Парижские выставки импрессионистов (1874-82):
История французского импрессионизма читать ~21 мин.

После возвращения во Францию в 1871 году торговец картинами и галерист Поль Дюран-Рюэль заинтересовался новыми представителями импрессионизма. Продолжая поддерживать барбизонских художников и Курбе, подвергшегося в то время жесточайшей одиозе из-за участия в «Коммуне», он открывает для себя Сислея и Дега, подаренных ему Моне и Писсарро. Кроме того, полюбовавшись картинами Мане в мастерской Стивенса, он посещает художника и в результате одной сделки приобретает двадцать три картины на сумму 35 000 франков. Свои приобретения он представляет на выставках, которые организует в Лондоне. В 1873 году он знакомится с Ренуаром.

Массовые покупки, которые, к сожалению, он не может поддерживать из-за отсутствия достаточного количества французских коллекционеров, не только оказывают материальную помощь художникам, но и укрепляют их моральный дух. Он доказывает им, что решение их проблем может быть найдено не на официальных выставках, к которым, однако, Мане и Ренуар по-прежнему привязаны.

❶ Истоки и влияние
❷ Ранняя история
❸ Импрессионист Эдуард Мане
❹ Импрессионист Клод Моне
❺ Импрессионисты Ренуар, Сислей, Писсарро, Дега, Сезанн
❻ Моне и Писсарро в Лондоне
❼ Развитие импрессионистской живописи
❽ Выставки импрессионистов
❾ Раскол группы
❿ Наследие

Таким образом, члены группы импрессионистов чувствуют себя достаточно уверенными в своей технике и в своих убеждениях, чтобы решиться на большую авантюру. Получая все тот же отпор от членов жюри Салона, они чувствуют, что могут обратиться непосредственно к публике и получить её мнение, тем более что они достигли определённого успеха. Деятельность Дюран-Рюэля, цены, по которым некоторые из их работ продаются на публичных торгах в Париже, заставляют их думать, что настало время устроить эту выставку и сделать решительный шаг.

Сдержанный приём, оказанный в Салоне 1873 года картине Мане «Бон Бок», определил их мнение. Они считают эту работу, в которой слишком много от Франца Хальса, которым Мане восхищался во время своих путешествий по Голландии, уступкой и шагом назад по сравнению с тем, что они разрабатывали в течение последних десяти лет. Не желая платить такую цену за вход в Салон, они хотят устроить выставку как революционную демонстрацию.

Поль Алексис в своей статье отстаивал идею создания художественной корпорации, которая могла бы организовывать независимые выставки. Писсарро всегда хотел создать профессиональную ассоциацию, которая позволила бы самим художникам бороться за свои интересы. Моне, который ещё в 1867 году вместе с Базилем вынашивал идею организации выставки молодых художников-импрессионистов, берет на себя руководство новым предприятием.

После долгих обсуждений было решено, что выставка должна быть ориентирована на эстетический уровень и ограничена художниками, которые доказали это. Идея Сезанна заключалась в том, что на выставке должны быть представлены наиболее яркие работы, чтобы произвести впечатление. Однако по совету Дега, который не хотел, чтобы выставка выглядела как выставка группы отверженных, большинство склонилось к более примирительной точке зрения. Дега считал, что публика легче воспримет выставку, если в ней примут участие художники разных направлений. Трудно было даже договориться о названии выставки. В этих условиях пришлось отказаться от идеи воинственного названия и в отчаянии остановиться на «Кооперативном обществе художников, живописцев, скульпторов, гравёров и т.д.», что, впрочем, мало что значило.

Первая выставка импрессионистов (1874 г.)

Выставка открылась 15 апреля 1874 г. на один месяц в только что освобождённой фотографом Надаром студии на втором этаже дома 35 по бульвару Капуцинов, на углу с улицей Дану, которую он любезно предоставил им во временное пользование. В экспозицию вошло более 200 работ, из которых 51 принадлежала членам группы и 114 – другим приглашённым художникам, в большинстве своём друзьям Дега.

В выставке приняли участие тридцать человек, из которых только Буден представлял старшее поколение. Мане отказался присоединиться к своим друзьям, несмотря на настояния Дега. Моне представил пять полотен и семь эскизов; Ренуар шесть полотен, в том числе «Ложа» и «Танцовщица»; Сезанн «Новая Олимпия» и два пейзажа Овера, один из которых «Дом Пендю»; Берта Моризо – девять картин, акварелей и пастелей; Дега – десять картин, пастелей или рисунков с изображением танцовщиц и скачек; Писсарро и Сислей – по пять пейзажей. Писсарро пришлось бороться за включение Сезанна и Гийомена.

