось, не боялась ничего – даже полётов на самолёте. Действительно, её подруга может нагло есть орехи макадамия во время турбулентности; рассказчица же смертельно боится летать (хотя она вспоминает странный сон, в котором ей это нравилось). Тем не менее, теперь она чувствует изменения в своей подруге, обнаруживая в ней страх. И рассказчица считает, что у её подруги есть веские причины бояться. Когда она смотрит на океан, её гложет чувство опасности (акулы, подводные течения и кто знает, что ещё).

Когда она возвращается в больничную палату, то с удивлением видит в ней вторую кровать и после секундного замешательства понимает (с некоторым ужасом), что её подруга хочет, чтобы она осталась на ночь. После того как подруга начинает болтать, рассказчик загадочно замечает, что сейчас «погода землетрясения». Ее подруга не упускает случая сказать, что лучший способ избежать землетрясений – не жить в Калифорнии, но она выглядит больной. Две женщины сидят вместе на кровати и смотрят фильм. На мгновение рассказчица снова чувствует близость к своей подруге и начинает скучать по ней, хотя та ещё не умерла.

Приходит медсестра, чтобы сделать подруге какой-то укол. От укола подругу клонит в сон; просто наблюдая за ней, рассказчик тоже чувствует сонливость. Они оба спят. Ей снится, что её подруга – декоратор и украшает дом рассказчицы: Все покрыто разноцветными бантами и серпантином.

Когда они обе проснулись, рассказчица говорит своей подруге: «Я должна идти домой» (…) Я скрутила руки в традиционной манере людей, испытывающих боль. Я должна была что-то предложить. Лучший друг. Я не могла даже предложить вернуться». Рассказывая об этом подруге, она чувствует себя жалкой неудачницей, но в то же время испытывает некое возбуждение от мысли, что наконец-то уйдёт. В её голове мелькает фантастический план:

У меня был кабриолет на парковке. Выйдя из комнаты, я бы поехала на нём слишком быстро по прибрежному шоссе сквозь пахнущий крабами воздух. Остановка в Малибу, чтобы выпить сангрии. Музыка в этом месте была бы сексуальной и громкой. Там бы подавали папайю, креветки и арбузный лёд. После ужина я бы мерцал от вожделения, гудел от жары, жизни и не спал всю ночь».

Поняв, что рассказчик действительно хочет уйти, её подруга расстраивается. Она срывает с себя маску и бросает её на пол, выходит из палаты и направляется по коридору; обеспокоенный персонал больницы зовёт её вслед. Когда рассказчица выходит из палаты, чтобы найти свою подругу, медсестры смотрят ей вслед. Пройдя по коридору, она обнаруживает, что её подруга закрылась в кладовке; рядом с ней две медсестры, которые пытаются её утешить.

Повествование резко меняется: «В то утро, когда её перевезли на кладбище, где похоронен Эл Джолсон, я записалась на курсы «Боязнь полётов"». Оглядываясь назад, в какой-то неопределённый момент после смерти подруги, рассказчица делится анекдотом о занятиях, когда инструктор попросил её назвать свой самый страшный страх. Она ответила, что боится, что занятия не излечат её страх. Она продолжает испытывать страх в целом, признаваясь, что спит со стаканом воды на тумбочке, чтобы следить за тем, как вода дрожит, сигнализируя о землетрясении (ей всегда кажется, что она дрожит, и она не уверена, что это земля или её собственное тело).

Ее повествование снова обращено внутрь, к самоанализу. Теперь, когда её подруга умерла, рассказчица наконец-то может начать переваривать своё горе и чувство вины. Она вспоминает шимпанзе, говорящего на языке жестов, тему одного из первых поверхностных разговоров в больнице. Теперь она рассказывает конец истории шимпанзе, ту печальную часть, которую её подруга не хотела слышать: Шимпанзе в конце концов родила ребёнка и пыталась общаться со своим новорождённым с помощью языка жестов. Однако малыш умер, но шимпанзе-мать все равно пыталась с ним общаться, тщетно прося его обнять. Размышляя об этом, рассказчик предполагает, что шимпанзе-мать «свободно владела языком скорби».