С самого начала выставка пользуется заслуженной популярностью, но в основном у публики, готовой посмеяться над ней. Оттенки Салона отверженных! Приходят художественные критики, но не воспринимают ничего всерьёз, не понимают, к чему стремится и чего добивается новый стиль живописи. Но они оценивают, как он порывает с традиционной живописью. 25 апреля взрывается бомба в виде статьи в Charivari, в которой Луи Леруа разрывает её на куски.

Но по случаю выставки группа, по крайней мере, обрела своё имя – название, которое художники в итоге приняли, хотя и не были им довольны, поскольку, как и все названия, считали его неполным и не выражающим всей значимости их цели. Дега, в свою очередь, так и не согласился с этим названием, предпочитая титул «независимых». Золя не хотел слышать ни о чем, кроме натуралистов. Но история в конце концов подтвердила слово, невольным крестным отцом которого стал Моне:

“ — Меня попросили дать название каталогу; я ответил: «Впечатления». Картина была названа «Impression, Soleil Levant» («Впечатление, восходящее солнце»). Так родилось название «импрессионизм»”.

Как часто бывает, термин, рождённый в насмешку, в конце концов приобретает весьма достойное значение. Спустя несколько лет величайшие защитники группы, Теодор Дюре и Жорж Ривьер, приняли название «импрессионисты» и сделали его знаменитым. «Обработка предмета для тонов, а не для самого предмета – вот что отличает импрессионистов от других живописцев», – писал Жорж Ривьер в 1877 году. И, наконец, это слово вполне подходило для той непосредственной живописи, которая повинуется чувству, которая не является реализмом, но показывает природу, увиденную через умеренность и в определённом свете.

Однако выставка завершается с таким убытком, что художники вынуждены распустить только что созданную труппу, выплатив каждый свою часть убытков. Это усугубило ситуацию, и Ренуар уговорил своих друзей устроить публичный аукцион в отеле «Друо». Он состоялся 24 марта 1875 г., предисловие к каталогу написал Берти, а экспертом выступил Дюран-Рюэль.

На торги было выставлено семьдесят три работы: двадцать одна – Сислея, двадцать – Моне, двадцать – Ренуара и двенадцать – Берты Моризо. Продажи проходили трудно, часто прерывались демонстрациями, а цены были очень низкими. В среднем за картину платили не более 100 франков. Но в этот раз у импрессионистов появился новый сторонник – Виктор Шоке, таможенный инспектор и скромный, но страстный коллекционер, который сначала отдавал предпочтение Ренуару, а затем, благодаря активной дружбе последнего, Моне и Сезанну.

Шоке сыграл важную роль в защите импрессионистов, наряду с Гюставом Кайлеботтом, на их последующих выставках. После его смерти на распродаже, организованной его вдовой в 1899 г., было продано тридцать две картины Сезанна, одиннадцать – Моне, одиннадцать – Ренуара, пять – Мане и по одной – Писсарро и Сислея. Более подробную информацию см: Лучшие картины импрессионистов.

О подобных неярких выставках импрессионистов в Австралии см. в Гейдельбергская школа (ок. 1886-1900 гг.) Австралийский импрессионизм.

Вторая выставка импрессионистов (1876)

В 1876 году группа решила устроить вторую выставку, на этот раз в галерее Дюран-Рюэль на улице Ле Пелетье, 11. В ней приняли участие не более двадцати художников, представивших в общей сложности 252 работы. Каждый художник выставлялся отдельно: Дега – двадцать четыре картины, Моне – восемнадцать, Берта Моризо – семнадцать, Писсарро – двенадцать, Ренуар – пятнадцать, Сислей – восемь.

Многие работы были предоставлены коллекционерами, в том числе Шокке и баритоном Фором, который приобрёл картины Моне по совету Дюран-Рюэля. Шоке находился здесь каждый день, пытаясь объяснить посетителям ценность работ своих друзей. Ни Гийон, ни Сезанн, жившие в то время в регионе Миди, не выставлялись, но было несколько новых участников: Кайботт, Десбутен и Легро.

Публики было меньше, чем на первой выставке, и отзывы были не лучше. Именно об этой выставке критик Альбер Вольф написал в «Фигаро» глупейшую статью, которая, к сожалению для него, спасла его имя от забвения и в которой были такие слова: “Улице Ле Пелетье не повезло. После пожара в Опере – новое несчастье, постигшее этот район…”

Однако есть и положительные стороны. Среди них следует отметить брошюру Дюранти «Новая живопись», в которой высказываются оговорки, навеянные Дега и крайне неудачно воспринятые другими художниками, но, тем не менее, содержащие несколько замечательных определений: «От интуиции к интуиции они постепенно добились разложения солнечного света на его лучи и элементы и воссоединения его единства с общей гармонией радужности, разлитой по их полотнам.

С точки зрения деликатности работ и тонкой проникновенности красок это совершенно необычный результат. Самый учёный физик не смог бы упрекнуть их в том, что они анализируют свет». И в заключение Дюранти задаётся вопросом, не являются ли эти художники пионерами великого движения художественного обновления. Подробнее об этом см: Характерные черты импрессионистической живописи 1870-1910 гг.

Третья выставка импрессионистов (1877)

Третья выставка состоялась в апреле 1877 года в пустой квартире, которую Кайлеботт снял для этого случая на улице Ле Пелетье, 6. Именно он был главным действующим лицом проекта, который, несмотря на противодействие Дега, на этот раз смело назвали «Выставкой импрессионистов», и который стал самым значительным из всех выставок группы.

На выставке было представлено 230 работ восемнадцати художников. Моне показал тридцать пять картин, в том числе несколько картин с изображением вокзала Сен-Лазар, благодаря своим коллекционерам Хошеду и румынскому доктору Беллио (купившему картину «Впечатление: Левантский шар»). Писсарро показал двадцать три пейзажа Овера и Понтуаза, которые он поместил в белые рамы по примеру Уистлера, решив, что так они будут лучше выделяться. Вклад Ренуара – «Танец в Мулен де ла Галетт», «Качели», портреты мадам Шарпантье, Жанны Самари и мадам Доде – был особенно велик.

Но откровением стали портреты Сислея и Сезанна. Первый, только что написавший серию «Наводнение в Марли», показал семнадцать пейзажей. Второй, столь непризнанный и презираемый до сих пор, получил от своих товарищей настоящий дань уважения. Одна стена центральной комнаты была отведена под все его картины (натюрморты, пейзажи, портрет Шокке) и акварели.

В отдельной галерее Дега представил двадцать пять картин и пастелей, сцены из кафе-концертов, танцовщиц и женщин за туалетом. Во время выставки Жорж Ривьер выпустил пять номеров журнала «Импрессионист, журнал искусства». Но, несмотря на все эти усилия, публика, хотя и более многочисленная, оставалась равнодушной. Распродажа по окончании выставки принесла лишь посредственные результаты.

Так за несколько лет группа обрела своё имя. Поначалу отягощённая мелочами, она стала свидетелем появления художников, которые первыми объединились в группы для поиска и определения нового метода воплощения современного взгляда. Количеством и качеством своих работ они придали движению всю его значимость. Но им не удалось заявить о себе ни как о группе, ни как о коммерческом или экономическом успехе.

Эта неудача, казалось бы, свидетельствует о том, что Дега был прав, поскольку всегда рекомендовал выставку без доктрины, на которой можно было бы объединить самые разные направления только по критерию качества (в этом он часто был очень несправедлив, не понимая, что другие не разделяют его симпатий и антипатий).

С другой стороны, основатели группы, те, кто рассматривал её как общность мысли и техники, испытывали искушение снова отделиться и использовать свой собственный шанс, либо у различных торговцев картинами (ведь у Дюран-Рюэля теперь было несколько конкурентов, пытавшихся переманить его художников), либо даже вернувшись в Салон, как это сделал Мане. Таким образом, поднимающееся движение импрессионизма в тот момент, когда оно утвердило своё присутствие и своё единство, фактически оказалось на грани тяжёлого кризиса и распада.

Деятельность импрессионистов в Париже

Теоретические дискуссии вновь обретают своё значение. На этот раз они проходят в кафе, выбранном Десбутеном, – «Новые Афины» на площади Пигаль рядом с цирком Фернандо. В них Дега выступает в роли несомненного первопроходца, окружённый кругом своих друзей – писателей и художников. Мане тоже там, немного разочарованный и иногда вспоминающий, что его исследования были первыми.

Ренуар, писавший в то время лучшие свои парижские полотна, заходит неподалёку. Писсарро останавливается во время своих редких визитов в Париж. Моне и Сислей отсутствуют. Вспышки Сезанна, до сих пор непонятные, несмотря на эволюцию его живописи, остаются бурными и страстными.

Джордж Мур вспоминал, как дверь кафе скользила по песку при появлении Мане с его очень модной элегантностью, как обычно расставлялись столики с мраморными столешницами за перегородкой, на несколько дюймов выше шляп мужчин, как велись дискуссии при лунном свете на площади Пигаль и в густых тенях домов.

Мане несколько раз рисовал своего молодого друга, прежде чем появилась знаменитая пастель 1879 г. (Музей Метрополитен, Нью-Йорк) – захватывающий рисунок и исполнение, настолько гибкое, что оно кажется мгновенным. В той же лёгкой манере, достигнутой быстрой штриховкой, он пишет виды Парижа, особенно улицы Моснье, где у него была студия, которые, несомненно, являются его самым непосредственным участием в импрессионизме.

Интересно сравнить эти лёгкие работы, выполненные во фронтальной перспективе и не очень глубокие, с параллельной попыткой Моне изобразить украшенную флагами улицу Монторгейль в 1878 году, ещё по случаю Всемирной выставки (Музей Руана). Работа производит впечатление наплыва воспоминаний: композиция организована в виде поворотных диагоналей, красный цвет флагов подчёркивает фасады зданий с их вытянутыми окнами, а копошащаяся толпа передана преобладающим зелёным цветом. Эту тему в точности подхватил Ван Гог, а затем фовисты.

С 1876 по 1878 год Моне написал также прекраснейшую из всех созданных им атмосферных картин, посвящённых вокзалу Сен-Лазар и мосту Европы, откуда выходят железнодорожные пути. Модернизм темы, вдохновлявший также Тёрнера и Писсарро, когда тот был в Англии, быстро уходит на второй план: двигатели становятся не более чем неясными чёрными монстрами в клубах дыма, окутывающих их и уносящих свои голубоватые или серые бархаты к стеклянной крыше или в чистое небо. Дымовые облака с их переливами и огнями становятся главной темой и развиваются, умножая в десятки раз значимость ощущений, переходящих в головокружение.

Мане пишет также серию парижских сцен, сюжеты которых, отмеченные натурализмом Золя и де Мопассана, преображаются благодаря манере их исполнения. Вновь можно говорить об упразднении темы перед гениальной импровизацией, с которой он обращается с лицами, перед голубоватой прозрачностью и вариациями серого, придающими одухотворённый вид самым тяжёлым сценам. Эта серия, начиная с «Наны» (1877), через различные сцены кафе-концерта, «Официантку с пивом» и заканчивая «Балом в Фоли-Бержер» (1881), занимает место между великими композициями Ренуара и тем, что Тулуз-Лотрек напишет позже.

Начало распада импрессионистов

1878 год оказывается очень трудным, и группе не удаётся организовать новую выставку. Продажи становятся всё более редкими. Певец Фор, надеясь заработать на купленных картинах, выставляет свою коллекцию на публичный аукцион, но ему приходится самому выкупать большую часть картин, чтобы они не ушли за бесценок. Через два месяца разорённый Хошеде видит, как его коллекция по решению суда продаётся по катастрофическим ценам.

Художникам приходится приходить на помощь друг другу, как это было в самые тяжёлые времена в 1868 году. Мане соглашается одолжить Моне некоторую сумму денег, возвращаемую картинами, чтобы художник мог поселиться в Ветейе. Кайботт помогает незаметно, как это делал Базиль. Он уже приобрёл значительную коллекцию их картин и предусмотрительно составил завещание, оставив их Лувру, что в это время вызывает почти насмешки. Писсарро, имея большую семью, переживает очень трудные времена.

Однако на сцену выходит новый коллекционер, кондитер и ресторатор Мурер, одно время однокурсник Гийомена, который делает осторожные покупки и регулярно приглашает художников на ужин. Сислей, окончательно потеряв надежду, решает уединиться для работы и отказаться от всех выставок. Ренуар возвращается в Салон, где его, более удачливого, чем Мане, принимают.

Однако идея импрессионизма продолжает распространяться и постепенно утверждается. Дюре выпускает брошюру «Художники-импрессионисты» с резко сформулированным предисловием, в котором излагает «несколько хороших истин для внимания публики». В основной части брошюры рассказывается о том, к чему стремились художники и чем они руководствовались. Он относит их к «натуралистическому» поколению Коро, Курбе и Мане и, возможно, чрезмерно подчёркивает японское влияние, под которое они попали. Но в случае Дюре это, вероятно, оправдано, поскольку он совершил кругосветное путешествие и особенно интересовался Японией. В дальнейшем он посвящает подробные статьи наиболее характерным, по его мнению, художникам: Моне, Сислею, Писсарро, Ренуару и Берте Моризо. В постскриптуме он предсказывает, что работы его друзей окажутся в Лувре.

Четвёртая выставка импрессионистов (1879)

Но четвёртая выставка, проходившая с 10 апреля по 11 мая 1879 года на авеню Опера, 28, благодаря преданности и настойчивости Кайботта, – это явный шаг назад. Влияние Дега преобладает, и это заметно по возвращению к нейтральному названию: «Выставка группы независимых художников». Ренуар и Сислей отсутствуют, как и Сезанн, обосновавшийся в Провансе. Однако Писсарро и Моне все равно доминируют в экспозиции: тридцать восемь и двадцать девять картин соответственно.

Вслед за Писсарро появляется Поль Гоген. Выставка подвергается меньшим нападкам и имеет определённый успех у публики. Она даже приносит прибыль, которая делится между пятнадцатью участниками. В проходящем в это же время Салоне место новых художников очень скромное. Сезанн и Сислей отвергнуты. Только Ренуар, выставивший свой большой портрет мадам Шарпантье с детьми и Жанны Самари, имеет настоящий успех, и то, вероятно, отчасти благодаря социальному положению своих подопечных. Этот успех убеждает Моне выставить картину в следующем Салоне, что приводит к настоящему разрыву с Дега, который в ярости отказывается от своего принципа.

Пятая выставка импрессионистов (1880)

Пятая выставка, открывшаяся в 1880 году на улице Пирамид, 10, освобождает поле для деятельности Дега, который выставляет всех своих друзей, в частности Раффаэлли с тридцатью пятью картинами. Из всей группы остались только Писсарро, Моризо, Гийон и Кайботт, к которым присоединились Гоген и Виньон. На этот раз публика менее многочисленна и в целом равнодушна, и нельзя не думать, что это происходит потому, что импрессионисты находятся в меньшинстве и их вклад размыт.

Моне принимает одну из своих картин в Салон, где Мане показывает «Chez le Fere Lathuile», написанную на открытом воздухе. Золя, публикуя три статьи «Натурализм в Салоне», поздравляет вернувшихся художников, утверждая, что именно на этом поле они должны вести свою борьбу. Он отмечает, что их выставки принесли наибольшую пользу Дега, и, пользуясь случаем, выносит неполное суждение об импрессионистах, которое стало началом его разочарования: “Они остаются ниже тех работ, которые они пытались создать, они заикаются, не находя слов”. Новая формула, по его мнению, не нашла своего направляющего гения и остаётся разбросанной по разным начинаниям.

Это мнение тем более несправедливо, что с 1879 года художники стали устраивать частные выставки, на которых каждый мог показать развитие своего творчества. В помещениях художественного и литературного еженедельника «Современная жизнь», издаваемого Шарпантье, эти выставки, организованные братом Ренуара Эдмоном, позволили публике увидеть пастели Ренуара в 1879 году, картины Мане в апреле 1880 года и Моне в следующем месяце. Они ясно показывают, что пришло время, когда эти художники не ограничиваются групповыми выставками, а погружаются в глубины, которых требует их особый темперамент, сохраняя при этом верность общему идеалу.

Шестая выставка импрессионистов (1881)

Шестая выставка группы в апреле 1881 года свидетельствует лишь о том, что разброд в группе усилился. Кайботт, тщетно пытаясь собрать всех тех, кто действительно способствовал рождению импрессионизма, в свою очередь, уходит. Выставка, проходящая в том же помещении Надара на бульваре Капуцинов, где в 1874 году проходила первая, включает только Писсарро, Гийона, Гогена, Виньона, несколько этюдов Дега, работы Берты Моризо и Мэри Кассатт, и носит интимный характер. Моне, Ренуар и Сислей присоединились к Мане в Салоне.

Экономическая ситуация несколько улучшилась, Дюран-Рюэль возобновляет закупки и даже начинает выплачивать своим художникам небольшие ежемесячные стипендии. Таким образом, они наконец-то могут спокойно работать и немного путешествовать. Так Ренуар едет в Алжир, затем на юг Италии, в Палермо, где за несколько минут пишет портрет Вагнера, затем Неаполь, Порртпеи и Рим, где он открывает для себя Рафаэля. На обратном пути он заезжает в Л’Эстак, чтобы увидеть Сезанна.

Но его идеи складываются таким образом, что он отходит от импрессионизма. Напротив, Мане, тяжело больной, которому врачи предписали остаться в деревне, находит приют в импрессионизме. Сначала он находится в Бельвиле, затем в Версале. Он пишет сад с играющим светом на берегах цветов, массу листвы, с живой и оживлённой работой кисти, простые, счастливые работы, в которые он вкладывает всю свою любовь к жизни.

С конца 1881 года Кайботт возобновляет попытки вновь собрать своих друзей и вернуть выставкам группы её первоначальный характер. При этом присутствует Дюран-Рюэль, который предлагает взять на себя все деловые вопросы. После длительных переговоров, в результате которых уезжает Дега, а затем Мэри Кассатт, достигается соглашение об ограниченном составе группы, в которую, в отсутствие Сезанна, входят Моне, Сислей, Писсарро и Моризо, а также Гийон, Кайботт, Гоген и Виньон.

Седьмая выставка импрессионистов (1882): Смерть Эдуарда Мане

Седьмая выставка, открывшаяся 1 марта 1882 года в арендованных комнатах на улице Сент-Оноре, 251, является самой однородной из когда-либо созданных. Моне показывает тридцать пейзажей, в том числе «Дебаклы», и натюрморты; Ренуар – «Завтрак гребцов», который знаменует завершение его парижского периода; Писсарро – деревенские сцены; Сислей, пожалуй, наиболее значителен со своими речными и канальными берегами.

Цены, запрашиваемые Дюран-Рюэлем, высоки. Но хотя импрессионизм больше не обсуждается, покупатели редки, и становится необходимым постепенно открывать американский рынок, чтобы перевести моральный успех в денежный. Дюран-Рюэль работает над этим при неустанной помощи Мэри Кассатт, и в 1886 году в Нью-Йорке открывается большая выставка.

В Салоне 1882 года Мане выставляет «Бал в Фоли-Бержер» – большое мастерское полотно, в котором не без некоторой меланхолии синтезировано очарование монмартрской жизни, частью которой художник был так долго. Теперь он неподвижно сидит в своём доме, его навещают прекрасные подруги, портреты которых он пишет очаровательными пастелями. В начале 1883 г. гангрена охватывает одну из парализованных конечностей, и, несмотря на ампутацию ноги, 30 апреля он умирает.

В конце года Берта Моризо и её муж организуют большую выставку Мане с предисловием Золя. В феврале 1884 г. его мастерская продаётся с аукциона за высокую цену. Исчезновение Мане было воспринято всеми как большое горе, как невосполнимая утрата.

Парадоксальным образом его смерть ознаменовала фактический распад группы, за выставками которой он с такой любовью следил, но так и не смог убедить её принять в них участие. Но даже если он и держался в стороне, его все равно следует считать инициатором, тем, кто умел понять и освоить самые разные предложения, ставя себя на дружеский, духовный и полезно-критический уровень.

В последние десять лет своей жизни он, кажется, даже сделал все, чтобы вновь войти в ряды импрессионистов и подавить свою высшую индивидуальность. Он наименее догматичен, а в своём творчестве наиболее свободен, спонтанен и молод, просто один среди других, без малейшей претензии на проповедь. Он безропотно принимает те немногие официальные почести, которые приходят к нему слишком поздно, награду, небольшое уважение, и спокойно смотрит на прошлые битвы.

В 1886 году в Париже проходит восьмая и последняя выставка импрессионистов. В своей рецензии на выставку французский художественный критик Феликс Фенон (1861-1944) придумывает название «неоимпрессионизм» для обозначения пуантилистских картин Жоржа Сёра и других.

Подробнее о выставке импрессионистов в Бостоне (1883) и ещё более масштабной выставке импрессионистов в Нью-Йорке (1886), организованной парижским дилером Полем Дюран-Рюэлем, см: Американский импрессионизм (ок. 1880-1900 гг.).

См. арт-дилера и поборника импрессионизма Поля Дюран-Рюэля.

Мы выражаем благодарность за использование отрывка из книги «Импрессионизм» Жака Лассаня (1966).